Читать интересную книгу Там, где меняют законы - Юлия Латынина

Елена не понимала, как можно принимать такие решения. Она вообще не умела выбирать. Ничего. Раньше она умела выбирать, розовым или желтым должен быть кафель в ванной, а теперь она даже не умела отличать розовое от желтого. А когда требовалось решить, у той фирмы или у этой закупать кафель, она не могла этого решить. Ей требовался для этого финансовый директор.

* * *

А еще спустя два дня, когда Елена вернулась домой после прогулки, и, громко хлопнув дверью, стала счищать с сапожек налипший снег, она увидела, что в зимнем саду, скорчившись над полупустой бутылкой с коньяком, сидят двое. Силуэты их ярко рисовались на фоне закатного солнца, — один был хищный и стремительный, как силуэт сокола-перепелятника, а другой человек был похож на кадушку. Елена пригляделась и ахнула: второй был Игорь Тахирмуратов. Она узнала его по смешным кошачьим усикам, торчавших черной полоской между охвативших голову пальцев, и чересчур длинным для бизнесмена волосам.

Тахирмуратов был в строгом костюме, растекшемся на нем, как спущенная шина по асфальту, и плечи его вздрагивали. Елена увидела, что он плачет, раньше, чем услышала всхлипы.

— Ты пойми… — услышала Елена, — мне не денег жалко… но мы же семь лет были вместе… кому верить, Сережка…

Елена неслышными шагами метнулась наверх. Ей казалось, что Тахирмуратов вовсе не обрадуется, если кто-то заметит, как он хнычет в гостиной своего двоюродного брата.

Через час Елена увидела из окна, как Тахирмуратов нетвердой походкой добрался до своего «мерса». Вырубов шел рядом, обняв его за плечи. Вместе братья смотрелись, как такса и борзая. Машина мигнула фарами, замурлыкала и поехала со двора.

Елена спустилась вниз.

Вырубов уже вернулся в зимний сад и сидел в кожаном кресле, закинув на кадушку с пальмой длинные ноги в черных мятых штанах. В руке у него был стакан с коньяком. Елена сперва подумала, что это кока-кола, потому что Вырубов практически никогда не пил, но потом она увидела, что кока-колы на столе нет, а есть только бутылка коньяка.

Елена осторожно присела в соседнее кресло. Оно было еще теплым от грузной тушки Тахирмуратова. Малюта потянулся за бутылкой, плеснул себе добавку и повернулся к Елене.

— Хочешь? — спросил он.

— Нет, — сказала Елена.

Вырубов нянчил стакан в цепких пальцах, и Елена на мгновение представила себя на месте этого стакана. За окном не по-весеннему быстро темнело. Поверх тающего снега полз какой-то белый пар, и из этого пара за стеклами вставали верхушки сосен.

— Почему Игорь плакал? — спросила Елена.

— Твой Семин его швырнул, — сказал Вырубов.

— Как?!

Вырубов выпил коньяк, отставил стакан и заложил руки за голову.

— Красиво швырнул. Они же ведь вместе банкротили Нарымскую нефтяную. Та фирма, которой нефтяники были должны, она принадлежала Семинуё а исполнительным директором был Тахирмуратов. И все долги скупал Тахирмуратов. А потом он заболел.

— Ну и что? — спросила Елена.

— И Семин перевел всю задолженность на другую фирму.

Вырубов улыбнулся.

— Понимаешь, Семин сожрал всех. Своих врагов. Своего тестя. А потом он оглянулся и подумал, чего бы еще сожрать, и увидел, что самое съедобное — это его партнер.

— А почему Игорь не может пожаловаться в милицию? — спросила Елена.

— На что? — спросил Малюта, — то, что они делали, это липовое банкротство, и все бумаги подписаны им. Он пожалуется, — его же и посадят. Он совсем беззащитный. Если бы ему надо было воевать с врагом, у него бы нашлись и менты, и прокуроры, а сейчас все его друзья — общие с Семиным. Парень так перепугался, что даже жену с детьми в Японию отправил.

Елена молчала. Вырубов глядел на нее, исподлобья и слегка улыбаясь.

— У тебя детей не было? — внезапно спросил он.

— Нет, — сказала Елена, — а у вас?

— Была. Дочка.

Елена спросила и тут же чуть не прикусила язык. Она вспомнила, что случилось с дочкой Малюты. Это было в газетах.

— Убили дочку, — сказал Малюта, — и жену убили. Когда меня взрывали. Я когда в коме лежал, все время с женой разговаривал.

— А вы… нашли того человека, который вас заказал?

— Я же жив. Значит, нашел.

— И кто это был?

Малюта поколебался, прежде чем ответить. Но он был пьян. Он выпил совсем немного, но для человека, за всю свою жизнь не выпившего и двух литров спиртного, это было вполне достаточно. Внешне это никак не выражалось: его чуть загорелое лицо было таким же неподвижным, и его светлые глаза сверкали все тем же бесстрастным блеском, что и платиновый браслет часов на его запястье.

