Он засмеялся, покусывая зубами ее шею за ухом, так что она едва могла разобрать его слова.
И добавил:
— Без тебя жизнь была бы невероятно серой.
— Но…
— Я знаю о твоем брате.
Он оставил в покое ее шею и посмотрел ей в глаза.
— Мне жаль, Лорен. Мне чертовски жаль. Тогда я не знал об этом, и если бы был способ вернуть его, я бы это сделал. Но я не могу.
Лорен видела в его глазах боль и сожаление. Она знала, что он говорит искренне, и поняла, что ощущение вины и гнев покинули ее. Она всегда будет помнить Ларри, но теперь перестанет терзать себя.
— «Призрак»… — начала она.
— Я знаю и об этом, — сказал он. — Я с самого начала догадывался, что ты тому виной. Но я думал, что у тебя для этого должны быть серьезные основании, и я хотел, чтобы ты рассказала мне, чтобы ты мне доверяла… Это было для меня чертовски важно.
Лорен прошептала:
— Я хотела, но…
— Что но?
— Джереми рассказал мне о твоем пари с Клеем.
Адриан застонал. Теперь он многое понял. Ее неожиданную сдержанность на «Призраке», те моменты, когда ему казалось, что она ускользает от него.
У нее были основания не доверять ему. Это проклятое глупое пари.
— Это был глупый поступок, совершенный под влиянием минуты, сразу после нашего с тобой знакомства, — сказал он. — Мы привыкли заключать пари по любому поводу. Мы почти сразу же решили его аннулировать, но Клей поторопился… с обедом.
Лорен испытала облегчение. До этого момента она не понимала, до какой степени это ее беспокоило. Должно быть, это облегчение отразилось у нее на лице, потому что она собиралась что-то сказать, но он остановил ее таким нежным поцелуем, что сердце ее запело.
Потом он сказал, словно объясняя им обоим:
— Я не понимал, что пытался судить тебя за то, в чем сам был виновен. Я недостаточно доверял тебе, чтобы рассказать о своих подозрениях и прямо спросить тебя о причинах твоих поступков. Я возложил всю вину на тебя и чуть не потерял тебя.
Лорен пыталась протестовать, пыталась сказать, что сама во воем виновата, но он приложил пальцы к ее губам и заставил ее замолчать.
— Я долгое время не умел доверять тебе, Лорен, но я учусь. Будь терпелива со мной.
Голос Адриана был таким тихим и умоляющим, каким Лорен никогда его не слышала. Она думала о том, что он во многих отношениях доверял ей гораздо больше, чем она позволяла себе доверять ему.
Доверие. Бесценная вещь. Оно не должно быть хрупким. Сегодня они его укрепили, и она поклялась себе, что отныне между ними не будет никаких секретов.
Но между ними все еще оставалось одно препятствие: это был Райс Реддинг.
Казалось, что в отношении Лорен Адриан обладал особым чутьем. Он знал, о чем она собирается говорить, знал, как это будет болезненно. Он вновь не дал ей заговорить.
— Если у меня и были сомнения насчет того, каким я был ослом, то Реддинг показал мне это до боли ясно, — сказал он со странной улыбкой. — Он рассказал мне о том, что было ставкой в вашей игре… Он сказал, что из всех женщин, которых он когда-либо встречал, ты единственная настоящая леди.
Лорен широко раскрыла глаза.
— Он также сказал, что я тебя не стою и выразил предположение, что его более нежный подход в конце концов завоюет тебя.
Он произнес это, поддразнивая ее, но в то же время в его глазах были вопрос и неуверенность, которые причиняли ей боль.
Она крепко сжала его руки и произнесла слова, которых он долго ждал.
— Я люблю тебя, Адриан. Я люблю тебя так сильно, что мне от этого больно…
Ее прерывающийся голос сказал ему даже больше, чем ее слова.
Рука Адриана погладила ее лицо, коснулась уголков ее глаз, где собрались слезы. Слезы от стольких переполнявших ее чувств: горя, сожаления, надежды, счастья. Она похищала его сердце кусочек за кусочком, пока оно не стало принадлежать ей полностью.
— Я пытался найти тебя в Лондоне, но ты уже уехала.
Он понимал, что ей хотелось это знать. Она задумчиво посмотрела на него.
— Мне сказали, что ты уехал. Я боялась, что потеряла тебя… Я хотела тебе объяснить… Но тебя не было и здесь.
— У нас с Реддингом произошла довольно болезненная стычка, — сказал Адриан, и глаза его весело заблестели. — В конце концов нам обоим пришлось несладко. Я был два дня без сознания, а у него была сломана рука.
Он усмехнулся, видя, что Лорен удивлена и испугана.
— Он заботился обо мне, к нашему обоюдному удивлению. И когда я окончательно пришел в себя, я отправился к тебе и узнал, что ты уехала. Райс и я стали своего рода партнерами, пытаясь тебя разыскать.
— Райс?
Она была шокирована.
— Я отдал ему купленный мной корабль как часть платы за Риджли, а он, в свою очередь, бесплатно довез меня до Нассау.
Лорен не могла этого понять.
— Райс здесь?
— Он собирается ходить к южанам. Здесь большая часть моей команды, сам я выхожу из игры, так что у него будет лучшая команда. Он говорит, что хорошая игра доставляет ему удовольствие. Я искренне пытался его разубедить, — добавил Адриан.
Лорен не могла не улыбнуться. Он выглядел довольным собой, словно мальчуган, которому удалось подбить своего ничего не подозревающего приятеля на выполнение нудной работы, описывая ее прелести.
— Ты не стал его разубеждать, — обвинила его она, но глаза ее смеялись.
Он только улыбнулся.
— Райс Реддинг вполне в состоянии о себе позаботиться. В то время как тебе…
Она слегка обиженно взглянула на него.
— …нужен муж, — спокойно закончил он.
Глаза ее стали еще больше, а губы сложились столь неотразимо, что их невозможно было игнорировать. Их губы встретились, и его язык прекрасно знал свое дело. Закончив поцелуй, Адриан сделал паузу, давая ей возможность ответить.
— Меня должны будут называть миледи? — осторожно спросила она.
— Моя леди, — ответил он, покусывая ее ухо.
— А я смогу играть в карты и вызволять людей из тюрьмы?
— Совершенно нормальное поведение для Кэботов, — усмехаясь, сказал он. — В конце концов, у тебя ведь нет обезьяны с дурными манерами.
— Теперь есть, — сказала она с сияющими глазами, отдавая свою руку, свое сердце и свою душу Адриану.
И они были так заняты друг другом, что никто из них не обратил внимания на маленькое умное личико, радостно глядевшее на них с дерева.
Эпилог
— Война закончена!
Адриан, одетый в рубашку и бриджи из плотной ткани, читал только что полученное письмо.
Он приехал с поля, чтобы поесть, и несмотря на то, что май в Англии был прохладным, рубашка его прилипла к телу.