Однако положа руку на сердце, он уже начал терять веру в то, что чего-нибудь добьется. В Свиппоппе он был уверен, что сумеет убедить ученых в своей правоте. Однако единственное, чего он до сих пор добился, — это дружеское похлопывание по плечу, которым его удостоили антропологи Спинден и Коул.
Семнадцатого октября он отправил письмо одному из своих друзей в Норвегии Эрлингу Шервену, фотографу, работавшему в фирме «Кодак». «Я хотел бы, чтобы ты пока никому не рассказывал то, о чем я сейчас тебе пишу, пока задуманное не обретет более ясную форму. Ты знаешь, что я приехал сюда, чтобы отстаивать мой тезис о том, что население тихоокеанских островов — это просто-напросто американские индейцы, добравшиеся сюда на своих примитивных суденышках в доисторические времена… <…>»
Тур пишет далее Шервену, что если ему не удастся получить признания своей теории, он построит плот, который будет точной копией плотов инков, существовавших ко времени появления в Америке конквистадоров и точно описанных испанскими летописцами. А после бесед с Эйтремом около бассейна он решает, что плот отправится в путь с «экипажем из 12 гребцов».
Интересен повод, побудивший Тура написать это письмо. Во время такого путешествия появится возможность сделать множество отличных снимков, и он просит Шервена написать рекомендательное письмо к нужному лицу в главном офисе фирмы «Кодак» в США. «Ведь такая экспедиция будет дорого стоить, и я хочу попытаться получить поддержку повсюду, где это возможно».
Наступает 1 ноября. Ответа нет ни от Бенедикт, ни от Барбо. Научный путь закончился неудачей. Остается попробовать вариант с плотом.
На следующий день Тур пишет письмо в Норвегию: «Я принял окончательное решение. Я больше не могу сидеть в Нью-Йорке, ждать и обивать пороги заспанных ученых с устоявшимися взглядами»{489}.
Деревянный плот, о котором было так много споров, будет построен. Из письма следует, что в какой-то момент Хейердал решил плыть через океан в одиночку. Но это были, конечно, фантазии; во всяком случае в письме к Шервену он отдает предпочтение реалистическому взгляду на вещи. Правда, через две недели он приходит к выводу, что двенадцать — это слишком много и сокращает число членов экспедиции до шести.
Тур рассчитал, что экспедиция обойдется в сумму от десяти до пятнадцати тысяч долларов, которую, как он полагал, раздобыть будет нетрудно. Понятно, что его надежды в значительной степени были связаны с Томасом Ульсеном. Лив писала ему, что судовладелец по-прежнему с интересом относится к путешествию на плоту, если таковое состоится.
Тур принял твердое решение плыть после того, как вконец отчаялся пробить стену непонимания. Чтобы не попасть в период штормов, он должен покинуть Перу не позже февраля-марта 1947 года, то есть через пять-шесть месяцев. Фактор времени и все ухудшающееся финансовое положение не оставляли ему выбора. Он больше не мог позволить себе бесконечное ожидание приговора ученых. Семейные ресурсы еще не совсем истощились, но валютные ограничения, введенные Норвежским банком после войны, поставили преграды на пути денежных переводов в США; впрочем, дело шло к тому, что и Лив в скором времени пришлось бы экономить на всем.
Тур провел в США уже много времени и сделал следующий вывод: «Если я осуществлю эту экспедицию, то заставлю их слушать себя и открыть глаза на вещи. Здесь в Америке главный пароль — деньги или имя, а остальное не имеет значения, что бы ты ни сделал. <…> И я думаю также, что такое путешествие принесет мне средства, чтобы довести борьбу до конца. А отказаться от труда, в который так много вложено, от теории, в правоте которой я абсолютно уверен, — для меня невозможно».
Эти мысли напоминают нам рассуждения Руала Амундсена, покорителя Южного полюса. Фритьоф Нансен разрешил ему воспользоваться полярным судном «Фрам», чтобы достичь Северного полюса. Однако пока Амундсен готовился к экспедиции, пришло сообщение о том, что Северный полюс уже покорен американцем, и Амундсен, не афишируя это, обратил взгляд на юг. Его истинный замысел стал известен лишь по прибытии в Мадейру, и, когда он в письме исповедуется перед Нансеном, то находит себе извинение в том, что лишь не открытый до сих пор Южный полюс может «вызвать интерес широких масс населения» и, таким образом, предоставить ему средства — от издателей, редакторов и других спонсоров. Теперь Тур Хейердал собирался использовать бальзовый плот в тех же целях, ибо лишь совершив нечто новое и сенсационное, он мог добиться внимания и получить необходимые средства для достижения своей главной цели. Только так он сможет заткнуть рот Лотропу и его сторонникам.
Эта стратегия предполагает также один тщеславный мотив чисто личного характера — желание стать знаменитым. Тур уже почувствовал первое опьянение славой после возвращения с Фату-Хивы, когда он издал книгу, выступил с множеством докладов и снискал внимание прессы. В Канаде и США статья в «Нэшнл джиографик мэгэзин» вмиг обеспечила ему широкий доступ к простым людям, ее читали в автобусах и поездах, его приглашали выступать с докладами. В Лондоне, когда он носился от одной радиостанции к другой, его представляли как исследователя тихоокеанских цивилизаций и писателя — человека, о котором многие уже слышали ранее.
Лив нисколько не сомневалась в том, что Тур всерьез занимается наукой. Однако она знала, что им движет не только жажда познания, но и желание добиться известности{490}.
Кто же будут эти шестеро?
Единственный, кто значился в списке Тура в начале ноября, когда он принял окончательное решение о путешествии на плоту, был Эрик Хессельберг, друг детских и юношеских лет{491}. Они были одного возраста, Эрик вырос в такой же, как и Тур, буржуазной семье, правда несколько обедневшей. Они вместе ходили в среднюю школу, но позже, когда Тур поступил в гимназию, Эрик нанялся матросом и ушел в море. Когда спустя несколько лет он вернулся и поступил в морское училище на берегу Санде-фьорда, они с Туром часто ходили вместе в походы в горы с палаткой и спальными мешками, используя Казана в качестве тяглого животного. Они исходили Рондане, Довре и Ютунхеймен, посещали Улу в Хинне на берегу озера Хорншё. Однажды недалеко от вершины Глиттертинд они чуть не погибли, когда вдруг начался буран и стало так темно, что они не видели даже собственных рук, не то что опасного обрыва. Однако гренландская собака нашла дорогу и привела их вниз.
Эрик много лет провел в море, но затем в нем проснулись иные, доселе дремавшие способности, и, когда Тур отправился на Фату-Хиву, он поехал в Гамбург изучать историю искусства. Он получил диплом в самом начале Второй мировой войны, вернуться в Норвегию не смог и устроился декоратором в одном маленьком немецком городе. Там он встретил девушку по имени Лисе Лотте Гюльднер и женился на ней. Однажды он получил заказ сделать иллюстрации к праздничному адресу для директора сталелитейного завода. Эрику этого очень не хотелось, поскольку директор был видным нацистом. Впрочем, благодаря этому заказу он сделал зарисовки сталелитейного завода, которые впоследствии очень пригодились союзникам, когда они бомбили военные цели в Германии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});