— Друг, — сказал Малюта. — Очень близкий друг. Ближе, чем Игорь Семину. Он захотел больше, чем я ему давал.

— А вы ему давали достаточно? — спросила Елена.

Малюта долго молчал — так долго, что Елена подумала, что он не ответит.

— Нет, — сказал Малюта, — я ему давал недостаточно.

Помолчал и добавил:

— Я когда в больнице лежал, он меня навещал. Клялся, что найдет убийц.

— А потом?

— А потом менты собрали остатки бомбы, и оказалось, что точно такую же бомбу он сделал для меня за полгода до этого. Киллеров тоже нашли. Эта бригада следила за мной месяц, а потом этот человек позвал их и говорит: «пятнадцатого Малюта будет в машине там-то и тогда-то». Киллер сказал: «Но с ним же будут жена и дочь». А этот человек крестил мою дочку.

— И что он ответил?

— А он ответил, мне какое дело, кто с ним будет?

Вырубов повернулся и поглядел на Лену, и ей показалось, что вместо глаз у него два глубоких провала.

— Зачем это все? — сказал Вырубов, — а? Зачем мы друг друга убиваем? Ради денег? Не нужны мне на хрен эти деньги, тошнит, как персиков переел… Я тебе скажу, Лена, если человек начал делать деньги, он не может остановиться, и если он начал убивать, он тоже не может перестать.

* * *

На следующий день Сергей Вырубов обедал в «Капитолии» у господина Антоновича, и снова его сотрапезником был партнер Семина Игорь Тахирмуратов. Тахирмуратов постарел за эту неделю лет на десять.

— Ты знаешь, как он начинал? — спросил в конце обеда Игорь, — он собирал деньги с населения, пирамидка у него была такая маленькая… У тех, кто это делал… они переступили какие-то нравственные барьеры.

— Я тоже начинал тем, что собирал деньги с населения, — сказал Вырубов, — несколько другим способом.

— И Лену он до сих пор любит, — сказал Игорь, — представляешь? — Просто для него любовь — это вроде болезни, которая не должна мешать бизнесу. Понимаешь? Если у него почки болят, это для него не повод провалить сделку. А если он кого-то любит, это тоже не повод провалить сделку.

Когда Игорь ушел, Вырубов спустился в главный зал поглядеть на представление. Подвыпивший Антонович крутился вокруг своего хозяина, как стриптизерка вокруг шеста: весь прошлый месяц он провел в Америке и вернулся только вчера. Вырубов пил крепкий черный кофе и, сощурясь, разглядывал голых девок.

— А кстати, — сказал Антонович, заговорщически склоняясь к уху шефа, знаете, кто расписывал зал? Ратмирцева, бывшая любовница Семина.

— И сколько ты ей заплатил? — поинтересовал Вырубов.

Антонович пьяно хихикнул.

— Я что, дурак платить? — сказал он. — Я обещал ей десять штук. За все. А когда она расписала этот зальчик, я сказал, чтобы она расписала кабинки для свиданий. Сказал, чтоб она нарисовала голых баб и мужиков. И чтобы у мужика был вот такой хрен…

— И она?

Антонович захохотал.

— Она отказалась! А мы так, извини, не договаривались! Мы договаривались, чтоб она все сделала, как я хочу. А не сделала, так и пошла, сучка, на хрен!

Вырубов глядел на своего коммерсанта, и на губах его играла холодная и очень жестокая улыбка.

* * *

На двадцать восьмое марта выдался роскошный весенний день, прозрачный, ясный, с ослепительно горящим в зените солнцем и хрустящим настом, сверкающим тысячью огней. Елена час гуляла по дорожкам дачи, а потом зашла в зимний сад, и ее сморило. Она свернулась калачиком на диване, и проснулась от звука открывшейся двери.

Когда она подняла голову, она увидела, что на пороге стоит Вырубов, и в его руках был большой букет темных роз. Наверное, розы были красные, но Елене, с ее испорченным зрением, они казались черными, как свернувшаяся кровь. Вырубов положил букет на кресло, стоявшее тут же рядом, улыбнулся своей старившей его улыбкой и сказал:

— Пошли на улицу. У меня для тебя подарок.

Елена накинула шаль и вышла из дома.

Солнце только-только начало заваливаться за деревья, и на улице было еще довольно тепло. С крыши понемногу сочился подтаявший снег, и возле крыльца, пропахав в насте глубокие колеи, стоял черный как розы внедорожник.

Вырубов кивнул, и по знаку двое ребят открыли заднюю дверцу джипа и вытащили оттуда здоровенный ящик из-под телевизора, весь обмотанный прочной целлулоидной лентой.