Я подняла руку с кольцом к свету, любуясь причудливой игрой оттенков. Пришлось колечко впору, и камень идеально подходил к переменчивым моим глазам.
– Камень прямо под цвет глаз, – повторила я вслух.
– Знаю.
– Так и задумано или удачное совпадение?
– Его привезла Диана по моей просьбе, из родового гнезда Шевери, где пока хранятся драгоценности обоих родов.
А я полагала, Эветьен внимания не обращал на такие мелочи, как цвет глаз невесты по приказу.
Ан нет, подметил. Да и ещё с такой аптечной точностью.
Эветьен взял последнюю коробочку, самую простенькую, непрезентабельную на вид, открыл и продемонстрировал покоящийся внутри стеклянный шарик с заключённым внутри пепельно-сизым сгустком непонятно чего.
– Учить тебя пользоваться сталью уже поздно, равно как и нет времени отточить твои навыки по владению силой. Поэтому держи при себе вот это, – мужчина извлёк шарик и сунул мне в руку. – В случае нужды, если нас с Тисоном не будет поблизости, если поймёшь, что твоей жизни угрожают, направь в него каплю силы, сожми посильнее, до хруста, и брось под ноги нападающему, кем бы он ни был. Этого хватит, чтобы даже одарённый потерял сознание. Ненадолго, но всё же лучше, чем совсем ничего. После чего уходи не задерживаясь.
Я принялась запихивать шарик в крошечную сумку-кошелёк, крепившуюся к поясу на золотой цепочке наподобие пластины со знаками Четырёх. В идеале в этот ридикюль в миниатюре надлежало положить флакон с ароматическим маслом, коробочку с местной разновидностью влажных салфеток, листочки мяты на случай, если потребуется срочно освежить дыхание, и ещё пару-тройку в прямом смысле мелочей, без которых ни одна добропорядочная фрайнэ не сможет обойтись на балу. Правда, половиной содержимого я пожертвовала без зазрения совести, освобождая место для какого-никакого, но оружия.
– Готова?
Я кивнула.
Эветьен взял меня под руку, и мы покинули спальню.
Тисон и Диана ожидали в холле. Я не вполне понимала, зачем Тисон едет с нами… вернее, понимала, но совершенно не хотела об этом думать. Придерживая края юбок, я спускалась по лестнице, смотрела на замершего у её подножия Тисона, встречающего меня взглядом пылким, исполненным восторга и обожания, и сердце снова и снова заходилось попеременно то от тоски, то от тревоги.
Знаю зачем.
Все знают.
И никто ничего не говорит.
Не делает.
Не пытается помешать.
Едва мы преодолели последние ступеньки, как Тисон подхватил меня под вторую руку, привлекая к себе, и Эветьен мгновенно меня отпустил. Затем вообще отошёл к Диане, сказал ей что-то негромко. Мажордом и камеристка Дианы, стоявшие в стороне, сделали вид, будто вовсе не смотрят на нас. А может, и впрямь не смотрели, слуги в этом доме не выказывали явного интереса к отношениям между хозяевами и не позволяли себе лишнего взгляда на наше трио.
– Ты подобна живому пламени, что таит в себе Тейра Дарующая, – негромко произнёс Тисон, поглаживая мои пальцы так, как делал только он.
– Это просто платье, – смутилась я. – И ты же видел его вчера, когда мы привезли наряд домой.
– Это не то. Оживляешь его ты.
– Тебе обязательно ехать?
– Да.
– А может, не стоит?
– Алия, речь не идёт о том, стоит ли или нет, – покачал головой Тисон. – Так надо. Я должен. И ты должна…
– Кому должна – всем прощаю, – не удержалась я.
– …смириться. И принять. Как принял я, как велит мой долг, – Тисон жестом уже знакомым не меньше погладил меня по щеке, улыбнулся ободряюще и, разжав пальцы, отступил.
Горничная поочерёдно подала мне и Диане тёплые плащи, помогла застегнуть их и надеть капюшоны. Эветьен вновь подал руку мне, Тисон сестре, и мы вышли на улицу, к экипажу, ожидающему перед крыльцом.
* * *
Мой первый бал.
