землю до того, как успели окончательно высохнуть, нашли в себе силы пустить корни и отрастить кудрявые кроны. И старый дом, и необычный плетень, и несколько сараюшек между сугробами снега, всё вместе было похоже лубочную картинку из русской сказки.
Откуда – то выскочила небольшая лохматая собачка и стала лаять, суетливо подпрыгивая, и оглядываясь на молодую хозяйку в ожидании её одобрения.
– Уймись, Дамка, – сказала Катя, – это свой.
Дамка ещё несколько раз тявкнула, но Катя замахнулась на неё сломанным на ходу прутиком и топнула ногой. Дамка прекрасно понимала, что бить её никто не собирается, но на всякий случай отскочила подальше и завиляла хвостом, словно извиняясь перед гостем, который должен понимать, что лает она не от злости, а для порядка.
Катя подвела Родьку к загону, в котором толпилось десяток коз. Общительные и по – человечески любопытные животные выстроились вдоль плетня, поднявшись передними ногами на плетень. Родька пошел вдоль плетня и, стараясь никого не пропустить, стал гладить, почёсывать за ушами, и что – то приговаривать, прижимаясь лбом к их головам. Козы согласно кивали, а их старый вожак Казбек, норовивший боднуть своими роскошными рогами любого, кто приближался к его гарему, долго и выразительно блеял, словно рассказывал о своём житье – бытье.
Окна дома были слишком малы, да и разросшиеся ели не пропускали солнечный свет, поэтому в нём было сумрачно даже в яркий полдень. Войдя вовнутрь, Катя щелкнула выключателем, но электричества не было, видно где – то опять оборвалась линия.
Родька, вошедший за нею, остановился, ослепнув от темноты и боясь на что – нибудь наткнуться. Первым, что он разглядел, немного привыкнув к полумраку, была печь с чёрным чугунком, как две капли воды похожая на ту, что стояла в их избушке. Ему показалось, что сейчас из – за неё выйдет его матушка и скажет:
– Ну здравствуй, Роденька. Что же ты так долго не приходил? А я тебя ждала…
Но вместо неё с печки спрыгнула большая чёрная кошка, и, сверкнув на него зелёными глазами, подошла к Кате и стала тереться о её ноги. Катя поставила сумки на лавку, сбросила туда же платок и куртку, погладила кошку и посмотрела на гостя. Ей показалось, что он ошарашен убогостью их жилища. Не зная, что сказать и чем занять руки, она подошла к плите и зачем – то открыла чугунок. Из него вырвалось облако пара, и, смешавшись с сумраком комнаты, превратило её силуэт в еле видимый бестелесный призрак. Катя положила крышку на место и медленно, словно проявляясь, выплыла в зыбкую полосу света. Родька посерьёзнел и напрягся, воспринимая её перевоплощение как знак, посланный его матушкой, о том, что эта девушка создана и предназначена богом именно для него.
Катя решила, что перемена в его настроении вызвана разочарованием и усталостью после проделанного пути.
– Не надо было его сюда приглашать, – думала она, но он сам хотел посмотреть на коз, которых почему – то называет лялечками, и он их увидел. Поиграл с ними и хватит, пускай идёт туда, откуда пришел, и возвращается туда, откуда приехал. Провожать его она не станет, обратную дорогу он найдёт сам, по следу, который не привёл ни к чему хорошему. А она останется здесь, сохраняя в душе горькое воспоминание о том, как сказочный принц из её детства ушел, едва появившись.
Родька шагнул к ней с серьёзнейшим видом, собираясь сообщить об очень важном решении, впервые в его жизни принятом самостоятельно.
Катя решила, что он собирается прощаться, считая всё, что они оба испытали и прочувствовали за время пути, незначительным эпизодом, ни к чему не обязывающей случайностью, словно и не было этих упоительных минут, которые она восприняла как великое счастье. Этот взгляд вернул её в состояние вечного изгоя, поэтому она гордо вскинула голову, словно видела его впервые, выставила перед собой руку, запрещая приближаться, и попятилась назад.
Родька остановился, не понимая причины её изменившегося настроения. Он не был искушен в тонкостях женской психологии. Никто ему не говорил, что эти прекрасные существа противоречат себе гораздо чаще, чем сами этого хотят, и никогда не признаются в том, чего от вас ожидают в тот или иной момент. Отчуждение, появившееся в Катином взгляде, говорило о том, что ему пора уходить, и он ушел.
Катя некоторое время смотрела на закрывшуюся за ним дверь, не веря, что её неожиданный роман закончился так же неожиданно и быстро, как и начался, затем сердито топнула ногой и сказала:
– Ну и уходи… Подумаешь, явился весь такой сам из себя, да откуда он вообще взялся? И пускай идёт, жили без него и ещё как – нибудь проживём. И не надо, не надо, не надооооо…
Она села на скамью и расплакалась, сетуя на свою судьбу и сожалея о том, что даже не попыталась его выслушать. Выплакавшись, подошла к рукомойнику, долго звякала им, выплёскивая на лицо полные горсти воды, затем тёрла его жестким полотенцем, словно старалась смыть напрочь из памяти человека, так неожиданно проникшего в её душу и так же неожиданно исчезнувшего. Повесив полотенце на гвоздь, подошла к висевшему на стене зеркалу и стала приглаживать волосы. Наконец, прекратив шмыгать носом, услышала тихую, нежную музыку, доносившуюся снаружи.
Катя выбежала на порог дома и стала прислушиваться, стараясь не смотреть на протоптанную ими тропку, разделившую поле напополам, как её жизнь, на до и после. Но желание взглянуть на сказочного принца ещё раз было сильнее неё, и она не выдержала и посмотрела, однако там было пусто, как будто он растворился в воздухе. Она всхлипнула, но тут же замолчала, снова услышав музыку, доносившуюся откуда – то со стороны козлятника. Катя выглянула из – за угла и ахнула. Родька стоял спиной к ней, глядя на выстроившееся у плетня стадо, и играл на свирели.
– Миленький… – прошептала Катя, не веря своим глазам, и уже не сдерживаясь, бросилась к нему, скользя и едва не падая, заглушая своим криком звук свирели, – пожалуйста, не уходиии!!!
Услышав его крик, Родька обернулся и подхватил её в свои объятия.
– Катя! Катя! Моя Катя! – повторял он.
– Миленький! Миленький! – бормотала Катя.
Родька отклонил её от себя и приподнял ладонь, требуя внимания. Катя молчала, боясь опять сделать что – то не так.
– Катя, я хочу, чтобы ты была моя. Навсегда. Ты со мной пойдёшь?
Он ещё не успел закончить эту самую важную в своей жизни речь, спеть которую ему было бы гораздо проще, если бы кто – то положил её на стихи, когда Катя ответила:
– Да!
– Тогда пойдём.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас…
– Хорошо. Я мигом.
Глава 31
Лизавета, загостившаяся у кумы, вернулась домой вскоре после их ухода.