— Практически нет. Среди упивающихся ведьмы скорее исключение, чем правило, — ответил Снейп, еще не понимая, куда клонит хозяйка дома.
— А вот Альбус всегда понимал, что присутствие в организации обоих супругов позволяет осуществлять более качественный контроль, — в голосе ведьмы прорезались металлические нотки. — Я надеюсь, мне не нужно объяснять, почему?
— Нет, — тихо проговорил профессор, признавая правоту леди Долгопупс.
— А что касается Аврората… Для Френка это была единственная возможность попасть в их архив и достать оттуда дело о гибели отца. Но он так и не смог его найти, — тихо закончила ведьма.
— Леди Долгопупс, — снова заговорил Роберто. — Мне очень жаль вашего мужа, но нам сейчас нужно подумать, каким образом мы можем обезопасить не только Невилла, но и вас с его родителями.
— Я ищу такой способ уже много лет, — и опять в голосе несгибаемой ведьмы зазвучала горечь. — Но пока что мои поиски не увенчались успехом. Обеты, которые я давала, слишком серьезны, и обойти их я никак не могу.
— В здравом состоянии да, конечно, — зельевар вдруг вспомнил, как Блэк на руках нес его крестника к камину. — А если вы будете без сознания или, возможно, выпьете зелье живой смерти?
— А вот это мысль, — задумчиво проговорил итальянец, размышляя, как можно воплотить в жизнь эту идею.
— Нет, не получится, — устало проговорила хозяйка поместья. — Северус, зелье, предложенное тобой, не даст нужного нам эффекта. Человек, выпивший его, на родовых гобеленах и тому подобных артефактах значится как живой.
— Но у Альбуса не может быть вашего гобелена, — удивленно проговорил слизеринец.
— У нашего светлого мага есть моя кровь, полученная весьма спорным способом, — отрезала ведьма. — И с помощью некоторых артефактов он сразу установит, что я жива.
— Вот и хорошо, — спокойно произнес Роберто. — А если вы будете признаны недееспособной? Тогда главой вашей семьи станет Невилл. А он, насколько я понимаю, ничего и никогда не обещал Дамблдору.
— Вот только это вряд ли возможно, — произнесла ведьма, немного подумав над словами итальянца.
— Скажем так, я могу предложить вам один вариант, — снова заговорил Роберто. — Но он очень опасен.
часть 6 (75)
Первым, что почувствовал Ремус, придя в себя, был запах горячего шоколада, который он помнил и любил еще с детства.
— Очнулся? — раздался рядом знакомый голос. — Я был уверен, что ты по-прежнему любишь этот напиток.
Люпин открыл глаза и увидел спальню Фенрира. Он сам лежал на трансформированной из матраса кушетке, а рядом с ним сидел хозяин дома и протягивал ему кружку, от которой и исходил чудесный аромат. Но больше чем шоколад Рема привлек запах самого вожака. Он был просто божественен. Запахи весеннего леса, свежей травы, воздуха после дождя, старого фолианта… Казалось, что все его любимые ароматы кто-то объединил в одном флаконе и щедро обрызгал получившимися духами мужчину, сидящего сейчас рядом. Люпин понимал, что эту шутку с ним сыграло обострившееся обоняние, но ничего не мог с собой поделать. Этот аромат хотелось чувствовать постоянно, не переставая вдыхать его снова и снова. И даже не мыслить о возможности отказаться от этой сладкой зависимости.
Но Фенрир, словно прочитав мысли и желания оборотня, отдал ему кружку, а сам встал и отошел к окну. Ремус пригубил напиток, из-за кружки наблюдая за вожаком и пытаясь определить его настроение. Ведь, когда он очнулся, тот явно обрадовался, а сейчас создавалось впечатление, что хозяин дома пытается не показать обуревающие его эмоции.
Посмотрев в окно, Люпин заметил, что уже было далеко за полдень. Так что из его сознания выпал довольно большой кусок времени. Оборотень уже собирался заговорить с хозяином дома о произошедшем, но тот начал первым.
— Как ты себя чувствуешь? — проговорил Сивый, и расстроенный Люпин убедился в своих наихудших предположениях: вожак даже не посмотрел на него, задавая вопрос.
— Спасибо, неплохо, — вежливо проговорил Люпин, пытаясь за общими фразами скрыть свое истинное состояние. — Можешь объяснить, что здесь случилось?
Вожак поднял руку и приложил ее к стеклу, а потом тихо ответил:
— Ты едва не ушел.
— Куда не ушел? — не понял его ответа гриффиндорец.
— В лес, — Сивый все так же смотрел в окно и говорил очень тихо. — Так говорят об оборотне, который предпочел остаться на всю жизнь в своей второй форме. Захотел быть волком. Мы говорим о таких — ушел в лес.
— И часто такие случаи бывали? — поинтересовался Люпин.
— А тебе зачем? — в голосе главы стаи, продолжавшего смотреть в окно, появились какие-то вкрадчивые нотки, удивившие его собеседника. Люпин знал, что Фенрир всегда отличался прямолинейностью и мог ясно дать понять, что ему нравится, а что нет. Сейчас же вожак говорил в манере, больше соответствующей слизеринцам.
— Просто интересно, — ответил Ремус первое, что пришло в голову. На данный момент его больше волновали странности в поведении собеседника. Однако дальнейшая реакция главы стаи показала, что к своим словам следует относиться более внимательно.
— Интересно?! Тебе просто интересно! — глаза обернувшегося наконец Сивого сверкали яростью. — Тебе не интересно, на кого ты напал. Тебе не интересно, что этот оборотень был намного сильнее и мог в ответ на твою выходку просто покалечить тебя. Тебе не интересно, что ты полдня пробыл волком, и я боялся, что ты навсегда им останешься. Тебе не интересно, что я перепробовал все известные мне способы, чтобы вернуть тебе человеческую форму. Нет, тебе все неинтересно. Тебя интересует только, сколько было случаев ухода волков в лес. А вот интересно ли тебе, как после этого жили их партнеры и что они чувствовали?
Последние слова вожак, подходивший к кушетке во время своего монолога, буквально прорычал в лицо ошеломленному оборотню. Мгновение посмотрев в золотистые глаза Люпина, Сивый уже развернулся, чтобы опять вернуться на свой обзорный пункт, когда сзади его обняли сильные руки.
— Не злись, Рир, — зашептал на ухо его любимый гриффиндорец, обезоруживая детским, давно забытым прозвищем.
— Не злись?.. — вожак стаи обернулся и посмотрел в грустные глаза мужчины. — Ремми, Ремми… Глупый ты волчонок. Ну как я могу злиться на тебя? Я просто испугался. Я столько лет искал тебя и теперь мог снова потерять. От одной мысли об этом мне до сих пор хочется выть.
Близость с этим мужчиной, таким сильным, но в то же время ни капли не смущающимся своей слабости, заставляла гриффиндорца забывать все свои горести и невзгоды. И словно не было десятилетий разлуки. Люпин поднял руку, чтобы погладить мужчину по щеке. Однако этот жест, такой привычный в их прошлые встречи, сегодня не был доведен до конца. Вожак перехватил кисть Люпина, глухо заворчал и снова отошел к стеклу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});