Читать интересную книгу Происхождение всех вещей - Элизабет Гилберт

Новообращенная паства Завтра Утром насчитывала около трех с половиной тысяч душ. На его глазах люди предавали своих идолов огню. Старые храмы преображались в одночасье — святилища, где приносились кровавые жертвы, становились заброшенными грудами поросших мхом камней. Завтра Утром обрядил жителей Райатеи в скромное европейское платье: мужчин — в брюки, женщин — в длинные платья и капоры. Мальчишки вставали в очередь, чтобы он собственноручно сделал им короткие, благопристойные стрижки. Под его началом выстроили поселок с нарядными белыми хижинами. Он обучил правописанию и чтению людей, которые до его приезда даже не видели букв. Четыреста детей теперь ежедневно ходили в школу и учили катехизис. И Завтра Утром следил за тем, чтобы люди не просто повторяли написанное в Евангелии, как попугаи, но понимали, о чем идет речь. Таким манером ему удалось обучить семерых новых миссионеров, которых он недавно отправил на еще более далекие острова — им тоже предстояло приплыть к берегу, держа Библию высоко над головой и выкрикивая имя Бога. Дни смуты, заблуждений и торжества предрассудков остались позади. С детоубийством было покончено. Как и с многоженством. Кто-то звал Завтра Утром пророком, но поговаривали, что сам он предпочитает называться «служителем».

Альме рассказали, что на Райатеа Завтра Утром женился, и жену его звали Теманава, что означало «приветствие». У него были две маленькие дочки. Их звали Фрэнсис и Эдит — в честь преподобного Уэллса и миссис Уэллс. На Островах Общества[60] он был самым уважаемым человеком. Альма слышала об этом так много раз, что эта новость ей уже надоела.

— И подумать только, — проговорила сестра Этини, — ведь это ученик нашей маленькой школы в заливе Матавай!

Лишь поздним вечером на десятый день Альме удалось улучить минутку и побеседовать с Завтра Утром. Она перехватила его, когда он в одиночестве шел от дома сестры Этини, где только что отужинал, к дому сестры Ману, где его ждал ночлег:

— Могу я с вами поговорить?

— Ну разумеется, сестра Уиттакер, — проговорил Завтра Утром, сразу же вспомнив ее имя. Его, кажется, ничуть не удивило, когда она вышла из тени ему навстречу.

— Можем ли мы поговорить в тихом месте? — настаивала Альма. — То, о чем я хочу с вами поговорить, лучше обсудить в уединении.

Он искренне рассмеялся:

— Если вам хоть раз удалось найти уединение здесь, в заливе Матавай, сестра Уиттакер, мой низкий вам поклон. Все, что вы хотите мне сказать, можете говорить прямо здесь.

— Хорошо, — согласилась Альма, хотя невольно все же оглянулась посмотреть, не подслушивают ли их. — Завтра Утром, — начала она, — мы с вами… думаю, наши судьбы связаны гораздо теснее, чем кажется на первый взгляд. Меня представили вам под именем сестры Уиттакер, но вы должны знать, что в течение короткого периода своей жизни я называла себя миссис Пайк.

— Я избавлю вас от необходимости продолжать, — тихо проговорил Завтра Утром, поднимая ладонь. — Я знаю, кто вы, Альма.

Они долго смотрели друг на друга в молчании.

— Так значит… — наконец произнесла она.

— Да, — отвечал он.

Этот ответ удивил и даже шокировал Альму, но лучше уж так, чем если бы Завтра Утром начал спорить с ней или все отрицать. В предвкушении этого разговора Альма боялась, что впадет в бешенство, если он вздумает обвинить ее в бесчестной лжи или притвориться, что никогда не слышал об Амброузе. Но Завтра Утром взял и сам заговорил о нем. И явно не испытывал при этом никакой неловкости. Женщина пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь увидеть в нем что-то, помимо спокойной уверенности, но все было бесполезно.

— Я тоже знаю, кто вы, — сказала она.

— Неужели? — Завтра Утром, кажется, был ничуть не встревожен. — И кто же я?

Но теперь, когда ей нужно было дать ответ, Альма поняла, что не может так просто ответить на этот вопрос. Однако она должна была сказать хоть что-то, поэтому проговорила:

— Вы хорошо знали моего мужа.

— Мало того, мне его страшно не хватает. Амброуз Пайк был лучшим из людей.

— Так все говорят. — Альма почувствовала досаду и легкую зависть.

— Потому что это правда.

— Вы любили его, Таматоа Маре? — спросила Альма, снова вглядываясь в лицо мужчины в надежде, что хладнокровие оставит его. Ей хотелось застичь Завтра Утром врасплох, как застал ее он. Однако на лице мужчины не было ни капли смущения. Он и глазом не моргнул, когда Альма назвала его именем, данным при рождении.

— Его любили все, кто его знал. — Завтра Утром был совершенно спокоен.

— Но любили ли вы его особенно сильно?

