Метелиус сел и спокойно смотрит, как вертится женщина и отчаянно кричит. Он следит взглядом за движением мускулистых рук негров и в глазах его ясно просвечивает бешеная радость, особенно в те именно моменты, когда плеть особенно удачно ложится на тело и вызывает наиболее отчаянный крик у истязуемой. Круп делался уже совсем красным и после каждого нового удара плети рубцы становятся все ярче и ярче.
Негры продолжают сечь женщину, не обращая ровно никакого внимания на ее мольбы и стоны; но боль становится нестерпимой, и несчастная начинает умолять простить своего господина. Ее нежные нервы не в силах более переносить прикосновения плети, ей кажется, как будто ее круп разрывают на части, и истязание поражает решительно все ее мускулы. Она молит о пощаде в промежутки между ударами плети. Когда ее крики становятся сильнее, а подпрыгивания быстрее, то негры громко смеются, а патриций холодно улыбается. Он вполне наслаждается унижением и страданиями стонущей под ударами плети женщины.
Метелиус наклоняется к Цесилии, продолжающей все еще рыдать у его ног:
— Посмотри, — говорит он, — что испытывает по моему приказу твоя мать и что вскоре ожидает и тебя. Полюбуйся результатами наказания плетью.
Он хватает молодую девушку за руку и грубо ее поднимает. В то же время оба негра глазами сговариваются и одновременно дают женщине с обеих сторон два особенно жестоких удара, от которых на крупе появляются два страшных, багровых рубца.
— Ах, ай, ай, — задыхаясь, кричит Юлия, — больно, ай, очень больно!..
— Ты видишь, как хорошо пробирает плеть, она сделает чудеса на твоем молодом теле, Цесилия!
— Избавь ее, — умоляет Юлия, — я готова лучше умереть под ударами плети…
— Ну, а я предпочитаю видеть, как твоя красавица Цесилия будет подпрыгивать на кобыле под ударами плети…
Молодая девушка хочет снова закрыть руками свое лицо, чтобы не видеть ужасного истязания своей матери, но ее господин схватывает ее руки и заставляет смотреть до конца, как ее мать извивается под ударами плетей.
Негры продолжают сечь все с той же жестокостью…
Наконец, Метелиус делает знак остановиться. Теперь очередь молодой девушки подвергнуться позорному сечению.
— Не вели меня раздевать, пожалей мою молодость, — рыдая, умоляет несчастная девушка.
— Разденьте ее совсем и привяжите на кобыле. Рабыня должна забыть капризы знатной барышни, — произносит с иронией Метелиус.
— Мама, мама, помоги мне, спаси меня! — кричит обезумевшая молодая девушка, когда негры стали ее раздевать и привязывать на кобыле.
— Прикажешь ли, господин, наказывать построже? — спрашивает один из негров, когда совершенно обнаженная девушка была привязана.
— Так же, как наказывали ее мать, не до крови, но секите так, чтобы она задыхалась от боли.
Услыхав эти слова и чувствуя, что сию секунду ее начнут сечь, Цесилия силится как бы защитить свой круп и ее мускулы от этого напрягаются, но ее ляжки крепко привязаны, и весь круп отлично выдается для наказания. Ради большей предосторожности негры привязали ее к кобыле еще за талию широким ремнем, чтобы круп не мог вовсе вертеться…
Увидав, как оба негра, стоявшие по обеим сторонам тела, взяли в руки плети, Цесилия начинает исступленно кричать:
— Не бейте меня, не секите, я буду послушна, совсем послушна!
— Господин, — умоляет привязанная Юлия, — пожалей это дитя, плети причиняют страшную боль, это нестерпимая пытка.
Оба негра стоят с обеих сторон с поднятыми плетьми и ожидают только знака римлянина.
— Я все сделаю, — продолжает просить Цесилия, — все, что хотите… Ах, аа!
В это время один из негров наносит первый удар, на теле девушки появляется длинный красный рубец. За этим первым ударом второй негр тотчас наносит второй удар по тому же самому месту, отчего боль еще усиливается.
— Довольно, оо! Довольно! — вопит жертва, — Я не могу терпеть… Простите, не буду, не буду, ай, ай, не могу, ах, аа, ай, ааа!!..
Но плети продолжают медленно стегать несчастную девушку, покрывая круп ее все новыми и новыми красными рубцами и заставляя все ее тело судорожно вздрагивать.
— Я не могу, я не могу, ой, ай! — кричит несчастная, — Ой, ой, аа, ай, аа!
Палачи начинают хохотать. Это настоящее наслаждение сечь такую нервную девушку, которая от первых же ударов так сильно страдает. Когда обе плети ложатся одновременно, то у девушки вырывается особенно продолжительный вопль от нестерпимой боли.
— Отлично, продолжайте ее так пороть и с расстановкой, чтобы она побольше страдала! — говорит Метелиус.
Плети свистят в воздухе и с сухим ударом ложатся на молодое тело, которое корчится от страшной боли. Круп девушки остается неподвижным, так как талия и ноги крепко притянуты к кобыле, но все мускулы находятся в сильном напряжении, а оба полушария крупа только дрожат под жгучими ласками плетей…
Цесилия все время сильно кричит, изредко произнося отрывистые слова. Временами крики переходят в непрерывный стон. Весь ее круп уже иссечен красными рубцами, и когда плети ложатся по пораженным частям кожи, то вызывают у несчастной отчаянный вопль.
— Порите круп, приказывает господин, а также ляжки, чтобы она знала, как наказывают капризных женщин…
Крики жертвы становятся еще более отчаянными, раздирающими, она поднимает свою голову, и ее обезумевшие глаза, искривившийся рот лучше всего говорят о нестерпимом мучении, которое она переносит. Плети стегают решительно по всем, даже самым чувствительным местам. Негры, видимо, секут с особым наслаждением. Они не сразу отнимают, после удара, от тела плети, а выдерживают несколько секунд, чтобы кожаные хвосты, прижимаясь к пораженным местам кожи, причиняли более сильную боль… Затем они хлещут также по внутренним частям ляжек, где, как известно, кожа особенно чувствительна. Каждый из них направляет удары плети, начиная от колен, и, медленно, постепенно поднимаясь, доходит до крупа девушки, где обе страшные плети, по молчаливому уговору палачей, ложатся на круп одновременно с более ускоренным темпом, который выдерживается ими все время, пока они секут круп и спускаются к ляжкам, откуда до колен опять начинают сечь враздробь и более медленно.
Римлянин, c видимым сладострастием следит за истязанием, которое производится по его приказу. Все тут должно доставлять ему наслаждение. Девушка обнажена, ее круп сделался красным, тело дрожит под ударами плетей, — все это действует возбуждающим образом на его чувства, и это видно по блеску его глаз. Но кроме того он удовлетворяет свою месть. Отказ девушки выйти замуж за него задел его гордость, и он в восторге, что подвергает мучениям неосторожную девушку; он ее неограниченный повелитель и только от него одного зависит прекратить или продолжать жестокое наказание.