***
Башню члены экспедиции рассмотрели на самом закате – силуэт строения на фоне ложащегося на барханы солнечного диска казался огромным, чернильно-черным.
— Кажется, мы близки к цели, – прохрипел Вейль. – Не было здесь никаких крепостей. Но это явно еще не ОНО…
В приближении сооружение оказалось поскромнее размером, чем мнилось, хотя и не маленьким. Башней оно было когда-то давно, сейчас просто полуразваленное четырехугольное сооружение, примерно двухэтажной высоты, с едва угадывающимися остатками ограды вокруг. Темнели провалы окон верхнего этажа, широкая дверь оказалась закрыта на вставленную в кованые кольца щепку.
— Я бы снаружи переночевала, – сообщила Катрин, с трудом подняла штуцер и побрела изучать тылы башни. Остальные члены экспедиции валялись на песке среди оружия и тюков. Прошедший денек даже шефа вымотал.
Задворки башни не особо отличались от фасада. Остатки загона для скота, нечто вроде очага с остатками углей. И колодец. Катрин сдвинула массивную каменную крышку, полюбовалась на темное зеркало воды, понюхала мокрую веревку. Пахло прохладой, да что там, холодом пахло. Очень забытый запах. Как много воды… Архе-зэка вытащила веревку с дырявым кожаным ведром, напилась, села, прислонилась спиной к камням колодца и подумала о том, что сил почти не осталось. Еще сутки, и сдохла бы экспедиция.
Катрин вернулась к спутникам – здесь копошились, собирая топливо для костерка.
— Колодец. Воды вдосталь. В смысле, можно и умыться, – сообщила архе-зэка.
Анис торопливо поплелась к колодцу. Капрал, конечно, за ней. Безносые танцовщицы – известные чистюли.
— Что там внутри? – поинтересовался Вейль, кивая на башню.
— Не смотрела, – Катрин помолчала. – И не буду смотреть. Мне в любом случае нужно возвращаться.
— Я всецело на вашей стороне, – заверил бывший шеф. – Но от меня мало что зависит. Что касается башни, то там, насколько я понимаю, можно оставить лишнее и ненужное. К НЕМУ принято являться налегке.
— Ну да, надлежит приходить нарядной, в лучших браслетах, желательно уже благоухающей смолой для бальзамирования. Нету у меня ничего такого. И лишнего нету. Оружие не оставлю, мне еще обратно идти.
Вейль пожал плечами:
— Ваше дело. Но взглянуть все же любопытно. Я слышал об этом месте.
Ужинали почти в полном молчании. Языки пламени крошечного костра освещали лишь носы сапог. Похлебка из остатков продуктов, потом кофе, вода и снова кофе. Как бы там ни было, а неограниченное количество воды – это чудесно. Потом спутники пошли в башню, а Катрин и последняя экспедиционная скотина – к колодцу. Было уже прохладно, почти холодно, Дикси придушенно взвизгивала, но дала себя привести в порядок. Потом собака сохла завернутая, а архе-зэка стояла обнаженная под звездами, плескала на себя водой, чувствовала, как уходит из тела усталость и жар пустыни. Облегчения это не приносило, ибо смена была слишком резкой. Пугающей.
— Ничего подобного, мне нужно возвращаться, – пробурчала Катрин колодцу и звездам.
Дикси, к которой, собственно, и не обращались, фыркнула из-под сорочки-полотенца. Острый нос крысо-собаки был направлен на башню и усиленно втягивал воздух.
— Думаю, что крыс там по-любому не будет. Бесперспективное в этом смысле место. Думаешь, все равно нужно заглянуть? Ладно, только простирнемся сначала. Утром наверняка времени не будет.
