Читать интересную книгу История морских разбойников - Иоганн Архенгольц фон

В эту эпоху датчане, подкрепленные прибытием сильного флота новых пиратов, предводимых знаменитым морским викингом Гастингом, взялись снова за оружие и могли в мгновение почесть себя предназначенными к непобедимому счастью. Растингу предшествовала воинская слава, которая производила ужас всюду, где он показывался; то был, по словам летописцев, беспримерный смельчак, избравший океан своим жилищем, проводивший жизнь в поездках из Дании на Оркадские острова, в Галлию, из Галлии в Ирландию и из Ирландии в Англию. Но он нашел англосаксонцев готовыми к отпору. Побежденный с первых же встреч с ними, он увидел, как большая часть его воинов разбегалась, чтобы искать убежища у датчан, поселившихся в Англии, только беднейшие остались у него и на кораблях своих добрались на берега Англии.

Эльфред, прозванный новыми историками Альфредом Великим, был типом героя-образователя. После побед своих он сумел соединить под одним скипетром датчан и англосаксонцев. Он укрепил Лондон, украсил его, соорудил флот для обороны морских берегов и посвятил последние восемь мирных лет своего царствования на образование народа. Законы его были кротки, но он требовал точного исполнения их. Он первый учредил в присутственных местах присяжных (Jury), разделил Англию на ширы или графства, и возбудил первые проблески того торгового духа, который впоследствии развился так необыкновенно. Он ссужал судами и деньгами людей предприимчивых и предусмотрительных, которые ездили в Александрию и оттуда, переправясь через Суэцкий перешеек, торговали с Персией и Аравией. Он учредил милицию и всюду водворял порядок. Кто в наше время поверит, что этот Эльфред, во времена всеобщего невежества, отважился отправить корабль для попытки отыскать проезд в Индию севером Европы и Азии? Описание этого путешествия сохранилось и переведено по просьбе графа Плело, посланника Людовика XV в Копенгагене, с англосаксонского на латинский язык. Итак, Эльфред — первый виновник смелых попыток, сделанных в последнее время англичанами, голландцами и русскими. Из всего этого видно, до какой степени этот замечательный государь опередил свой век. Друг просвещения, он приготовляет его возрождение. Ему обязан своим основанием знаменитый Оксфордский университет; он выписывал книги из Рима, потому что в совершенно варварской Англии не было их; он сожалел, что не имеет ни одного английского священника, знающего латынь. Сам он знал латинский язык, был даже порядочный геометр, имел обширные исторические сведения и в досужие часы занимался стихотворством. Мудрая экономия давала ему возможность быть щедрым. История помещает его в первый ряд героев, бывших полезными роду человеческому, и этот род бессмертия вполне достоин памяти его.

После смерти этого государя в 901 году, англосаксонские вожди избрали ему в преемники сына его, Эдварда, который в войне против Гастинга оказал отличное мужество и преданность отечеству. Этот молодой государь воевал с 905 до 924 г. с датчанами, и посредством линии крепостей сжал их в круг, откуда они не могли более выходить для новых опустошений. Наследник его, Эдельстан, окончил покорение их, и пронес свое победоносное оружие до северных горцев. Последние позвали на помощь датчан из-за моря и в 934 году дали генеральное сражение на берегах Гумбры. После чудес храбрости союзное войско было оттеснено в горы и англосаксонские барды воспевали этот день в героических поэмах, отрывки из которых сохранились до настоящего времени. «Король Эдельстан, — говорили они, — вождь вождей, руководитель храбрых, сражался при Бруннан-Буре с мечом Клая Мора. Он пробил стену щитов, низверг славнейших воинов, породу гор, и мужей корабельных. Олаф Норвежский спасся с небольшим числом воинов и смешал слезы горечи с горькими волнами моря. Иноземец не расскажет об этой битве, сидя у домашнего очага своего, окруженный семейством, ибо ближние его пали в долине убийства, и друзья его не вернулись из нее. Короли Севера в совещаниях своих будут горевать о том, что воины их задумали поиграть в смертоносную игру с детьми Эдварда. Король Эдельстан возвратился в землю саксонцев; он оставил за собою несущегося над трупами черного ворона с острым клювом, ядовитую ящерицу, орла, жадного до человеческого мяса, коршуна с окровавленными когтями и дикого волка лесного. Никогда не было большего побоища и убиения на этом острове; никогда не погибло более людей от лезвия меча с того дня, когда саксы и англы пришли с востока по волнам океана, и эти благородные работники войны вступили в Британию, чтобы поселиться властелинами на почве, взрытой мечом!»

