Да и кто поспорит? Такое случалось на периметре ежедневно. Даже определили пропорцию: на семьдесят патрульных один погибший. Точно военные потери. Солдатам всегда известны такие вещи. Правда, корабельники в большинстве своем почти ничего не знали о войне в историческом смысле.
Но они знали, что такое фронт.
Томас принюхался. К горечи воздуха примешивался сладковатый запах самодельной смазки. Сразу пришло в голову: как же неохотно делится планета своими ресурсами. Он видел отчеты — одно только бурение скважины для добычи этой смазки стоило колонистам одной человеческой жизни каждые шесть суток. А использовать клонов-заменителей начальство соглашалось со все большей неохотой — совершенно непонятной.
Клонов становилось все меньше и меньше, словно они переезжали на ту загадочную стройку на Черном Драконе. Что там затеял Льюис?
Зачем вбивать клин между клонами и природниками? Или тут виновата сама нижсторона? «Мы родились на планете». Может, это действует атавистическая родовая память?
«Почему Ты не отвечаешь, Корабль?»
«Когда тебе надо будет знать, ты и без вопросов поймешь».
Типичный ответ.
Что подразумевал Оукс, говоря о «новых» клонах? «Ты помогаешь ему в этом проекте, а, Корабль? Признайся — это была Твоя затея?»
«Кто помог тебе сотворить Меня, мой бес?»
У Томаса пересохло в глотке. Ответ оказался колким.
Он покосился на подвешенную субмарину, внезапно ощутив, насколько нелепое и опасное предприятие затеял. Лодка и связанный с ней цеппелин были спроектированы с расчетом на то, чтобы напоминать дирижаблик, волочащий за собой балластный камень. Хотя субмарина и не слишком напоминала булыжник.
«Мне следовало бы искать ответ на требование Корабля, вместо того чтобы рисковать своей древней шкурой в этой затее».
Но Корабль не дал ему форы в этой игре, не оставил никакой опоры.
«Как станете вы богоТворить?»
Как бы ни перефразировал Корабль свой вопрос, суть от этого не менялась.
Кто станет слушать никому не известного самозваного кэпа, только что вышедшего из спячки? Да еще признанного клона, представителя меньшинства, роль которого Оукс сейчас упорно переопределяет.
«Поговорить с разумным растением…» Может, келп даст ему ответ? Корабль намекал на это, но впрямую отвечать отказывался.
«Это предстоит выяснить тебе, мой бес».
Значит, никакой помощи. Даже намека на то, с чего можно начать беседу со столь чуждым разумом. Теоретически идея была заманчивая — вступить в диалог с формой жизни, настолько отличной от человека, что между ними с трудом можно было провести эволюционные параллели.
«Чему мы сможем научиться от келпа?
Чему келп научится от меня?»
Томас снова глянул на хронометр. Нет, столько тянуть — просто нелепо!
«И почему я это терплю?
Ваэла уже должна была к этому часу затащить поэта к себе в каюту».
Томас тяжело вздохнул. Приемник выпустил Паниля из своих недр меньше чем за час до начала ночьстороны. «Они нарочно тянули время… как тянет сейчас Оукс». Что они задумали?
«Ваэла, если…»
Может, причина задержки в этом? Если Оукс узнал, что Ваэла…
Томас покачал головой. Нет, это уже глупости!
В эллинге было зябко и неуютно, да вдобавок при каждой мысли о Ваэле Томас ощущал неловкость.
«О Ваэле и этом… поэте».
Собственные фантазии рвали сердце Томаса в клочья. Никогда прежде он не испытывал столь всепоглощающего физического влечения к женщине. Из глубин подсознания поднималась порожденная давней индоктринацией жуткая тяга обладать, владеть полностью и безраздельно, хотя Томас и понимал, что это идет вразрез с теми нормами поведения, которые одобрял — и насаждал — Корабль.
«Ваэла… Ваэла…»
Усилием воли он натянул маску холодной отстраненности. «Быть может, во время задержки Паниля готовили к выступлению против меня? Натаскивали его». Необходимо было, чтобы Ваэла вступила с ним с связь, сорвала его маски и обнажила… что?
«Паниль… Пандора…»
Опять работа Корабля?
Ваэла узнает. Она выполнит приказ — вывернет Паниля наизнанку, до самой сердцевины его бытия… изучит его досконально и доложит командиру.
«Мне».
Кто подчиняется Оуксу так же безраздельно? Льюис, конечно. И Мердок. И Легата. Как странно было узнать, что именно о ней — Хэмилл — говорил Корабль в своем напутствии. Расставляют ли они ему ловушки, как он поставил ловушку Панилю?
Ваэла справится. Панилю это покажется счастливой случайностью. В нужное время… в нужном месте…
«Черт! Как могу я ревновать? Я сам все это подстроил!»
Он знал, что пляшет под дудку Корабля. И, возможно, под дудку Оукса. Какова связь между ними?
Оукс — богохульник. Но Корабль это ему спустил. И Оукс… может оказаться прав. Томас все больше подозревал, что Корабль может не быть Богом.
«Тогда что же мы сотворили, создав Корабль?»
Томас тоже приложил к этому руку. Но не вела ли ее иная, незримая рука?
«Кто помог тебе сотворить Меня, мой бес?»
«Бог или Сатана? Что же мы натворили?!»
Но сейчас это было уже неважно. Он устал душой и телом и надеялся только, что Паниль распознает ловушку с приманкой-сексом, и обойдет ее, хотя не ожидал всерьез, что такое возможно.
«Я исполняю Твою волю как умею, Корабль».
«Роль моего беса — делать тщетными труды корабельников, дабы те смогли подняться до исполнения невозможного» — так говорил ему Корабль.
«Но зачем? Потому что наши разочарования привели к успеху проект „Сознание“? Неужели мы сейчас переигрываем прошлое в надежде повторить тогдашние победы?»
Ему пришло в голову, что директор Лунбазы, наблюдавший за строительством и подготовкой экипажа изначального безднолета, — старый Морган Хемпстед — служил той же цели.
«Он был нашим дьяволом, и мы это знали. Но теперь я — бес Корабля… и его лучший друг».
Эта мысль наполняла Томаса циничным весельем. Быть другом Корабля опасно в особенности. Пожалуй, Оукс избрал себе более приятную роль — врага Корабля. Но свою роль Томас знал — после стольких упреков со стороны Корабля.
«Играй, мой бес!»
Да, он будет играть — пусть даже проиграв заранее.
От раздумий его оторвал шорох. Звук доносился со стороны раздевалок, где экипажи субмарин готовились к отплытию. В Колонии их называли «покойницкие шкафчики».
Что-то двигалось в тени — массивная фигура в белом комбинезоне. Томас узнал босса. Значит, вот какая намечена встреча. Томас вытащил из кармана фонарик и помахал им, показывая, куда идти.
Оукс двинулся на свет. В эллинге он всегда чувствовал себя неуютно. Слишком много места и слишком мало проку. «Дурное вложение сил». Рядом с колоссальным полунадутым баллоном Томас казался просто карликом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});