– Почему? В чем дело? – спрашивал я разведчиков, ехавших впереди.
– Распоряжение товарища Каретника, – был ответ.
Оказывается, Каретник, Марченко и Петренко потеряли терпение в ожидании нас. Они пришли к мысли, что нас враги или окружали, или схватили сразу всех, или же погнали в другую сторону. Поэтому они решили ехать по нашему пути всем отрядом. Теперь вопрос выяснили и весь отряд снова расстанавливался по своим местам.
Мы, побывавшие в селе Дибривке и изрядно вымокшие в речке, переоделись и уже согревались по квартирам, осаждаемые расспросами со стороны остававшихся в имении бойцов.
Я сделал доклад бойцам о том, что буржуазия сделала с селом Дибривки.
Бойцы и до этого доклада были взволнованы нашими рассказами о том, что мы видели в Дибривках. Теперь же, когда все это было связано одной нитью и изложено перед бойцами, рассказ мой их не столько встревожил, сколько взбунтовал. Теперь они все кричали мне:
– Нужно мстить, мстить, мстить! Веди нас, Батько, на врагов, мы им отомстим!..
Надо отметить, что все содеянное нашими врагами в селе Дибривки могло послужить лучшей пропагандой бунта и возмущения масс против них. Это я сознавал и раньше, когда наблюдал за их гнусными действиями. Но я знал также и то, что психологически бунт трудовых масс нужно уметь направлять в сторону революции и за революцию. Я, наблюдая за бойцами и слушая их в эти минуты, глубоко почувствовал в себе веру в них и в то, что, встреться мы сейчас с любым немецким или австрийским полком, мы его разобьем так, как его командиры никогда себе и представить не смогут. Не говоря уже о том, что в эти дни пусть не попадается нам ни один гетманский отряд, ибо он будет на месте раздавлен. Но я хорошо знал, что цель наша не есть специально беспощадная месть врагам. Наша цель была отчетливо формулирована нашей гуляйпольской группой анархистов-коммунистов: физически сломить силу врагов и духовно преодолеть или по крайней мере наметить общие черты для преодоления той идеи, на которой базируются и сила этих врагов, и вся ложь, охраняемая ею.
Придерживаясь в основном этой главной мысли группы, я согласно ей поспешил своевременно внести в ряды повстанцев положения о нашем общем отношении к врагам, которых мы еще только вчера беспощадно уничтожали вместе с их имениями. Положения эти приводили к отрицанию мести врагам. Цели организованного восстания требовали теперь крутого поворота от вчерашних наших действий в другую сторону – в сторону серьезного разоружения буржуазии и вооружения революционных тружеников деревни. И я на этом же докладе формулировал этот крутой наш поворот так:
– В задачу революционно-повстанческих отрядов имени Батько Махно (как они себя тогда называли) отныне должно входить: отобрать от наших врагов как можно больше оружия и денежных средств и как можно скорее поднять крестьянские массы известных нам районов; объединить их, до зубов вооружить и повести широким фронтом против существующего строя и его защитников.
– Мы– я, Каретник, Лютый, Марченко, Щусь и Петренко, – говорил я повстанческой массе, – этот вопрос уже обсудили. Эти товарищи целиком разделяют мое мнение. Теперь остановка за тем, что вы, бойцы, скажете?..
Многие повстанцы, помню, недоумевали и упорно спрашивали меня о том, как же, мы так и не будем мстить врагам за уничтожение ими села Дибривки, за переизнасилование и расстрелы в нем его жителей и т. д.?
Требовалось осторожное и серьезное разъяснение этого вопроса повстанцам. А это требовало времени.
Между тем немецко-австрийские войска не спали. Они, узнав, где мы стоим, спешно окружали нас в этом районе. Об этом нам доносили крестьяне со всех сторон, и мы не могли не считаться с этим. В спешном порядке мы приняли по этому вопросу следующую резолюцию:
В целях быстрого вооружения революционного крестьянства, основной штаб повстанческого революционного движения и находящаяся при нем основная повстанческая вооруженная сила постановили от октября месяца 1918 года ввести в порядок действий всех наших отрядов правило, согласно которому каждый наш отряд, занимая тот или другой хутор собственников-землевладельцев, немецкую колонию или помещичье имение, должен в первую очередь созвать всех хозяев этих владений и, выяснив состояние их богатств, наложить на них денежную контрибуцию и объявить сбор оружия и патронов к нему. Все это должно производиться под непосредственным руководством командиров отрядов и под самой строжайшей революционной ответственностью их, командиров.
При этом за каждую сданную собственниками-богатеями винтовку с пятьюдесятью патронами к ней отряды должны возвращать им три тысячи рублей из общей контрибуционной суммы.
Если хозяев, желающих сдать оружие, не находится, отряды должны производить у них самые тщательные обыски (опять-таки под руководством и за ответственностью, в смысле революционной чести, их командиров).
Если при обысках оружие не будет обнаружено, оставлять хозяев этих в покое, неприкосновенными. В противном же случае каждого, у кого будет обнаружено оружие, расстреливать.
Лошади, необходимые для подвод и всадников организуемой нами революционной повстанческой силы, берутся у упомянутых хозяев по принципу: у кого их свыше 4–5 – одна-две лошади берутся безвозмездно. У кого от двух до четырех – одна-две берутся взамен другой, худшей лошади.
Тачанки (тип немецких рессорных четырехместных дрожек. У нас они называются еще каретами) берутся безвозмездно.
Брички, у кого одна или две, берутся с заменой. У кого свыше двух, две берутся безвозмездно.
Все активные вооруженные враги нашего движения и революции, которую движение наше подготовляет, расстреливаются на местах их действия и сейчас же после сбора о них сведений через население.
В виде лучшего способа революционного суда над ними должен практиковаться всегда и всеми отрядами имени Батько Махно предварительный опрос крестьянских сельских сходов тех местностей (сел и деревень), где они действовали и попались нашим отрядам.
Неподчинение этому совету-распоряжению повлечет за собою революционные меры вплоть до объявления всенародно этих отрядов ничем не связанными с общим штабом революционно-повстанческого украинского движения во главе с Батькой Махно.
Подписали эти постановления я, Щусь, Каретник, Марченко и ряд других повстанцев, уполномоченных бойцами.
В рядах рядовых бойцов сначала видно было разочарование. Некоторые из них сознавались, что теряют надежду отомстить врагам за уничтожение села Дибривки. Но они быстро поняли, что наше вышеотмеченное постановление при строго последовательном проведении его всеми нашими отрядами в, жизнь окажется более сильным средством для побед нашего движения над палачами революции, чем один, два, пять успешных поражений врагов, непосредственно участвовавших в сожжении села Дибривок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});