Но Наташей Ростовой себя не ощущаю, скорее героиней из фильма «Ван Хельсинг», угодившей в вампирское логово. Благо что и платье подходящего цвета, почти как у Анны… оставалось надеяться, что с самим Дракулой танцевать не придётся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В городе определённо было оживлённее обычного, даже во Франском квартале люди высыпались на улицы, собираясь в местах скорого объявления. Всем, кто не мог попасть во дворец и услышать главную новость своими ушами, не терпелось узнать её хотя бы из уст глашатаев. Сама столичная резиденция мало походила на место, где вот-вот свершится судьбоносное событие и пройдёт торжественное мероприятие. По крайней мере, с внешней стороны выглядела как обычно, мрачно и неуютно. Мы в числе прочих прибывших водным путём миновали пристань и прошли во дворец, пересекли галерею и поднялись в просторный зал, где мне прежде бывать не доводилось. При входе слуги приняли у нас верхнюю одежду, Эветьен назвал наши имена церемониймейстеру и пока мы ожидали объявления, я успела наскоро осмотреть зал. Ничего особенного в нём не обнаружилось. Каменные стены прикрывали гобелены с героическими сценами и щиты с гербами, ряды сизых колонн тянулись исполинскими деревьями к далёкому своду, высокие стрельчатые окна казались узкими щелями, прорезанными гигантским ножом. Огнёвок не пожалели и потому в зале светло, куда светлее, чем на улице, где серый день сменялся сумрачным вечером. Одну из стен венчал полукруглый балкон с перилами, завешанными покровом с императорским гербом, и выходом, скромно прикрытым тяжёлыми занавесями. Надо думать, оттуда Стефанио и будет объявлять о счастливом событии.
И, по закону подлости, именно здесь мы столкнулись с Брендеттой.
Юная фрайнэ Витанская поднялась следом за нами – удивительно, как мы не пересеклись раньше, на пристани, – сопровождаемая высоким седовласым мужчиной. Полагаю, это и есть фрайн Витанский, отец Брендетты и глава Витании. Пока я разглядывала зал поверх чужих голов, отец и дочь сдали плащи слугам, и Брендетта с очаровательной радушной улыбкой приблизилась к нам.
– Фрайн Шевери, фрайнэ Асфоделия! – воскликнула она так, словно только и мечтала все эти дни увидеть нас снова. – Какой приятный сюрприз!
– Фрайнэ Брендетта, фрайн Витанский, – Эветьен коротко кивнул обоим.
Фрайн Витанский встал рядом с дочерью, смерил меня взглядом оценивающим, говорившим ясно: «А-а, так это и есть та самая Асфоделия? Надо же… слухи-то явно преувеличены».
– Рыцарь Шевери, вы тоже прибыли на оглашение? – продолжила Брендетта с невинным выражением накрашенного личика, поглядывая с любопытством то на меня, то на Диану под руку с младшим братом. – Я полагала, вам уже должно было вернуться в храм рассветный.
– Фрайн Витанский, фрайнэ Брендетта, позвольте представить вам сестру мою и рыцаря Шевери, фрайнэ Диану Лэндли, – замечание Брендетты Эветьен проигнорировал, а Тисон тем более не стал на него отвечать.
Представленные друг другу стороны раскланялись с положенными случаю улыбками, вежливыми и холодными. Разумеется, Витанские поняли, откуда и для чего появилась сестра братьев Шевери, но вряд ли хоть на секунду поверили, будто её присутствие и впрямь способно уберечь мою честь девичью от злостных мужских посягательств.
Нашу компанию объявили, и мы прошли в зал, уже изрядно наполненный людьми. Человеческие массы переговаривались со знакомыми и друзьями, шевелились, совершая променады от стены до стены, волновались и поглядывали украдкой на искомый балкончик. Взад-вперёд сновали слуги с подносами, уставленными кубками с вином, у другой стены тянулись столы с закусками. Играла музыка, еле слышная за гомоном голосов, шуршали морским прибоем дорогие ткани платьев и костюмов. Открытыми плечами и низкими вырезами щеголяла большая часть дам, многие отдали предпочтение красному, сочные, дерзкие оттенки которого в повседневных нарядах не приветствовались.
В общем, я не выделялась.
Жених мой и подавно.
Тисон и вовсе был в гражданском, если можно так выразиться, а без приметной форменной хламиды мало кто признавал в нём рассветника. Он обронил как-то, что оставил во дворце и униформу, и табельное оружие, забрав с собой лишь дозволенный рыцарям минимум необходимых вещей.