Оставив выстиранную сорочку и шальвары сохнуть у колодца, архе-зэка и архе-собака направились к дверям башни. Здесь пахло дымом и смолой, Катрин раздула еще тлеющий факел…
Странное это все-таки место. Катрин бродила между завалов, сапоги с тихим звоном раздвигали слои мелкого золота и меди. Ларцы и тюки, увязанные пологи шатров, свертки запыленных роскошных и нищих плащей, сосуды для воды и масла, оружие: древнее и не особо древнее, давно окаменевшие продукты и растрескавшиеся горшки… Но больше всего лежало украшений: ожерелья и браслеты, со стеклом и лазуритом, с бирюзой и фаянсом, перстни и массивные пекторали. Драгоценности были везде: заполняли кувшины и корзины, возвышались холмами на кулях из-под фиников и на ссохшейся упряжи. Приходилось осторожно ставить ноги, чтобы не давить некогда блестящие и ценные вещички. Сейчас все покрывал толстый слой песчаной пыли, отличить серебро от золота или бронзы было невозможно. Лишь там, где пыль потревожили свежие следы, пробивался тусклый блеск.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дикси шуршала где-то в углу этого бесконечного склада уже ненужных сокровищ.
— Слушай, я тебя для чего купала? – вопросила Катрин.
Из глубин (хлам предположительно периода II династии) разочарованно фыркнули. Вот все здесь было, а завалящей крысы – фигушки найдешь.
Катрин подняла штуковину, слегка похожую на оружие, попыталась сдуть пыль. Дерево и золото, инкрустация. Не оружие, конечно, «Зеркало «Анх» или «Крест жизни»» у археологов этот артефакт называется. Красиво.
Страх и отвратительное чувство чуждости исчезли. Пусть внешне эта немыслимая камера хранения и напоминала ужасный склад концлагеря, но смысл был совершенно противоположным. По доброй воле здесь вещи оставляли: уже не нужны, а бросить в пустыне жалко. Все-таки дороги были эти вещи хозяевам, не драгоценным металлом и искусной отделкой дороги, а воспоминаниями. Жили люди с ними, как прожитые года выбросишь? В этом смысле, что те золотые серьги с ляпис-лазурью, что вот тот узкий топор с отполированной ладонями повидавшей «саксаульной» рукоятью, абсолютно равны. Вот и оставили люди – вдруг кому-то пригодятся? Времена саркофагов и заботливых сборов усопших в последний путь давно миновали. Уходят отсюда без провожающих, без плакальщиц и бальзамирования, все упростилось.
— Такие дела, – пробормотала архе-зэка, глядя на чистый мушкет, занявший место рядом с парой копий неопределенной давней эпохи. Выглядит ружье жутко чужеродно, но это пока пылью не припудрило. Получается, не дрогнул Бомон со своей безносой, не передумал. Оно и верно – место, невзирая на всю свою странность, успокаивающее. Парадокс, да. За рассыпающимися от ветхости корзинами чихнула охотница на крыс.
— Пошли, а то придется повторно по полной программе купаться.
Из глубин сокровищницы донеслось протестующее рычание.
— Пошли, говорю. А то ты нагадишь, а это уже безусловное богохульство, за такое одним купанием не отделаешься.
Катрин изловила неосторожно шмыгнувшую мимо крысо-собаку и вышла в свежую ночь.
Под лагерным тентом спали, хотя и не все. Вейль сидел на камне, смотрел на дорогу. Конечно, никакой дороги здесь не было, но она была. Угадывалась. Уводящая вот к тем едва заметным возвышенностям за которыми откроется… в общем, что-то откроется.
Бывший шеф мельком глянул на архе-зэка, обрядившуюся в последние свежие плавки и футболку, сбереженные именно для наступающего торжественного дня.
— Слушайте, Кольт, понимаю что спрашивать поздновато, но все же не сдержу любопытства. Как думаете, это еще тот мир или уже другой? Или пограничье? Вы же, наверное, догадываетесь.
— Откуда мне знать, мсье Вейль. Вы же сюда так стремились, вы и разбирайтесь.
Катрин легла, попыталась завернуться в короткий жилет. Собаченция немедля пристроилась под бок, принялась ерзать, распространяя запах слегка освеженной элитной псины и пыли веков.
— Уймись, – посоветовала архе-зэка.
Насмешливо взвыл пустынный шакал, ему ответил другой, третий – едва слышный. Дикси приподняла плешивую башку, одобрительно сверкнула клычком. Полночь. Надо бы все же поспать. Вейль сидел, устойчиво опершись локтями о колени, смотрел на дорогу.
Готовится. Псих упертый.
Глава 19
Там
дата и место не определены