Еще предлагается и о расстоянии от устья реки Анадыря до Чукотского Носа, а именно: что чукчи от внутренней Анадырской губы ходят морем в байдарах подле берега в тихую погоду до конца Носа, где против оного лежит помянутый малый остров, недели по три и менее.
Потом объявляется одно обстоятельство, о котором бы, яко о не приличном к сему месту, можно было умолчать, ежели бы не показывало оно совсем отменного и всем политичным народам весьма противного у чукчей обыкновения. И хотя упоминается нечто о том у резидента Вебера[64] в книге, называемой «Переменившаяся Россия» в части 1 на странице 406, однако едва ль могло б оно принято быть за имоверное без дальнего подтверждения.
Что Марко Поло венецианин объявляет в книге 1 в главе 46 об обыкновении, коим жители земли Камульской гостей своих удовольствовать старались, да в книге 2 в главе 47 о земле Тибетской, что Витзен в «Описании Северо-Восточной Татарии» второго издания на страницах 334 и 335 из оного же автора и из иезуита Тригаутия повторяет, и что он же на странице 341 приводит и о земле Кашемирской, то ж самое примечается и у чукчей.
Когда приедет к ним человек приезжий их чукотского народа или иностранный, то при первом приеме представляют ему для увеселения жен и дочерей своих; ежели случится, что жена стара или дочь непригожа и за тем гостю не полюбятся, то хозяин, истребовав других у соседей, приводит к удовольствованию своего гостя, и тогда подносит ему женщина в чашке свежей урины, пред ним пущенной, которою должен он полоскать рот, а кто от сего отречется, того почитают они за неприятеля, буде же склонится к тому по их желанию, то признают его за великого друга.
О сем объявлено не только в Анадырском остроге от самих чукчей, которых объявление содержится в письменном известии, здесь сообщенном, но я слышал о том и от многих людей в Якутске, которые у чукчей бывали.
Не нахожу я за потребно, чтоб рассматривать здесь, в чем вышепоказанные известия между собой разнствуют.
Несходство примечается только в таких обстоятельствах, которые не следуют к самому делу, а самое дело состоит в том, что обе части света, Азия и Америка, между собой не соединяются, но одна от другой разделяется нешироким проливом, и что на сем проливе один или больше островов находится, кои сообщению одной части с другою способствуют, так что азиатские жители от древних времен ведали об американских, а американцы об азиатах.
Другие о сих странах известия хотя не утверждены так, как вышеприведенные на письменных доказательствах, однако они за тем не меньше примечания достойны. Я прошу мне поверить, что я слышал оные в Якутске от людей достоверных.
Что объявлял вышепоказанным образом Никифор Малгин о бородатых людях, живущих на острове на Пенжинском море, коих почитал я за курилов, то же подтверждается от жителей Анадырского острога и о матерой земле, находящейся против Чукотского Носа, а именно: будто на сей земле живут люди, которые не только по бородам и по платью, но и по рукоделию своему с русскими имеют сходство.
Чукчи получают оттуда чаши и другую такую же посуду, которая с русской работой почти ничем не разнствует. Некоторые находятся в том мнении, что оные люди подлинно произошли от русских, которых прадеды в прежние морские путешествия по претерпении на море несчастья занесены к оной земле погодою и там остались.
Сказывают, что около 1715 года жил на Камчатке человек иностранный, который по причине камчатских мелких кедровых орехов и низких кустов, на коих растут те орехи, объявлял о себе, что он родился в такой земле, где растут кедровые дерева высокие, и на них орехи гораздо крупнее камчатских, а сия-де земля лежит от Камчатки на восток.
В ней-де есть большие реки, которые впали в Камчатское море. Жителям-де имя «тонтолы»; они обыкновениями схожи с камчадалами и употребляют к водяному ходу такие же кожаные суда, или байдары, как камчадалы. Назад-де тому много лет приехал он с земляками своими на таком судне на Карагинский остров, где товарищи его от тамошних жителей убиты, а он, оставшись один, ушел на Камчатку.
На Карагинском острове, лежащем против устья реки Караги, примечены у тамошних жителей большие бревна еловые и сосновые, которые употреблены на подпоры и в стены в их зимних земляных юртах, а такого леса нет ни на Камчатке, ни на островах, близ земли сей лежащих. Жители сами сказывали, что такой лес иногда приносит к их острову восточным ветром, который они перенимают и употребляют на свои потребы.
На Камчатке от давних лет усмотрено, что зимою сильным ветром в 2 или в 3 дня пригоняет к камчатским берегам лед, и прилетают ежегодно с востока птицы, кои, побыв несколько времени на берегах камчатских, улетают оттуда назад в ту же сторону. По сему должно заключить, что находящаяся против Чукотского Носа матерая земля протянулась и на юг мимо Камчатки.
Также думать надлежит, что в оной земле водятся и куницы, которых в северных странах и во всей Сибири, кроме Екатеринбургского уезда и Исетской провинции, нигде не находится. Чаятельно, и в предъявленных об оной же земле известиях вместо соболей куниц разуметь должно. Сие подлинно, что чукчи получают оттуда куньи шубы. Иногда такие шубы привожжены были в Якутск из Анадырского острога, о чем в тамошних странах всякому ведомо.
По всем сим обстоятельствам вероятно, что когда говорится о находящейся близ Камчатки и Чукотского Носа на восток земле, не надлежит разуметь какой-нибудь большой остров, но самую Северную Америку, потому что состояние сей части света, сколько об оной известно, не меньше то подтверждает.
Французские путешественники, кои были в Луизиане, писали о некоей большой реке, которая от текущей в Миссисипи реки Миссури с западной стороны впала в море. А хотя они на той реке не были, однако довольно того, что получили через тамошних языческих народов достоверное о ней известие. Река Миссури впала в Миссисипи с северо-запада между 39 и 40 градусов северной широты.
Вверх по ней считается 400 миль французских (lieues), то есть около 2000 верст, или больше до половины ее течения, а оттуда шесть дней езды к северу до той реки, которая, по сказке тамошних народов, впадает в Западное неизвестное море. Сие море хотя представляется господами Делилем и Буаше на их новоизданных ландкартах, якобы большое озеро или морской залив, между 40 и 50 градусом широты лежащий, однако основания, на которых они свое мнение утверждают, кажутся недействительны.
Старший господин Делиль, географ королевский, выдумал помянутое положение в 1695 году по путешественным описаниям, в которых приведены известия, через американцев о Западном море и о реке, туда текущей, полученные. Все сии свидетельства собрал он в 1700 году в некоторое сочинение, которое подал французскому министерству, желая через то побудить оное к новым изобретениям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});