Завтра Утром опустил руки в карманы и взглянул на луну. Кажется, он не спешил отвечать. Сейчас он больше всего напоминал человека, который ждет поезд и никуда не торопится. Но через некоторое время он снова взглянул на Альму. Она заметила, что они почти одного роста. Да и плечи ее были ненамного уже, чем его.

— Полагаю, у вас много вопросов, — промолвил он вместо ответа.

Альме казалось, что ее уверенность слабеет, она смутилась. Видимо, придется ей выразиться более прямо.

— Завтра Утром, — сказала она, — могу я поговорить с вами откровенно?

— Прошу вас, — кивнул он.

— Позвольте рассказать вам кое-что о себе, ибо это поможет и вам стать более откровенным со мной. С рождения во мне заложено стремление постигать природу вещей, хоть я и не всегда воспринимала это качество как добродетель или благо. По этой причине мне хотелось бы узнать, кем был мой муж. Я проделала весь этот огромный путь, чтобы понять его лучше, но усилия мои почти не дали плодов. То немногое, что мне до сих пор удалось узнать об Амброузе, лишь запутало меня еще сильнее. Наш брак никогда не был браком в привычном смысле слова; не был он и долгим, спору нет, однако это не заставило меня меньше любить своего мужа и меньше беспокоиться о нем. Я не невинное дитя, Завтра Утром. Не нужно оберегать меня от правды. Прошу, поймите, я не стремлюсь очернить вас или сделать своим врагом. Не опасайтесь также того, что тайны ваши будут раскрыты, если вы доверите их мне. Однако у меня есть причины подозревать, что вам известна тайна, касающаяся моего мужа. Я видела ваши портреты, которые он нарисовал. Эти рисунки, как вы наверняка понимаете, вынуждают меня спросить вас об истинной природе ваших отношений с Амброузом. Сочтете ли вы возможным откликнуться на просьбу вдовы и рассказать мне все, что вам известно? И будьте так добры, не щадите моих чувств.

Завтра Утром кивнул.

— Свободны ли вы завтра и сможете ли провести этот день со мной? — спросил он. — Возможно, до позднего вечера.

Альма кивнула.

— Насколько вы выносливы? — спросил Завтра Утром.

Этот неожиданный вопрос привел женщину в замешательство. Заметив ее растерянность, он уточнил:

— Я имею в виду, сможете ли вы пройти длительное расстояние? Полагаю, будучи натуралистом, вы здоровы и тренированны, однако все же должен спросить. Я хотел бы отвести вас в одно место и кое-что вам показать, но не хочу, чтобы вы переутомились. Сумеете ли вы подняться на крутую гору и вынести подобные тяготы?

— Полагаю, да, — отвечала Альма, снова испытав легкое раздражение. — За этот год я исходила этот остров вдоль и поперек. И видела все, что только можно увидеть на Таити.

— Не все, Альма, — с великодушной улыбкой поправил ее Завтра утром. — Есть еще кое-что.

* * *

На следующий день они двинулись в путь, как только рассвело. Для их путешествия Завтра Утром раздобыл каноэ. Не шаткое маленькое корытце вроде того, на котором преподобный Уэллс посещал в коралловые сады, а быстрое каноэ, узкое и гладкое.

— Мы едем на Таити-ити, — объяснил он. — По суше мы бы шли туда несколько дней, но морем доберемся за пять-шесть часов. Хорошо ли вы себя чувствуете на воде?

Альма кивнула. Ей было трудно понять, чем продиктован этот вопрос — учтивостью или снисходительностью. Она взяла с собой бамбуковую палку с пресной водой и немного пой на обед, завернув их в муслиновый лоскут, привязанный к поясу. На ней было самое поношенное ее платье — то, над которым остров уже успел надругаться наихудшим образом. Завтра Утром заметил ее босые ноги — после года на Таити те огрубели и покрылись мозолями, как у рабочих на плантации. Вслух он ничего не сказал, но Альма видела, что он это заметил. Он тоже был босиком. Однако был одет как истинный английский джентльмен. На нем, как обычно, были чистый костюм и белая рубашка, хотя пиджак он снял, аккуратно сложил и положил на сиденье как подушку.

По пути на Таити-ити — маленький, круглый, скалистый уединенный мыс с противоположной стороны острова — не было смысла вести разговоры. Завтра Утром нужно было сосредоточенно грести, и а Альма не хотела говорить ему в спину. Огибать берег в некоторых местах было тяжело, и женщина пожалела, что Завтра Утром не захватил весла и для нее, чтобы она чувствовала, будто помогает им продвигаться вперед, хотя, по правде говоря, он в ее помощи не нуждался. Он рассекал волны с изящной сноровкой, уверенно лавируя по рифам и проливам, будто предпринимал такое плавание уже тысячу раз в своей жизни — Альма подозревала, что так оно и было. Она порадовалась, что надела широкополую шляпу — солнце сильно припекало; на поверхности воды мелькали блики, отчего у женщины перед глазами заплясали темные круги.