Я покусала губы. Как будто без пояснений Вронской не понимала, что все серьезно! Сердце пропустило один удар. Макс просил меня верить, а я все время только и делала, что колебалась между правдой и ложью, не зная, какую сторону выбрать. Хватит. Надоело.
– Раз уж фальшивые паспорта так вовремя нашлись, – я вздернула подбородок и стиснула похолодевшие пальцы, – значит, это моя судьба.
– Я знала, что вы так и скажете, – с довольным видом подвела итог старуха.
– Тоже умеете читать будущее? – не удержалась от подколки я.
– Нет, Анита. Просто давно живу на этом свете. Спорить я не стала и молча отвернулась к окну. Если Максу удастся совершить побег, мы ведь не сможем вернуться домой, продолжить прежние жизни. Это будут бесконечные скитания, неопределенность и риск. Но, черт возьми, никогда прежде мое сердце не колотилось так, как от каждой встречи с ним! Променять серые стены уютной и надежной квартиры на неизвестность – страшно. Но разве унылое существование до самой старости, без настоящей любви, мурашек по коже, секса, от которого кажется, что умираешь и воскресаешь вновь – это не страшно? Оставаться ходячей бесчувственной мумией – разве это не пугает?
Я улыбнулась своему отражению в стекле, и улыбка вышла по-настоящему безумной.
* * *Засаду мы с Вронской устроили чуть поодаль от развилки. Адвокат, с мастерством бывалого водителя, загнала автомобиль задним ходом в кусты и заглушила мотор. С нашего места хорошо просматривался железнодорожный переезд со шлагбаумом, асфальтированное шоссе, изгибающееся поворотом за деревья. Вокруг не было заметно ни единой души.
– Уже несколько минут осталось, – адвокат с довольным видом снова взглянула на часы. – Волнуетесь?
– Ни капельки, – дрожащими руками я поправила на коленях сумку. – А вы уверены, что нам не придется вдвоем отбивать Максима от охраны? Я тут больше никого не наблюдаю…
– Уверена, – хмыкнула Вронская, но тут же вытянула шею и напряглась. – Готовьтесь. Едут.
Действительно, вдали показался белый фургон, а за ним – машина сопровождения. Я почувствовала, как мои колени трясутся.
– Мы что-то не учли…
– Что не учли? – нахмурилась Вронская.
– У Максима было видение… как я не подумала… – паника охватывала меня все больше, – он видел наше будущее… мы уезжали в какой-то машине… в фургоне… нам надо было подготовить фургон для побега…
– Может, это был фургон, который едет? – усомнилась адвокат.
Я напрягла память.
– Нет. Изнутри он походил скорее на овощной. Там как-то пахло еще так, землей.
– Ну, сейчас уже поздно менять коней на переправе.
– Понимаю, но… а вдруг теперь из-за этого не получится?
Мое нервное бормотание прервал протяжный гудок поезда. Я увидела, как семафор сменил зеленый свет на красный, шлагбаумы дрогнули и начали потихоньку опускаться. В это же время фургон прибавил газу и заметно оторвался от машины сопровождения.
– Что они делают? – ахнула я.
– Давай… давай… – понукала Вронская, поглядывая то на часы, то на закрывающийся переезд.
В машине сопровождения, похоже, тоже начали подозревать неладное и принялись сигналить. Поезд подкрепил какофонию своим гудком. Фургон взревел мотором – и пролетел под шлагбаумами ровно в тот момент, как они окончательно опустились. Свернув в развилку, автомобиль остановился. Дальше я могла только вцепиться в подлокотники кресла и наблюдать за развитием событий.
Из машины сопровождения выбежала охрана. Они хотели броситься через переезд, но поезд оглушил их сигналом в третий раз и, грохоча колесами, плотной стеной отрезал и перекрыл видимость. В фургоне в это время распахнулись двери. Из кустов, откуда ни возьмись, выпрыгнули другие вооруженные люди в масках и ловко оглушили сопровождающих. Я заметила, как водитель выскочил из кабины и скрылся в кустах, и предположила, что ему наверняка пообещали укрытие от поимки и щедрое вознаграждение.
– Пора! – Вронская повернула ключ зажигания и вдавила педаль газа в пол.
На полном ходу наш автомобиль выскочил на дорогу. В глаза бросилась крепкая фигура Макса, который спрыгнул со ступенек фургона. Наши взгляды на секунду встретились, и этого, конечно, было катастрофически мало. Я не смогла бы наглядеться на него и за час. Но время поджимало: последние вагоны состава вот-вот миновали бы переезд.
Макс подбежал к машине Вронской, дернул ручку двери и запрыгнул на заднее сиденье. Адвокат на полном ходу рванулась дальше по шоссе. Повернув голову, я успела напоследок заметить, как люди, освободившие заключенного, скрываются в лесу так же, как и появились.
Видимо, маршрут был заранее продуман, потому что Вронская недрогнувшей рукой свернула с главной дороги на еще одну неприметную развилку. Петляя по грунтовке, мы ехали среди каких-то полей, свернули на объездное шоссе, а оттуда – на очередные лесные тропы.
– Вещи готовы? – коротко бросил Макс за моей спиной.
– Да, – также отрывисто сообщила Вронская.
Я только покачала головой – вдвоем они составляли поистине гармоничный тандем. Гораздо более гармоничный, чем Макс и… я, например.
Машина резко остановилась прямо посреди лесной дороги.
– Быстрее! – поторопила адвокат и вынула из-под сиденья пакет. – Время поджимает.
Максу потребовалась пара минут, чтобы переодеться. Я смогла его едва узнать в толстовке с капюшоном, спортивных штанах, с плеером на шее и в солнечных очках. Только мощная фигура, которую не спрячешь ни под какой мешкообразной тканью, его выдавала. Запрыгнув обратно на сиденье, он дал знак Вронской трогаться с места.
– Я заказала авиабилеты, – адвокат смотрела на дорогу, но обращалась к нам. – На ваши настоящие имена и на фальшивые. Электронную регистрацию прошла и там, и там. Вас все равно будут искать, поэтому пустить по ложному следу не помешает.
– Меня будут искать только потому, что я – перцептор. Но если узнают, что ускользнула заграницу – побоятся напрямую устраивать погоню. Это может насторожить иностранные спецслужбы, а нашим не выгодно, чтобы меня перехватили. Потому что будут изучать и под различными предлогами не вернут обратно. Вплоть до того, что организуют подставную смерть.
Как никогда остро я вдруг ощутила, что это не сон. Через несколько часов мы с Максом окажемся в воздухе. Если все пройдет успешно.
– По этой же причине они и о тебе предпочтут забыть, – я посмотрела на него. – Тем более, ты пока вообще не вхож в лабораторию. А по закону тебя амнистировали.
Вспомнив еще кое-что, я обратилась к Вронской:
– Вы сможете чуть позже, когда мы будем вне пределов досягаемости, передать письмо одному моему знакомому, Тимуру?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});