и обещал впредь избавить Думу от осведомителей.
Возможно, Джунковский раскрыл карты, так как решил, что рано или поздно роль Малиновского всплывет наружу, и почел за благо сразу откровенно признаться во всем Родзянко.
Есть, правда, и другое объяснение: не исключено, что как раз весной 1914 г. Джунковский посчитал политическую ситуацию благоприятной для отставки Малиновского. Ведь своим растущим влиянием среди рабочих большевики были тогда во многом обязаны именно громкой популярности Малиновского, и странный отъезд этого глашатая масс мог насторожить общественное мнение и позволить охранке распространить дезинформацию — а то и правду — о Малиновском, чтобы нанести большевикам моральный урон и отпугнуть от них сочувствующих.
Ленин, признав в 1917 г., что допустил ошибку, защищая Малиновского, заявил тем не менее, что Малиновский своей работой принес большевикам огромную пользу; зато когда после революции Малиновский опрометчиво явился к большевикам и попробовал уверить их, что он преданный член партии, которого грубым шантажом заставили работать на охранку, те, недолго думая, расстреляли его. А вот какой итог делу Малиновского подвел бывший товарищ министра внутренних дел Джунковский: «Думаю, что Д-у полиции от него было пользы немного, вернее, он отвлекал внимание Белецкого от серьезных дел».
По поводу же собственной причастности к делу Джунковский утверждал, что знай он во время выборов в Думу осенью 1912 г., когда был губернатором Москвы, о незаконном выдвижении Малиновского в кандидаты — не допустил бы его избрания. На вопрос, почему он не привлек Белецкого к суду, как только узнал, что тот совершил преступление, проведя Малиновского в Думу, Джунковский дал вполне правдоподобное объяснение: «Просто не хотелось скандала».
Как бы то ни было, возмущение Джунковского в отношении махинаций с Малиновским вполне согласуется с его попытками ограничить чрезмерное и противозаконное использование осведомителей и провокаторов. Более того, если у них с Белецким действительно возник серьезный конфликт из-за ухода Малиновского, возможно, Джунковский тем самым дал в руки Белецкому еще один козырь против себя, который впоследствии будет пущен в ход, — еще один, помимо их предполагаемых разногласий о сокращении численности сотрудников охранки.
IV
Дело в том, что ко времени выхода Малиновского в отставку Джунковскому удалось настолько сократить штат секретных агентов, что, по его расчетам, в бюджете Департамента полиции на 1914 г. должно было высвободиться 500 тыс. руб. Основную часть этой суммы сэкономили за счет упразднения охранных отделений, но, кроме того, он, к примеру, снял часть охраны на Фонтанке, 16, и оставил лишь 50 из 100 человек, охранявших мать Николая II, вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Он потребовал также от своих подчиненных, чтобы они заранее получали разрешение на все операции, требующие значительных затрат.
В своих воспоминаниях Джунковский сообщает, что к тому времени, как он стал курировать полицию, бюджет был непомерно раздут и фонды, выделенные правительством Министерству внутренних дел на тайную полицию в 1913 г., превышали 5 млн руб., из них 1,5 млн поступило из 10-миллионного секретного фонда. Вдобавок много средств расходовалось вне бюджета Министерства внутренних дел, например Министерство юстиции выплачивало жалованье шестерым охранникам своего министра; да и в самом Министерстве внутренних дел расходы производились официально как бы не из бюджета тайной полиции, однако были направлены в основном именно на ее нужды — скажем, ассигнование 208 тыс. руб. на укрепление жандармерии в губерниях.
Джунковский указывает размер бюджета тайной полиции в рамках Министерства внутренних дел на 1913 г. в сумме 3 966 105 руб. и уточняет, что чуть более четверти, или 1 034 633 руб., было выделено на службу охраны (688 180 руб. — на охрану Зимнего дворца и подступов к нему; 364 483 руб. — для личной охраны членов императорской семьи и высокопоставленных сановников). Две трети расходов, или 2 667 942 руб., пришлось на политический розыск внутри страны (1 984 524 руб. — охранным отделениям; 608 500 руб. — железнодорожной жандармерии; 74 918 руб. — агентам, подчиняющимся непосредственно Особому отделу). И наконец, на оставшиеся 6,6 %, или 263 500 руб., финансировалась деятельность Заграничного отдела охранки.
Сверх официального бюджета из «секретного фонда» императора было выделено 800 тыс. руб. на дополнительные охранные мероприятия во время торжеств по случаю 300-летия дома Романовых. А еще 700 тыс. руб. из дополнительных секретных ассигнований ушло на прочие непредвиденные расходы тайной полиции по распоряжению высших государственных чиновников.
Меры по сокращению бюджета, принятые Джунковским в начале 1914 финансового года, оказались как нельзя более кстати через полгода, когда Россия вступила в войну, и он уже был вынужден экономить средства и в этом, и в следующем году. Такое положение сохранилось даже после его ухода из министерства — в 1916 г. Данные за 1914, 1915 и 1916 гг. свидетельствуют об устойчивости уровня расходов на политический розыск. Бюджет последнего на 1914 г. составил 3 348 192 руб. (74 % всех расходов Департамента полиции); в 1915 г. — 3 327 638 руб. (73 %); в 1916 г. — 3 543 317 руб. (72 %). Если считать — а вероятно, так оно и есть, — что эти цифры включают расходы по заграничной агентуре, стало быть, каждая из них меньше суммы соответствующего бюджета 1913 г. примерно на полмиллиона рублей, что совпадает со сведениями, которые сообщает в своих воспоминаниях Джунковский.
Между тем Сватиков приводит данные, свидетельствующие о том, что в 1916 г. ассигнования на политический розыск были вновь увеличены. Он ссылается на две расходные сметы, утвержденные директором Департамента полиции на 1916 г. (т. е. последний год существования Российской империи), согласно которым на политический розыск внутри страны выделялось 2 701 394 руб., а за границей — 261 тыс. руб. (782 477 франков); это примерно совпадает с соответствующими показателями 1913 г., приведенными Джунковским. Следовательно, в 1916 г. расходы на политический розыск опять выросли до уровня 1913 г.
Джунковскому не удалось удержаться на посту товарища министра внутренних дел, а его смещением в августе 1915 г. в охранке завершился двухлетний период преобразований, включая сокращение бюджетных затрат.
После революции 1905 г. сеть секретной агентуры чрезвычайно разрослась. Она была гордостью охранки и считалась наиболее действенным из доступных полиции средств борьбы с набирающей силу оппозицией. Однако были люди, считавшие, что армия секретных агентов неоправданно велика. По их мнению, она была неэффективной, развращенной и требовала слишком больших расходов. Разногласия между теми, кто стремился как можно шире использовать этот излюбленный инструмент российского политического сыска, и теми, кто хотел обуздать его, проявились со всей очевидностью в конфликте между директором Департамента полиции Белецким и товарищем министра внутренних дел Джунковским.
Джунковский пытался реформировать охранку, сократить затраты на полицию и избавиться от тех, кто противился переменам. Казалось, его линия одерживает верх: он сместил Белецкого и положил конец крупнейшей его операции с участием секретного агента охранки Романа Малиновского.
Однако уже в следующем году Белецкий занял место Джунковского на посту товарища министра