Читать интересную книгу Воевода - Дмитрий Евдокимов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 143

   — В сговоре с ним Воротынский и Голицын! — послышался свистящий шёпот из угла.

Гонсевский резко повернулся и с усмешкой уставился на Андронова.

   — А не врёшь, дьяк? Может, сам нашептал холопу, что надо говорить?

Андронов суетливо заёрзал на лавке, уставясь в свиток, куда заносил слова допрашиваемого. Одним из первых в московском купечестве дьяк вступил в заговор Шуйского против Димитрия и был в ту памятную ночь среди убийц «императора». Однако стоило новому самозванцу появиться под стенами Москвы, как Андронов тут же перебежал в Тушино, не забыв прихватить с собой изрядную партию казённого товара. Столь же не задумываясь, он изменил и «царику», когда фортуна от него отвернулась. Не успел Тушинский вор ещё удрать в Калугу, как Андронов вместе с Михайлой Салтыковым очутился под Смоленском, где от лица русской общественности эти два изменника и иже с ними предложили Сигизмунду русский престол. Из рук растроганного короля Фёдор получил чин думного дворянина и должность главы Казённого приказа, иначе хранителя царской сокровищницы. Козла пустили в огород.

В одно прекрасное утро члены боярской думы обнаружили, что их семь печатей на дверях хранилища исчезли, а вместо них красуется одна — Федьки Андронова. Возмущение бояр грозно пресёк Александр Гонсевский, объявивший, что отныне казна является собственностью польской короны и что золото необходимо для расплаты с войском. Вскоре действительно по его приказу знаменитая статуя Христа Спасителя, отлитая из червонного золота, была разбита на куски и роздана по хоругвям.

При делёжке алчный казначей не обидел и себя. Нахально заняв дом, который принадлежал благовещенскому протопопу Терентию, Андронов зажил по-княжески, содержа большое количество челяди и устраивая пиры для своих клевретов, которых определил, с согласия Сигизмунда, новыми главами приказов. К воровству казначея бояре отнеслись спокойно — то было в русском обычае. Обойдённым почувствовал себя лишь Михайла Салтыков. Хотя он и сам занял соседнее подворье, некогда принадлежавшее Ивану Васильевичу Годунову, тем не менее боярин поспешил направить донос на Андронова великому канцлеру литовскому Сапеге:

«Покажи милость, государь Лев Иванович! Не дай потерять государства Московского; пришли человека, которому верить можно... Много казны в недоборе, потому что за многих Фёдор Андронов вступается и спускает, для посулов, с правёжу; других не своего приказа насильно берёт себе под суд и сам государевых денег в казну не платит».

В праведном гневе Салтыков забыл, что сам вместе с роднёй ухватил богатейшие волости, приносившие только денежные доходы в шестьдесят тысяч рублей ежегодно, чем вызвал зависть многих «лучших» людей. Не зря он жаловался тому же Сапеге: «Здесь, в Москве, меня многие люди ненавидят, потому что я королю и королевичу во многих делах радею».

Что и говорить, «радетели» Салтыков и Андронов были два сапога — пара. Но не столько стяжательство изменников бесило старую знать, а то, что они сидели в думе рядом с Гонсевским, решительно отодвинув от решения государственных дел членов думы. Особенно негодовали Воротынский и Голицын.

Не случайно усмехался Гонсевский: услыхав, что гонец назвал их в числе заговорщиков, он вспомнил, как орал недавно Андрей Голицын, занявший в думе место старшего брата:

   — Большая кривда нам от вас, паны поляки, делается! Мы приняли Владислава королём, а он не приезжает. Листы к нам пишет король за своим именем, и под его титулом пожалования раздаются: люди худые с нами, великими людьми, равняются!

То был прямой выпад против Андронова. Злопамятный дьяк промолчал в те поры, но обиды не забыл. Не случайно он взял пойманного гонца в свой приказ и теперь на дыбе заставил оговорить Воротынского и Голицына.

Эту хитрость хорошо понял польский полковник. Он ещё раз окинул взглядом дьяка, продолжавшего хмуро глядеть в свиток, и сказал:

   — Мне столь же ненавистны эти враги короля! Они же всё время твердят, что, коль король не пришлёт сына, Москва будет считать себя свободной от присяги Владиславу и будет помышлять о себе сама! Но состоят ли они в заговоре? Слова холопа не убедят думу, бояре своих не выдадут. А нам с ними ссориться не время! Понял, дьяк? Скажи лучше: Бутурлин схвачен?

   — Послали за ним, — мрачно ответил Андронов.

   — Вот если бы он показал на Воротынского и Голицына... Да его и пыткой не сломишь. Знатный воин, храбрости отменной, — продолжал размышлять вслух Гонсевский. — Попробуй, конечно. Да только вряд ли что получится. Этих спесивцев надо будет убрать чужими руками. Об этом подумай, дьяк.

