— Не будьте дураком, — усмехнулся Гарри. Голос его здравого смысла сдался и больше не приказывал ему заткнуться. Вместо этого он сообщил, что, назвав Снейпа дураком, мальчик, несомненно, исполнит своё желание умереть. — Я урод даже среди волшебников. Никто ещё не выжил после смертельного проклятия. Я хочу… — он замолчал, внезапно почувствовав, что затуманенность последних нескольких дней рассеивается, онемение ослабевает, и вместе с этим Гарри пронзила острая боль, физическая или эмоциональная, он не мог сказать, но сердце больно сжалось.
— Чего ты хочешь? — снова спросил Снейп тем же странным мягким тоном.
Гарри посмотрел на свою чашку и удивился, что она пуста. Он сглотнул внезапный комок в горле.
— Я просто хочу быть нормальным. Жаль, что мои родители умерли. Жаль, что я не могу понять, как перестать быть таким придурком. Лучше бы я никогда не слышал о Мальчике-который-выжил, — комок выплеснулся наружу, по щекам Гарри потекли слёзы.
К счастью, обед вроде бы не собирался покидать желудок.
Люпин и Снейп переглянулись, а Гарри раздражённо вытер лицо.
— Как… э-э… как часто ты оставался без еды? — спросил Люпин через минуту.
— Не так уж часто, — сказал Гарри, радуясь возможности поговорить о чём-нибудь другом. — Только раз или два в неделю.
— Молли Уизли сказала, что, по словам близнецов, тебя морили голодом, — морщинка между бровями профессора стала глубже.
— О, вы же знаете близнецов, — возразил Гарри. — Они преувеличивают.
Снейп и Люпин, кажется, немного успокоились, поэтому Гарри продолжил:
— Я получал банку супа каждый день, — он запнулся, подумав об этом. — Может быть, и не каждый день. Большинство дней, — он зевнул и пробормотал: — Простите, устал, не знаю почему…
Тот кусочек мозга Гарри, который говорил ему заткнуться, внезапно вспыхнул пониманием. Мальчик посмотрел на Снейпа.
— Вы мне что-то дали, да? — он сказал это без особого накала, потому что сейчас всё казалось неважным. — Зачем вы это сделали?
Люпин выглядел виноватым, но Снейп серьёзно кивнул.
— Я решил, что будет полезно получить от тебя некоторую достоверную информацию. За последние дни ты нам обоим и двух слов не сказал.
— Ты действительно ублюдок! — раздражённо бросил Гарри, не в силах по-настоящему разозлиться.
Снейп ухмыльнулся.
— Я позволю пока подобные выражения и проявление неуважения, поскольку прекрасно знаю, что это зелье снимает внутреннюю цензуру, но обещаю — в другой раз я не буду так снисходителен.
А Гарри несло дальше.
— Да, но ты единственный, кто когда-либо сдерживал свои обещания. Я… ценю это. Никто не сидел рядом со мной, когда я болел, никто не позволял мне выбирать, что я хочу съесть, не покупал мне одежду. Ты ублюдок, но… Ну, ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой, — теперь, когда Гарри заговорил на эту тему, ему хотелось сказать больше. — Раньше я думал, что нравлюсь Дамблдору. Во всяком случае, немного. Но я не думаю, что он отослал бы меня обратно, если бы это было так. Фадж сказал, что это Дамблдор велел меня вернуть.
— Ты имеешь в виду ту ночь, когда ты раздул свою тётю? — спросил Люпин. Теперь он побелел, сжимая в кулаке кружку с чаем. Гарри подумал, что ему следует попросить у Снейпа успокоительное. — Расскажи, что случилось той ночью?
— Все уже знают, — Гарри пожал плечами. — Какой в этом смысл?
— Я знаю, что ты убежал из дома, и тебя вернули обратно, — голос Снейпа вернулся к своему обычному язвительному тону. — Но я не знаю в деталях, что произошло дальше.
— Вы же видели, — пробормотал Гарри. Затем его снова охватило желание выговориться. — Дядя Вернон ударил меня наотмашь, когда Фадж ушёл. У тёти Мардж не было настоящей трости, поэтому она нашла кусок карниза, по-моему. И показала дяде Вернону, как им пользоваться.
— Карниз для занавесок? — уточнил Снейп. Оба мага выглядели ошеломленными.
