Тогда Цветок вытерла глаза ладонями. По темно-синему небу летели черные облака — огромные, жуткие, враждебные, похожие на взъерошенных птиц (Вогт никогда бы не увидел небо таким). А потом небо заслонила склонившаяся над ней массивная фигура.
— Что, малышка, скучаешь?
Цветок медленно встала, ощущая, как оценивающий взгляд ощупывает ее с ног до головы. В этот момент она поняла, что больше не может продолжать. Все эти щиплющие похотливые руки, слюнявые губы, бьющие в ноздри тошнотворные выдохи, саднящая нудная боль и все прочее — она отказывалась терпеть это. С нее достаточно.
— Я в порядке сама по себе.
Она попыталась ускользнуть от него, но он уперся обеими руками в стену, поймав Цветок в кольцо.
— А со мной будет еще лучше, малышка.
— Убирайся с моего пути, — потребовала Цветок ледяным тоном, хотя внутри разгоралась ярость.
В ответ он огрызнулся и схватил ее за плечо. Тогда Цветок толкнула его с такой силой, что он повалился на спину.
— Убери от меня свои грязные лапы, ублюдок! — закричала она. — Я тебе не малышка! Меня зовут Цветок! Ты понял — меня зовут Цветок!
Он попытался схватить ее за ногу. Она отодвинула ступню, чтобы затем поднять ее и с хрустом опустить ему на пальцы.
— Только этого ты и заслуживаешь, — буркнула она, удаляясь.
Слезы все еще текли по ее лицу, но боли она больше не чувствовала. Все внутри омертвело.
***
— Как ты приблизился? — воскликнула Наёмница. — Ты был там. И вдруг оказался здесь. Как ты сумел беззвучно подобраться ко мне сквозь весь этот хлам?
Намбо в очередной раз проигнорировал ее вопросы. Решившись рассказать свою историю, он нырнул в нее как реку, и она понесла его в стремительном потоке.
— Я оказался в этом городе случайно. Или же я вообще не приходил — здесь родился и умер, — он неуверенно хихикнул. — Нет, все-таки я забрел в Торикин впервые. Наверное, я жаждал… приключения. Хотя не думаю — я всегда избегал приключений любыми способами. Ох, я запутался. Мне сложно угадать, каким я был. Но я совершенно точно в какой-то момент находился в Торикине, где и услышал про двух градоправителей, разделяющих власть. Это так? Торикином управляли двое?
— Да, — подтвердила Наёмница.
— Теперь я вспомнил. Правитель Полудня и Правитель Полуночи. Каким-то образом им удалось договориться. Они разделили сутки надвое — один сменял на посту другого, как день и ночь. Это невероятно, подумал я, но что-то же способно заставить их поругаться? Я представил, как Торикин раскололся бы пополам, как, разбрызгиваясь, потекла бы кровь по его безразличным улицам. И мне это понравилось.
— Чего хорошего? — спросила Наёмница, сморщив нос.
Намбо продолжил:
— Я задался целью рассорить их. Хотя нет: эта идея возникла спонтанно, пока я блуждал по враждебным темным местечкам, где занавеси всегда сомкнуты или окон нет вовсе, и слушал чужие разговоры. Это забавно… здесь, в Торикине, собеседники всегда озираются — как будто знают, что их подслушивают. Или же суть их беседы настолько ужасна, что они не могут не бояться быть подслушанными. Но те, кто подслушивают, не делают этого явно, да? Таким образом я и узнал нечто интригующее: Правитель Полуночи отчаянно ищет Камень Воина, но до сих пор безуспешно.
— Что это такое — Камень Воина?
Камень. Камни. Наёмнице отчетливо припомнилось грустное усталое лицо с закрывающей слепые глаза повязкой. В замке Колдуна камней хватало с избытком…
— Не уверен, что кому-то известно в точности, что Камень представляет собой и откуда он взялся. Возможно, он выдумка и не более. Говорят, он наделяет своего владельца огромной силой в битве. А если тот, кто обладает Камнем Воина, станет во главе войска, то это войско сможет одолеть любое другое.
— Хм. Было бы не очень хорошо, попади эта штука к Правителю Полуночи, — пробормотала Наёмница. — Он так себе человечишка.
— Да. Он тщеславен. Труслив, но тщеславен безмерно. Я пришел ко дворцу и потребовал, чтобы меня провели к градоправителям, объяснив, что должен сообщить им нечто очень важное. Стражники посмеялись надо мной и прогнали прочь, но я не отчаялся. Заняв удобное для наблюдения местечко у дворца, я начал ждать, надеясь, что мне повезет. Так и получилось: не прошло и часа, как двери дворца распахнулись и показалась яркая процессия. Я бросился к ней со всех ног. «Я знаю, где Камень Воина!» — выкрикнул я прежде, чем был схвачен стражниками. Один из них ударил меня, и я задохнулся от боли.
— Так тебе действительно было известно, где искать Камень Воина? И ты рассказал им? — нахмурилась Наёмница.
— Я рассказал… и не рассказал.
— То есть?
— О, им не привыкать делиться. Вот и тайну я разделил надвое. Я отдал Правителю Полудня карту, на которой указан путь к Острову Тысячи Камней, но только Правителю Полуночи я объяснил, как отыскать на острове Камень Воина. Разумеется, за столь важные сведения им пришлось раскошелиться. Сотню золотых монет я счел достойным вознаграждением. И, при наличии двух покупателей, получил двести.
— Карта… — припомнила Наёмница. — Правитель Полуночи и Советник говорили о ней. Они полагали, что Правитель Полудня спрятал ее где-то во дворце. Так вот куда он направлялся… видимо, решил попытаться разыскать Камень самостоятельно. Остров Тысячи Камней… это даже не звучит как настоящее название. Существует ли остров на самом деле? Каким образом ты мог узнать о нем?
— Я много скитался, нигде не останавливался надолго.
— Кажется, минутами ранее ты утверждал, что, вероятно, ни разу не покидал пределы Торикина, — напомнила Наёмница. — Вот как тебе верить?
Намбо не слушал ее, сосредоточенный на повествовании:
— Где я только ни побывал. В том числе в далекой жаркой стране, отделенной от Нарвулы морем. Не хотел бы я оказаться там снова, уж слишком много невзгод обрушилось на меня в Кшаане. Впрочем, мой жизненный путь закончен, ха-ха. Там, в Кшаане, на одной из улочек я набрел на полуглухого старика-торговца. Он был совсем высохший, его руки были как кости, череп обтягивала тонкая кожа. Среди того барахла, что он разложил прямо на песке, я заприметил несколько ветхих листиков бумаги с надписями на нарвулианском языке. Кшаанцы часто нападают на корабли из Нарвулы, разграбляя их и порабощая людей. Несложно понять, как эти записки оказались у торговца.
Наёмница кивнула. Про прелести общения с кшаанцами она слышала много всякого. Порой, рассматривая свою смуглую кожу, она задумывалась, не течет ли и в ее жилах примесь дурной иноземной крови.
— Я поспешил приобрести заметки. Чутье не подвело меня: потратив лишь несколько мелких монет, я узнал великую тайну. В записях говорилось