Гонсевский как в воду глядел. Бутурлин даже на пытке отказался назвать сообщников. И более того, когда его и пойманного гонца привели на допрос в думу, холоп тоже отказался от прежних показаний и признался, что сделал наговор, убоясь казни. Как ни настаивал Гонсевский на виновности Воротынского и Голицына, ссылаясь на их прежние слова, члены думы согласились лишь на то, чтоб обвиняемые какое-то время посидели дома, под охраной польских жолнеров.

Но Андронов не чувствовал себя побеждённым. Оказывается, он приберёг ещё один козырь: в зал думы стрельцы втащили связанного человека и бросили его на пол.

   — Кто это? — изумлённо воззрился Мстиславский.

   — Дворянин Василий Чёртов! — отчеканил с торжеством Андронов. — Схвачен польским разъездом у заставы. Вёз грамоту в Нижний Новгород с призывом к восстанию. Так что я прав — есть заговор!

   — И чья же эта грамота? — прогудел старый боярин.

   — Патриарха Гермогена!

Это имя подействовало на бояр, как искра в пороховой бочке. Забыв о степенности, все они вскочили и, размахивая руками, принялись орать:

   — Это не святой, а диавол!

   — Упрямый осёл!

   — Снять с него сан!

   — Идёмте к нему! — решительно воскликнул Гонсевский.

Без соблюдения чинов, толпой бояре направились к патриаршему подворью.

   — Зря я не прирезал его в прошлый раз, когда он отказался подписать грамоту к нашим послам под Смоленск, чтобы те уговорили смолян сдаться королю! — злобно урчал Салтыков.

   — Тягчайший грех — убить духовного пастыря! — резко одёрнул его старик Мстиславский.

На подворье патриарха было пусто. Ещё раньше, по приказанию думы, Гермогена лишили всех слуг, приличествующих его сану. Они нашли его в келье, где патриарх разбирал какие-то свитки.

   — А, вот он опять грамоты готовит! — торжествующе возопил Салтыков. — Хочешь натравить на нас всю Русь!

Сухощавый, с длинными белыми волосами, восьмидесятилетний старец нисколько не изменился в лице при виде орущей толпы бояр. Робость ему явно была чужда. Услышав обвинение Салтыкова, ответил кротко и в то же время твёрдо:

   — Говорят на меня враждотворцы наши, будто я поднимаю ратных и вооружаю ополчение странного сего и неединоверного воинства. Одна у меня ко всем речь: облекайтесь в пост и молитву!

   — Тогда к чему же ты призываешь нижегородцев? — запальчиво воскликнул Салтыков.

   — Облекайтесь в пост и молитву! — столь же твёрдым голосом ответил патриарх, продолжая читать свиток.

   — Коли так, владыка, — вкрадчиво, но внушительно произнёс Гонсевский, держа руку на рукояти короткой четырёхгранной шпаги, предназначенной для добивания поверженного противника, — коли так, напиши тем, кто отказался от крестного целования королевичу Владиславу и идут к Москве, чтобы одумались и возвратились назад.

   — Да, да! Напиши! — воскликнул Салтыков.

Больше не сдерживаясь, старец поднялся из кресла, выпрямился во весь свой рост. Это был уже не пастырь, а воин.

   — Напишу! — загремел Гермоген, обращаясь к Салтыкову. — Напишу, если ты, изменник, вместе с литовскими людьми выйдешь вон из Москвы; если же вы останетесь, то всех благословляю помереть за православную веру! Вижу ей поругание, вижу разорение святых церквей, слышу в Кремле пение латынское и не могу терпеть!

   — Лишить, лишить его сана! — заорал Салтыков, поворачиваясь к главе думы Мстиславскому.

Но тот, явно напуганный обличительным тоном патриарха, вдруг склонился в низком поклоне.

   — Негоже, — лишь прошептал он. — Если лишим его сана, святость патриарха поднимется ещё выше.

Гонсевский, наблюдавший за происходящим с презрительной усмешкой, сказал:

   — Ладно, пошли отсюда. Спорить с этим безумцем бесполезно. Я прикажу своим самым верным жолнерам, чтоб тщательно охраняли покои. Чтоб даже мышь не могла проникнуть сюда!

...Жак де Маржере, находившийся со своей ротой в карауле на крепостной стене Кремля, не спеша обходил посты, когда его нашёл один из немецких пехотинцев:

   — Якоб! Тебя какой-то старый индюк разыскивает.

   — Где он?

   — В караульном помещении дворца.

1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 143
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Воевода - Дмитрий Евдокимов.
Книги, аналогичгные Воевода - Дмитрий Евдокимов

Оставить комментарий