султанов относительно своего прежнего положения и, самое ужасное, что он ввел изменническую переписку против Турции. Дод взялся доказать, что Иосиф о всех событиях при турецком дворе ежедневно сообщает папе, королю Испании, герцогу Флоренции, генуэзской республике — -словом, всем врагам султана. Преисполненный радости от возможности свергнуть еврейского герцога, Де-Граншан сообщил шифром своему королю и хитрой вдовствующей королеве, Екатерине Медичи, что ему удастся вскоре привести на виселицу могущественного врага Франции при турецком дворе, но просил прислать ему на помощь кого-нибудь, обладающего красноречием и длинной бородой, который должен быль быть снабжен полномочиями чрезвычайного посланника и потребовать от султана принятия энергичных мер против Иосифа Наксосского (3 и 16 октября 1569). Еврейский герцог, а с ним, вероятно, и все еврейство в турецкой империи пребывали в величайшей опасности. Если бы Дод выступил с открытым обвинением, французские деньги поддержали бы интригу, а смертельный враг Иосифа, великий визирь, Магомет Соколи, взял бы дело в свои руки, то Наси погиб бы. Но французский посланник считал более целесообразным держать все это до поры до времени в тайне, вероятно, для того, чтобы дать Доду возможность добыть какие-нибудь документы в подтверждение обвинений. Он поэтому просил короля Франции не разглашать этого дела и особенно ничего не говорить турецкому посланнику, в то время отправившемуся к французскому двору; «ибо, как только он узнает об этом, он немедленно же даст знать Иосифу Наси, а этот уже обработает султана так, что все планы против него рушатся.
Несмотря на то, что интриги Дода и французского посланника держались в тайне, Иосиф Наси все же проведал о них и в самом деле предупредил их. Ему не трудно было убедить султана Селима, что он ему всегда был предан и что из всех его придворных он самый искренний его сторонник. Он добился также от султана декрета о пожизненной ссылке предателя Дода на остров Родос, куда ссылались турецкие преступники. По предложению дона Иосифа или же по собственному побуждению, все раввины и общины Константинополя подвергли Дода и его двух клевретов отлучению. К ним присоединились коллегии раввинов самых больших турецких общин, во главе с Иосифом Каро, которые сделали это из желания услужить Наси, не удостоверившись раньше в виновности Дода. Чрезвычайные старания французского посланника и двора свергнуть еврейского любимца Селима потерпели полное фиаско и оставили лишь в душе Наси вполне понятное и естественное ожесточение, которое побудило его с удвоенной энергией бороться с дипломатическими планами Франции и всячески препятствовать им.
Еще более пострадала от Иосифа Наксосского венецианская республика. Между еврейским герцогом и просвещенной республикой существовала вражда, которую они тщетно старались скрыть, обмениваясь взаимными комплиментами. Не говоря уже о преследованиях, которым венецианские власти подвергли его тещу, они прямо таки отвергли его ходатайство о предоставлении ему и брату права свободного проезда через венецианскую территорию. Поэтому Наси часто убеждал Селима, который также недолюбливал венецианцев, прервать столь цродолжительный мир с республикой и завоевать венецианский остров, Кипр. Несмотря на противодействие первого визиря, Магомета Соколи, который благосклонно относился к венецианцам, Селим все же предпринял свой кипрский поход. Передают, будто султан обещал Иосифу, если завоевание Кипра удастся, назначить его королем острова. рассказывают также, будто в доме герцога Наксосского уже храни лось заранее приготовленное знамя с надписью: «Иосиф, король Кипра». Его связи с Европой облегчили это предприятие. В то время, как Магомет Соколи все еще боролся против этой морской войны, Иосиф получил известие, что военный арсенал Венеции от взрыва пороха взлетел на воздух. Этим затруднительным для республики моментом воспользовались Наси и те придворные, которых он успел привлечь на свою сторону, чтобы побудить султана немедленно снарядить свой флот. После первого же приступа был взят один город Кипра, Никозия, а другой, Фамагуста, был осажден (1570 г.).
И на этот раз, как всегда, все евреи были сделаны ответственными за действия отдельного еврея. Варварские международные отношения того времени делают понятным, что венецианские власти бросили в темницу всех левантских, большей частью еврейских, купцов, которые ко времени объявления войны находились в Венеции, и конфисковали их товары. Но решение сената, принятое по предложению врага евреев, дожа Луиса Моцениго (18 декабря 1571 г., об изгнании всех евреев Венеции, объясняется исключительно расовой ненавистью, которую сеяло тогдашнее христианство. Е счастью, решение это не было приведено в исполнение. Несмотря на все усилия папы Пия Y создать лигу христианских государств против Турции, вызвать крестовый поход против, так называемых, «неверующих» и изгнать турецкий флот из кипрских вод, город Фамагуста принужден был сдаться турецкому полководцу, и таким образом весь остров перешел в руки Турции. Венецианцы должны были умолять о мире и все свои надежды возложили на посредничество одного влиятельного еврея. Несмотря на торжественное решение венецианского сената, запретившего кому-либо вступаться за евреев, последних все же приходилось терпеть, так как Венеция не решалась восстановить против себя турецких евреев.
Власть последних была, действительно, так велика, что христиане обращались к ним с мольбами о помощи. Нидерланды подняли знамя восстания против Испании и мрачного короля, Филиппа II, который хотел ввести военный трибунал инквизиции в страну, уже давно чуждую католицизма. Кровопийца Альба пытался предупредить отпадение и снова ввести в страну католицизм с помощью гекатомб человеческих жертв. Виселица должна была поддержать пошатнувшийся крест. В этом стесненном положении, нидерландские повстанцы, гезы, обратились к Иосифу Наксосскому, который имел связи с некоторыми аристократами во Фландрии. Герцог Вильгельм Оранский, душа восстания, послал особого посла к Иосифу Наксосскому с просьбой побудить султана объявить войну Испании, которая будет принуждена в этом случае отозвать свои испанские войска из Фландрии. Иосиф делал все усилия, чтобы настроить султана Селима в пользу войны с ненавистным ему Филиппом. Но против этого восстали многие сановники, в особенности первый визирь, Магомет Соколи, который питал симпатию к Испании, как к Венеции, да и ко всем христианским народам. Австрийский император, Фердинанд, добиваясь благосклонности Турции, тоже снизошел до того, что передал через посредство своего посланника собственноручное письмо еврейскому герцогу; это, конечно, лишь усилило зависть первого визиря. Польский король, Сигизмунд Август, ожидавший от Турции крупной услуги, также обратился к нему и, чтобы привлечь его на свою сторону, пожаловал его званием «сиятельного князя» и, что еще важнее, обещал ему даровать евреям своей страны выгодные привилегии.
Можно почти сказать, что диван или государственный совет в Турции при султане Селиме разбился на две партии, взаимно враждовавших друг с другом, на тайную христианскую группу с первым визирем во главе и на еврейскую, руководимую Иосифом Наксосским. На ряду