Преемники Эдельстана продолжали начатое им дело с такой деятельностью, что в 955 году большое число датчан приняло христианскую веру, чтобы перестать казаться чуждыми и ненавистными своим победителям.

Однако же датчане в Англии, против воли подчиненные королям саксонского происхождения, беспрестанно обращали взоры свои к морю, надеясь, что ближайший ветер принесет освободителей и вождей из их прежней родины. Это ожидание было непродолжительно: в 988 году семь скандинавских военных кораблей выбросили на восточный берег толпу хищников. Тревога распространилась до самого Лондона. После трехлетних грабежей, возобновляемых неожиданно, король Этельред, истощив скорее мужество, чем средства для уничтожения этого зла, собрал народный совет, составленный большей частью из богатых землевладельцев, столько же желавших обезопасить свое имущество, сколько избегнуть случайностей войны. Это собрание решило, что пиратам, жаждавшим только грабежа, должно для удаления их отдать то, чего нельзя было спасти от их хищничества — постыдная сделка, которая ослабила настоящие бедствия только для того, чтобы усилить их впоследствии. В пользу пиратов отдали некоторые налоги, которые платились некогда, под названием датских налогов, на жалованье воинам, вооружившимся против этих грабежей. Первая уплата была премия, предложенная их жадности, ибо они покинули берега Англии только для того, чтобы вернуться в больших силах. В 994 году весенние ветры принесли в Темзу восемьдесят кораблей под начальством Олафа из Норвегии и Свена из Дании, которые, говорит древний историк, шли сопровождаемые железом и огнем, их обыкновенными спутниками. Этельред предложил им снова налог с земли, они потребовали 24'000 ливров серебра, которые и получили, но, не думая уехать после этого, рассеялись во все стороны по полям и буграм, убивали мужчин, женщин и детей. Доведенные до крайности, англосаксонцы почерпнули, наконец, в избытке бедствий отчаянное мужество. Они вооружились втайне, и в условленный день, в 1003 году, началось всюду убиение чуждого племени. Но это кровавое побоище не могло уничтожить всех датчан, и те, которым удалось спастись, отправились искать мстителей в странах Севера.

В следующем году бесчисленные толпы морских разбойников сели на суда с высокими бортами, из которых каждое носило отличительный знак своего начальника: у одних на носу находились изображения львов, волов, дельфинов и людей из позолоченного металла; у других на вершине мачт находились птицы с распростертыми крыльями, поворачиваемые ветром. Бока судов были разноцветно раскрашены и по ним развешены в ряд щиты из полированного железа. Корабль предводителя имел продолговатый вид змеи, голова которой находилась на носу, а хвост сгибался на корме; его называли поэтому Большим Драконом. Выйдя на берег Англии, датчане построились в отряды, развернули белое шелковое знамя, посреди которого был изображен ворон с раскрытым клювом и хлопающий крыльями. Всюду, где проходили, эти гордые грабители весело съедали пищу, неохотно для них приготовляемую и, уходя, убивали хозяина и сжигали дом его. Везде брали лошадей и, становясь всадниками, подобно своим предшественникам, вдруг появлялись в таких местах, где всего менее страшились их появления. Они нападали врасплох с неудержимой быстротой на села, местечки и города. Этельред, посреди этих бедствий народа, не решался взяться за оружие, и советники его не придумали ничего лучшего, как возобновление налога, произведение которого поддерживало дерзость ненасытного врага. Между тем нашелся человек, который предпочел смерть позору своей отчизны. То был Эльфедж, архиепископ Кентерберийский. Впав во власть датчан, он долгое время переносил рабство и жестокое обращение вместо того, чтобы купить свою свободу. Наскучив этой стоической решимостью, пираты предложили ему свободу за 3000 ливров серебра, с тем, чтобы он уговорил Этельреда искать мира за сумму 12'000 ливров. Но мужественный Эльфедж громко отверг это предложение. «Я не из тех людей, — сказал он, — которые готовы губить христиан для идолопоклонников и отдать вам то, что накопили для своего содержания бедняки, которые находятся под моим пастырским надзором». Датчане, раздраженные его упорством, приказали отвести его в середину своего лагеря и побили его костьми, рогами и челюстями волов, которыми питались, а потом бросили тело его в воду.