— Ну да, только не большие прутья, которые держат тяжёлые шторы, — поспешил объяснить Гарри. — Просто один из тех, на которые вешают маленькие кружевные занавески на кухне. Они сделаны из пластика и немного изогнуты. Тётя Мардж сломала его об меня. В тот вечер дядя Вернон воспользовался ремнём. А на следующий день миссис Фигг увидела синяк у меня на лице, и дядя после этого нашёл подходящую трость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люпин сглотнул.
— Как часто? — спросил он совершенно спокойно, но его челюсть была напряжена, и Гарри показалось, что в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое и острое.
— Только раз в день. Обычно.
Все эти расспросы были так утомительны. Гарри поставил локти на стол и положил голову на руки.
— Поверь, директор ничего не знал о том, как твой дядя обращался с тобой, — серьёзно сказал Снейп.
Гарри хотел было высмеять это утверждение, но Снейп ещё ни разу не солгал ему.
— Вы так думаете? — тихо спросил он. Комок в горле вернулся. — Я просто подумал, что он устал от моих грёбаных выходок. И Фадж сказал им, что мне это необходимо.
— Гарри, — Люпин казался слегка рассерженным, — я не думаю, что Фадж имел в виду то, что твой дядя истолковал подобным образом. По-моему, он пришёл бы в ужас от того, как с тобой обошлись.
— Но я говорил Шеклболту, что дядя собирается высечь меня. Он был очень добр, но сказал, что Дамблдор…
Гарри умолк, когда из горла опекуна вырвался низкий рык. Люпин бросил на Снейпа предостерегающий взгляд.
— Как часто они тебя кормили? — Снейп снова уставился на мальчика.
— Хм… — смена темы в который раз стала облегчением. — Почти каждый день.
— Может быть, мне следует спросить, чем они тебя кормили? — рявкнул Снейп.
— В основном чай и тосты. Иногда чай был ещё тёплым. Понимаете, Фадж сказал им, что у меня слишком много энергии, и они решили, что я много ем. Правда, иногда тётя Петуния давала мне бутерброд. Она оставляла его для меня в моей комнате. Она делала это и раньше: когда меня наказывали и запирали в чулане, я иногда находил там бутерброды.
Люпин и Снейп обменялись быстрыми взглядами.
— Ты видел, как она оставляла еду? — настаивал Люпин.
Гарри покачал головой. Невероятно утомлённый, он опустил голову на сложенные на столе руки.
— Я устал, — повторил он, чувствуя, как гудит от усталости отяжелевшее тело.
— Это всё, чего мы сегодня от него добьёмся, — произнёс голос Снейпа. Чья-то рука ласково погладила его по волосам.
— Северус! — сурово прошептал Люпин. — Ты использовал на нём веритасерум?
— Не будь идиотом! — шёпотом огрызнулся Снейп. — Разумеется, я так и сделал.
Должно быть, они отошли немного в сторону. Гарри слышал, как они разговаривали нормальными голосами в коридоре. Любопытствуя, он боролся с волной сонливости, прислушиваясь к их разговору.
— Нам повезёт, если он когда-нибудь снова поверит нам, — Люпин явно злился. — Ты не должен был этого делать, по крайней мере, не предупредив меня.
— Тебе так и не удалось разговорить его, верно? — бросил Снейп.
— Ты не имел права…
— Я имел полное право, я его о… — Снейп внезапно замолчал, потом снова заговорил более спокойным и менее сердитым голосом: — Ребёнок — это моя ответственность. Я отказываюсь смотреть, как он сам себя губит. Я помогу ему всё преодолеть, чего бы мне это ни стоило.
Услышав это, Гарри почувствовал странное тепло в груди. Сейчас он даже не мог найти в себе сил злиться за зелье правды.
— Ладно, хорошо, — послышался вздох Люпина. — Но теперь ты понимаешь, что я имел в виду, верно?
— Да, Люпин. Скажи Молли и Артуру, что мы навестим их на Хэллоуин, — в голосе Снейпа прозвучало смирение. — Несомненно, мы не сможем обойтись без помощи, пока ты… в отъезде.
Гарри прокрутил в голове услышанное, гадая, куда же поедет Люпин, и, решив, что это его не слишком интересует, снова погрузился в дремоту.
Некоторое время спустя Гарри почувствовал на коже покалывание магии, затем кто-то поднял его одной рукой под колени, а другой — за плечи и прижал к груди.
— Северус, будет правда лучше, если ты позволишь сделать это мне, — очень тихо сказал Люпин.