Читать интересную книгу История морских разбойников - Иоганн Архенгольц фон

К 787 году протекло более полутора столетий с тех пор, как вся южная часть Британского острова носила название земли англичан, и на языке его обладателей германской породы имя бретона или галла означало служителя или данника, когда неизвестные люди на трех кораблях пристали к берегу недалеко от одного из портов восточного берега. Желая узнать, откуда они и куда едут, граф или правитель ближайшего поселения отправился на берег. Незнакомцы подпустили его и окружили, потом, бросясь неожиданно на него и его воинов, убили их, ограбили окрестные строения и поспешно уехали. Таково было первое появление в Англии пиратов севера, называемых датчанами или нортманнами, смотря по тому, приезжали ли они с островов Балтийского моря или из гористых стран Норвегии. Варвары эти были одинакового первоначального происхождения с англо-саксонцами и франками; они говорили даже на диалекте, понятном обоим этим народам, но это сродство не могло уже защитить ни саксонскую Британию, ни франкскую Галлию, ни даже древней родины франков на правом берегу Рейна от вражды этого племени, которое видело, как реки крови, пролитые победами Карла Великого, дотекали до него.

Все мыслящие историки согласны в том, что война с саксонцами сделалась источником вторжений скандинавских, опустошавших Западную Европу после смерти Карла Великого. Эти народы не имели ничего такого, что могло бы привлекать завоевателя. У них не было ни богатств, накопленных долговременной промышленностью, ни городов, обладание которыми было бы дорого. Дело шло, следовательно, только о том, чтобы иметь руки для обрабатывания земли в суровом климате. Война с саксонцами началась за дань в 300 лошадей и несколько коров, которую потребовал от них Пипин Короткий: эта война продолжалась тридцать три года и была длинною цепью опустошений. Саксонцы были дурно вооружены, дисциплина франков и превосходство их военных снарядов закрепляли им победу, но Карл Великий всячески старался обратить побежденных в христианство. Избегнувшие смерти укрывались у датчан, которым завещали отомстить за них. В предыдущей главе мы видели, какая месть была плодом кровавых торжеств франков. Обращение тевтонских народов юга в христианство разорвало все связи между ними и тевтонами Севера. Житель Севера еще в VIII веке считал за честь именоваться сыном Одина и почитал отступниками всех германцев-христиан, он не отличал их от народов, ими же самими покоренных; франки и галлы, ломбарды и латины, все были одинаково противны человеку, оставшемуся верным древним божествам Германии; всех их считалось одинаково позволительным грабить и увлекать в рабство. Таким образом, в душе скандинавов некоторый род религиозного фанатизма соединялся с дикостью их характера и с неутолимой жаждой стяжания.

При восточном ветре флоты из двухпарусных барок датчан и норвежцев в три дня достигали юга Британии. Солдаты целого флота повиновались одному главному начальнику, корабль которою отличался от прочих особенными украшениями. Этот вождь командовал также вышедшими на берег солдатами, когда они шли, построившись в батальоны, пешком или верхом. Его называли конунгом или викингом, но он был им только на море и во время битвы, в час пиршества собирались в круг, и турий рог, наполненный пивом, переходил из рук в руки как попало: не было ни первого, ни последнего. За викингом моря или битвы всюду следовали с верностью, ему всегда повиновались беспрекословно, потому что он всегда слыл храбрейшим между храбрыми, ибо «кто не спал под закопченным потолком, тот по праву может быть назван морским царем[35] — (Перевод ред.). Он умел управлять судном, как добрый ездок управляет конем своим, он бегал, во время плавания, по двигавшимся веслам, играя метал три копья на верхушку мачты и ловил их при падении, метал их снова и снова ловил, не давая ни разу промаха. Равные под начальством такого вождя, перенося легко добровольную подчиненность свою и тяжесть железного вооружения, которое обещались скоро променять на равный вес золота, пираты шли весело, как говорят древние песни, по пути лебедей. Часто яростные бури северных морей рассеивали и уничтожали их утлые суда, не все собирались вокруг командирского судна по сигналу; но у тех, которые пережили, не убавлялось ни самоуверенности, ни смелости: они смеялись над бурями и океаном, которые не могли повредить им. «Сила бури, — пели они, — облегчает наших гребцов, ураган служит нам и бросает нас туда, куда мы хотели ехать».

