среди нас. И, похоже, он тоже сильно изменился — человек, привыкший командовать, привыкший возглавлять команды в разведке не может быть таким… Подленьким пронырой. Понимаете? Казаться можно каким угодно, нас этому учат, но быть таким на нашей службе нельзя. А Шекли именно такой — гадкий и мутный, он не кажется таким, он такой и есть.
— То есть он тоже изменился. — Вик замерла на миг — все её умозаключения были неверны. — Вот же бешенные белочки, и как тогда искать эмпата?
— Кого? — совершенно искренне удивился Гилл.
— Менталиста, который приехал вместе с вами. Я думала, он среди вас, офицеров, а он, получается, может быть кем угодно. Кто еще приехал с вами из Олфинбурга?
— Больше никто, поверьте. Наша служба совсем небольшая, пять отправленных в Аквилиту офицеров — это событие из ряда вон, а не обычная тактика. Столько сразу никогда не направляют, уж поверьте. Тут достаточно было Хейга.
Вик прикусила губу, потом опомнилась и залпом допила уже остывший кофе — надо искать ответ заходя с другой стороны:
— Тогда… Кому вы все перешли дорогу?
— Королю, — просто ответил Гилл.
— И чем конкретно?
Гилл принялся медленно, подбирая слова пояснять:
— Ривз — своим расследованием. Думаю, он все же нашел Душителя, и что-то там совсем не то. Забудьте все, что я вам говорил о расследовании до этого — Марк сказал, что я сильно нафантазировал. Но что-то с Душителем, королем и Ривзом не то, совсем не то… Блек — он сын главы Нижней палаты парламента. Там сейчас во всю обсуждают закон об ограничении королевской власти.
— О чем?! — опешила Вик — король и был сама власть. Даже парламент был всего лишь красивой игрушкой в его руках. Король — это и человеческий закон, и закон богов — он же хранитель веры.
Гилл рассмеялся:
— На самом деле это закон о разграничении уровней власти, но по сути — он ограничивает власть короля, причем сильно, переводя многие его обязанности на избирательные должности. Сейчас любая тень, брошенная на род Блеков, качнет весы в сторону короля. Фейн — его род последнее время многое себе позволял, соря деньгами налево и право. У короля на Фейнов большой зуб — они, подмяв по себя военную промышленность, зарезали многие его начинания в военной сфере, аргументируя нерентабельностью и прочим. Я — ондурский шпион, точнее меня им считают, в отличие от вашего Мюрая. Я оказался плохим аналитиком, основываясь на поддельной статистике. Как результат — мы оказались не готовы к войне, потому что по моему докладу война планировалась на суше, а не в воздухе. Чем провинился Шекли перед королем, я не знаю.
Вик замерла, пытаясь уложить новые знание по полочкам. Пока получалось плохо.
— Ненавижу политику…
— Вы не представляете, как её ненавижу я.
— Есть за что, — мрачно сказала Вик и замолчала надолго.
Гилл кашлянул, напоминая о себе:
— Я пойду, дойду до ординаторской — спрошу, чем могу помочь…
— Хорошо, — согласилась Вик, снова собираясь с мыслями.
В коридоре возник Брок — алым тревожным огнем он промчался, на ходу здороваясь с Гиллом, до Вик и присел перед ней на пол, заглядывая в глаза:
— Как ты, Вики?
Она улыбнулась ему:
— Жить буду. Эван..?
— Он знает, что с тобой все хорошо. Мне бы столько уверенности в тебе!
Глава 38 Закон есть закон
За заклеенными окнами госпиталя уже наступила ночь. Город старательно пытался заснуть и не повторить ошибки прошлой ночи с погромами. На улицах ходили усиленные вооруженные патрули, на площадях стояли военные посты. Наблюдательные вышки пожарных использовались не по назначению — с них следили не за городом, с них старательно осматривали небеса, ища присутствие чужих дирижаблей. Военная разведка настаивала, что атака будет на днях, если не сегодня, хоть штурм Маякового острова, запиравшего не только устье Ривеноук, но и морские пути на север, так и не состоялся. Город затихал, не зная об угрозе, а в госпитале жизнь кипела по-прежнему. Стонали раненые в палатах — запасы обезболивающих закончились, нового привоза не было, а маги, способные обезболивать, или вымотались, или были заняты на непрекращающихся операциях — поток раненых только-только начал спадать. Говорят, вечером в порт вошел корабль с ранеными и беженцами из Вернии. Носились по коридору сиделки, санитары и медсестры. Хлопали двери, откуда-то то и дело раздавался трещащий, противный звонок телефона. Сейчас как никогда Брок ощущал свою никчемность — он мог помогать спасать, но из-за чернокнижника все его знания были бесполезны. Если эфир тебе не подчиняется, то все целительские плетения безнадежны.
Брок внимательно осмотрел Вик с головы до ног, замечая и бледность, и повязку на правой руке, и испорченную блузку, и уже высохшие пятна крови на юбке. Вик тяжело пришлось, но как истинная тальмийская лера пусть не по рождению, но по воспитанию, она будет держаться и улыбаться до конца, чтобы не причинять неудобств и не быть обузой. Хотя некоторые леры считали хорошим тоном терять сознание в случае неприятностей, чтобы избегать их таким способом, но не Вик. Восхитительная молодая женщина! Заодно вспомнился… Вспомнилась Малыш. Если она, действительно, Клер, а не Клермон, то… Её выдержка потрясает. Брок относился к Малышу, как к мальчишке, требуя от него того же, что и от себя. Клер дробила породу наравне с ним, таскала на себе тяжелые мешки, собирала потенцит и потенцозем, раскочегаривала тяжелый парогрузовик… Небеса, если она хрупкая лера, то… Брок — полный идиот! Ему никогда не заслужить прощения за обращение с ней. Она работала наравне с ним, а если иногда и жаловалась на усталость, то Брок применял к ней обычный метод воспитания, отработанный еще на нем самом: он усиливал тренировки для повышения выносливости. И ни одной истерики, отказа выполнять задание или крика, что больше не может. Потрясающая лера, а он — идиот! И дважды идиот, если упустит, если его не простят… А ведь еще есть Грыз. Грыз, который, в отличие от него самого, явно догадался, кто такая Малыш. Зла не хватало! Уже на себя самого — днем-то он злился на Клер. Вот же тварь…
Брок снял с себя сюртук, накидывая его на плечи Вик:
— Мне нужно поговорить с адером Дрейком, а потом я провожу тебя домой.
Вик кивнула:
— Буду признательная. — её голос звучал устало и тихо. Стоны из ближайших палат его легко перекрывали. Хрупкая, стойкая лера, несущая мужской долг на своих плечах. Совсем как Клер… Мысли Брока стойко возвращались к Малышу, и с этим он