в третье справа окно на втором этаже – никаких предупредительных знаков не было. По телу пробежала мелкая дрожь от скорой встречи со своим старым товарищем. Кто точно будет на явочной квартире, Линицкий не знал, но от этого встреча была только интересней. Он был доволен тем, что даже после его ареста и выезда из страны наработанные им связи не совсем порвались, его агенты залегли на дно и ждали его команды. И вот этот момент наступил.
На условный стук и вопрос-пароль дверь тут же отворилась – на пороге стояла… Мария Дараган. Сердце запрыгало от радости, как у восемнадцатилетнего мальчишки, который влюбился в красивую девчонку. Но проявление радости было возможно только после того, как дверь квартиры закрылась и они углубились в комнату. Мария прямо повисла у него на шее, по нескольку раз одарив жарким женским поцелуем каждую его щеку, а затем и губы.
– Леонид Леонидович!.. Лёня! Как я рада вас видеть живым и здоровым.
– Ну, не совсем здоровым, Мария! Ты бы не очень висела на мне, у меня гипс с ноги только неделю как сняли.
– Ой, простите, не знала. Ранены?
– Не совсем. Неудачно приземлился с парашютом.
Они прошли на кухню. Она разлила по чашкам специально только что заваренный и еще дымившийся кофе, поставила на стол сахарницу с колотым сахаром.
– Откуда такое богатство? – удивился Линицкий.
– Секрет фирмы, – в свою очередь улыбнулась и Мария.
– Хорошо, перейдем к новостям. Сначала расскажи о себе. Как мама, Николай?
– Мама, слава богу, жива. А вот Коля… В прошлом году его гестаповцы выследили и арестовали. Тогда почти все наше подполье арестовали… Я сама лишь чудом выскочила из облавы.
Глаза у Марии повлажнели. Линицкий глянул на нее, указательными пальцами обеих рук поймал слезинки, выкатившиеся из ее глаз, провел их к самому подбородку, затем кончиками пальцев приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
– Где же наша выдержка, товарищ Дараган? На войне всегда люди гибнут, даже близкие и родные. Но мы должны при этом оставаться твердыми, чтобы отплатить убийцам сполна.
Он смотрел на нее еще пару минут и, лишь убедившись, что она успокоилась, опустил руки.
– Что с Урошем? – интересовался он дальше.
– О, Урош! – тут же оживилась Мария. – Он теперь капитан Народно-освободительной армии, командует отрядом. Сейчас где-то в районе Копаоника.
– Связь с ним поддерживаешь?
– Конечно! У нас есть связной.
– Отлично! Сообщи ему о моем прибытии. Он мне будет нужен.
– Хорошо!
– Рация у тебя где?
– Спрятана в надежном месте. На связь выхожу лишь по необходимости, немцы едва нас не запеленговали. Весь квадрат прошерстили, побоялись лишь заглянуть в полуподвал одного разрушенного сарая.
Они долго разговаривали – весь вечер и всю ночь. Мария делилась новостями и разведданными, добытыми белградскими подпольщиками, он их анализировал, оценивал, сравнивал с тем, что уже было известно ему.
– С нами сейчас работают даже некоторые энтээсовцы из оборонцев. Они оказались настоящими патриотами России. Они создали группу Союз советских патриотов и связались с Сопротивлением. До недавнего времени один из отрядов возглавлял Илья Одишелидзе, но где-то месяц назад он погиб в бою. Вместо него отряд возглавил Саша Липский. Да вы, наверное, их знаете, помните?
– Одишелидзе не помню, Липского не знаю.
– Ну, немудрено. Им лишь едва по тридцать исполнилось… Зато доктора Владимира Лебедева вы наверняка должны помнить. Он заканчивал тот же медицинский факультет, что и вы, Леонид Леонидович.
– Он какое-то отношение к Союзу имеет? – уточнил Линицкий, припоминая фамилию.
– Самое прямое. Он – один из основателей ССП… Да-а! – вдруг оживилась Мария. – Знаете, как война преобразила нашего брата, эмигранта? Даже граф Илья Толстой бросил работу, как только фирма, где он трудился, перешла в немецкие руки. Оставшись без средств к существованию, он стал сапожничать сначала в Белграде, потом в Новом Бечее.
– Надо же! Граф Толстой тачает сапоги! – усмехнулся Линицкий. – Впрочем, и дед его на старости лет не чурался простой работы.
Линицкому предстояло вплотную познакомиться с организацией Союза советских патриотов, узнать подробнее об ее членах. Тем более что возглавлял ее его старый знакомый. Впрочем, в годы учебы они с Лебедевым мало общались. Зато сейчас есть повод возобновить знакомство. Эту информацию нужно было передать в Центр.
В 1941 году в Белграде был создан из представителей русской эмиграции «Союз советских патриотов». Численность его, правда, была невелика – всего около восьмидесяти человек, поскольку большинство русских ушло в леса и горы партизанить, некоторые попали в немецкие и усташские концлагеря, а иных и вовсе угнали на работы в Германию. Тем не менее члены Союза бесстрашно делали свое дело: прослушивали по радио новости из Лондона и Москвы, затем распечатывали эти новости и расклеивали их в самых видных местах, печатали прокламации, собирали санитарные материалы, оружие, создавали конспиративные квартиры, отправляли желающих в партизаны. Особое внимание уделялось работе молодых членов Союза, служивших в немецкой военно-строительной организации Тодта. В районе Пожаревца работали Борис Заболоцкий, Борис Рябов и Лев Петров. Такая деятельность в провинции под прикрытием организации Тодта давала возможность получать немецкие документы для рабочих, которые якобы ездили куда-то на работу. Это было особенно полезно для красноармейцев, которых члены ССП освобождали и перебрасывали в партизанские отряды. Вырвавшихся из плена советских бойцов снабжали гражданской одеждой, иногда даже оружием и кое-какими документами. После чего два члена ССП, Сергей Марков и шофёр Константин Синельников, работавшие в немецкой автослужбе «Фарберайтшафт», на своих грузовиках с аусвайсами рабочих организации Тодта красноармейцев и остальных перевозили по всей Сербии. Переброска осуществлялась в Пожаревац, Бор и Срем через Земунский мост…
Немудрено, что за ними охотились оккупанты. И к июлю 1944 года на свободе осталась лишь горстка людей почти без руководителей, ибо кого-то из них убили, кого-то заключили в тюрьму, кого-то отправили в концлагерь.
В конце августа Линицкий наконец оказался среди партизан. Командир отряда Урош Груич был предупрежден из штаба югославского Сопротивления о том, что в отряд прикомандировывается русский разведчик. Он отнесся к этому как-то обыденно, как к само собой разумеющемуся событию. Однако, когда этот русский появился, удивлению и радости Уроша не было предела. Впрочем, Линицкий не сразу его узнал. В густых черных волосах молодого человека появилось несколько прядей из седых паутинок, а некогда открытое и загорелое лицо укрывала густая черная борода и такие же усы. Рядом стоял ординарец Уроша, молодой, но явно уже не раз бывавший в боях.
– Товарищ Линицкий, вы меня не узнаете?
– Урош, ты что ли? – вглядевшись в серба, уточнил Линицкий.
– Он самый!
Они бросились в объятия, долго хлопали