Первая экспедиция датских и нортманнских пиратов, направившаяся к берегам Англии, вышла на берега Корнуалла в 835 году и была отражена; но, три года спустя, другие скандинавские флоты привезли на эти берега такое множество хищников, что никакая сила не могла остановить их, и они вскоре проникли в сердце страны. Они поднимались по большим рекам до тех пор, пока находили удобное место. Там они выходили из своих барок, привязывали их или вытаскивали на берег, рассыпались по окрестностям, похищали везде стада, и из моряков превращались в воинов, как выражаются современные летописцы. Сначала они ограничивались тем, что, ограбив селение, возвращались опять на суда; оставляя за собою на холмах несколько военных постов и маленькие укрепленные лагеря, для поддержания близкого возврата своего, но скоро, переменив тактику свою, они сделались оседлыми, как обладатели туземцев и почвы, и оттеснили английское племя от северо-востока к юго-западу, как последнее оттеснило некогда древнее население от Галльского (соответствует современным Генуэзскому заливу и Лигурийскому морю. — Примеч. ред.) моря. Сопротивление английского народа этим завоевателям-язычникам имело в одно и то же время оттенок патриотический и религиозный. Люди, бравшиеся за оружие, соединялись вместе в один день и клялись над священным хлебом умереть за отечество и веру Христову. Епископы, священники и монахи шли в битву, как предводители и как воины. Но, несмотря на эти, в некотором роде, крестовые походы, пираты продолжали свои завоевания с успехом необъяснимым; они осаждали монастыри, изрубали монахов, разрывали могилы, ища сокровищ. В 874 году они обладали почти всей страной, завоеванной прежде них англосаксонцами, последний вождь которых, Эльфред, покинутый своими, был принужден бежать на полуостров, окруженный болотами, на границах корнуаллийских британцев. Он жил здесь под чужим именем в хижине бедного семейства рыбака, доведенный до того, что сам должен был печь грубый хлеб, который уделяли ему хозяева. Большое число подданных его сели на суда на западных берегах, чтобы искать убежища или в Галлии, или в Исландии, другие согласились возделывать землю для своих новых победителей, но вскоре начали жалеть о своей утраченной свободе и о вожде, которому изменили. Эльфред, со своей стороны, укрепил свое убежище земляными насыпями и деревянной стеной! Во главе нескольких беглецов, приведенных случаем в его жилище, он составил план поразить в одно время и датчан, обогатившихся добычей, и саксонцев, унизившихся перед чужеземными властелинами. Мало-помалу слух о некоторых успехах, одержанных неизвестным вождем, боровшимся еще против всеобщего покорения, привлек к нему многочисленные семейства притесненных.

К Эльфреду возвратилась надежда, когда он увидел себя во главе значительных сил, он открылся соратникам, сражавшимся под его начальством, не зная его и, приветствуемый их кликами, уверенный в их преданности, произвел общее восстание, сделав воззвание ко всем саксонцам, которые захотят соединиться с ним, чтобы смелым ударом овладеть главным лагерем датчан. Перед решительным действием он переоделся музыкантом, с арфою проник в середину датчан, которых потешал саксонскими песнями, и с помощью этой счастливой уловки собрал все сведения, необходимые ему о числе неприятеля и лучших средствах атаковать его. Возвратясь домой, он отправил гонцов во всю окрестную страну, назначая всем саксонцам, которые захотели бы участвовать в верной победе, место и час сбора. В продолжение трех ночей, к нему со всех сторон сходились вооруженные люди; некоторые из них были схвачены датскими дозорами, но ни угрозы, ни самая смерть не могли заставить их изменить тайне восстания, и пираты, не зная еще об угрожавшей им опасности, удовольствовались тем, что усилили свои наблюдательные посты. Этой предосторожности было недостаточно, потому что Эльфред явился неожиданно и, направив своих воинов к пункту лагеря, наиболее защищенному природой и потому слабее охраняемому, сделал отчаянный приступ, овладел местностью и произвел страшное кровопролитие. Вследствие этого поражения, пираты, упав духом и полагая, что имеют дело с превосходными силами, сами предложили вступить в переговоры с условием, чтобы за мир уступили им участок земли на восточном берегу. Эльфред, не имея достаточных средств для продолжения трудной войны, поспешил принять эти условия. Но едва датчане заняли уступленную им землю, как нарушили договор, заключенный с саксонцами. Враждебные действия вновь открылись с обеих сторон, но на этот раз Эльфред собрал под знаменем своим все англосаксонские племена и, сосредоточив силы страны, успел удержать в мире своих противников до 893 года.