тихо сказал Лейчестер. – Я продам их все. Я больше не буду участвовать в гонках.
Граф понимал его: прежней дикой жизни должен был прийти конец.
– Разумно ли это? – сказал он.
– Я так думаю, – сказал Лейчестер. – Было потрачено вполне достаточно денег. Да, я продам.
– Очень хорошо, – согласился граф, который не мог не согласиться с замечанием о деньгах. – В конце концов, я представляю, как человек устает от дерна. Я всегда думал, что это ужасно скучно.
– Так оно и есть, так оно и есть, – весело сказал лорд Чарльз. – Все это скучно.
Граф улыбнулся.
– Не все, – сказал он. – Лейчестер, ты не прикасаешься к вину, – любезно добавил он.
Лейчестер наполнил свой стакан и выпил, а затем, к удивлению Чарльза, снова наполнил его, и не один раз, а два и три, как будто ему вдруг захотелось пить.
Вскоре граф, тщетно пододвинув им графин, встал, и они последовали за ним в гостиную.
Графиня сидела за своим чайным столиком, а рядом с ней была Ленор. Она была несколько бледнее, чем обычно, и красивые глаза были темно-фиолетового цвета под длинными широкими ресницами. Она была изысканно одета, но в ней не было ни одного драгоценного камня; веточка белой орхидеи уютно устроилась на ее груди и сияла в ее золотистых волосах, демонстрируя изысканную нежность прекрасного лица и шеи. Лейчестер взглянул на нее, но взял свою чашку чая, не сказав ни слова, и лорд Чарльз завел весь разговор, как за обеденным столом.
Вскоре Лейчестер поставил чашку, подошел к окну и, отодвинув занавеску, постоял, глядя в ночь. На его лице появился румянец, возможно, из-за Марго, и странный огонек в глазах. Что он увидел в темноте? Был ли это дух Стеллы, с которым он попрощался? Он стоял, погруженный в раздумья, слыша за спиной шум разговоров и редкий смех Чарли, потом вдруг повернулся, подошел к безмолвной фигуре с цветком на груди и волосами и сел рядом с ней.
–Тебе лучше? – спросил он.
Она просто взглянула на него и медленно улыбнулась.
– Да, я вполне здорова. Это была всего лишь головная боль.
– Ты достаточно здорова, чтобы выйти на террасу, там ведь есть терраса, не так ли?
– Балкон.
– Ты пойдешь? Здесь довольно тепло.
Она тотчас встала, а он взял шаль, накинул ее ей на плечи и предложил ей руку.
Она просто прикоснулась к нему кончиками пальцев, и он подвел ее к окну. Она отстранилась и улыбнулась через плечо.
– Открывать окно ночью – это тяжкое преступление.
– Я забыл, – сказал он. – Видишь ли, я настолько большой чужак, что не помню привычек своего рода. Ты не покажешь мне дорогу в обход?
– Сюда, – сказала она и, открыв маленькую дверь, провела его в оранжерею, а оттуда на балкон.
Они помолчали минуту или две, он смотрел на звезды, она опустила глаза к земле. Он боролся за решимость и решительность, она молча ждала, зная, что происходит в его сердце, и с бьющимся сердцем задавалась вопросом, настал ли ее час триумфа.
Она опустилась до самой пыли, чтобы завоевать его, вырвать его у той, другой девушки, которая заманила его в ловушку, но теперь, когда она стояла и смотрела на него, на высокую, изящную фигуру и красивое лицо, которое казалось ей еще красивее из-за своей изможденности, она чувствовала, что могла бы опуститься еще ниже, если бы это было возможно. Ее сердце билось в ожидании страсти, она страстно желала того момента, когда сможет прижаться к его груди и признаться в любви. Почему он ничего не сказал?
Наконец он повернулся к ней и заговорил.
– Ленор, – сказал он, и его голос был глубоким и серьезным, почти торжественным, – я хочу задать тебе вопрос. Ты ответишь мне?
– Спроси об этом, – сказала она и подняла на него глаза с внезапной вспышкой.
– Когда ты увидела меня сегодня вечером, когда я неожиданно вошел, ты была … тронута. Это было потому, что ты была рада меня видеть?
Она на мгновение замолчала.
– Это важный вопрос? – пробормотала она.
– Да, – сказал он. – Да, Ленор, мы не будем шутить друг с другом, ты и я. Если ты была рада меня видеть, не стесняйтесь сказать об этом; вопрос задан не из праздного тщеславия.
Она запнулась и отвернулась.
– Зачем ты давишь на меня? – пробормотала она тихим, дрожащим голосом. – Ты хочешь, чтобы мне было стыдно? – Затем она внезапно повернулась к нему, и фиалковые глаза встретились с его глазами, в глубине которых горел свет страстной любви. – Но я отвечу на него, – сказала она. – Да, я была рада.
Он помолчал мгновение, затем придвинулся к ней ближе и склонился над ней.
– Ленор, ты будешь моей женой?
Она ничего не сказала, но посмотрела на него.
– Ты будешь моей женой? – повторил он почти яростно; ее высшая красота сказывалась на нем; свет в ее глазах проникал в его сердце и будоражил его пульс. – Скажи мне, Ленор, ты любишь меня?
Ее голова поникла, затем она вздохнула.
– Да, я люблю тебя, – сказала она и почти незаметно наклонилась к нему.
Он заключил ее в объятия, его сердце билось, голова шла кругом, потому что воспоминания о той, другой любви, казалось, преследовали его даже в этот момент.
– Ты любишь меня! – хрипло прошептал он, оглядываясь на прошлую ночь. – Может ли это быть правдой, Ленор? Ты!
Она прижалась к его груди и посмотрела на него снизу вверх, и на бледном лице темные глаза страстно заблестели.
– Лейчестер, – выдохнула она, – ты знаешь, что я люблю тебя! Ты это знаешь!
Он крепче прижал ее к себе, затем у него вырвался хриплый крик.
– Боже, прости меня!
Это была странная реакция в такой момент.
– Почему ты так говоришь? – спросила она, глядя на него снизу вверх; его лицо было измученным и полным раскаяния, совсем не таким, каким должно быть лицо влюбленного, но он серьезно улыбнулся и поцеловал ее.
– Странно! – сказал он, как бы объясняя, – странно, что я завоевал твою любовь, я, который так недостоин, в то время как ты так несравненна!
Она слегка задрожала от внезапного приступа страха. Если бы он только мог знать, в чем она была виновата, чтобы завоевать его! Это она была недостойна! Но она прогнала от себя страх. Она заполучила его и не сомневалась в своей силе удержать его.
– Не говори о недостойности, – прошептала она с любовью. – Мы оба прошли через этот мир, Лейчестер, и научились ценить настоящую любовь. У тебя всегда была моя, – добавила она слабым шепотом.
Что он