Читать интересную книгу О, этот вьюноша летучий! - Василий Аксенов

Олег промолчал, но обнял ее и потянулся не без блаженства, не без освобожденности, не без того, что можно было бы назвать на старинный манер «благодарностью судьбе».

Семейство Стюардов с первого взгляда можно назвать well-to-do. Идеальная американская фамилия из верхушки среднего класса.

Мистер Стюард, не будем уточнять, кто он, преуспевающий адвокат или глава фирмы, пятидесятилетний спортивного склада джентльмен, любезнейший, стильный и веселый.

Миссис Стюард, то есть мать Анны, можно, разумеется, без всякого труда принять за ее старшую сестру.

А вот и Марджори Янг, сестра миссис Стюард, художница, музыкант и поэт, особа романтического и слегка богемного плана.

Будет присутствовать и ее, что называется live-in, Пол Дохени, да-да, из тех самых Дохени, сорокапятилетний спортсмен, журналист и член частного комитета по сбору разведывательных данных.

И наконец, два брата Анны, восемнадцатилетние близнецы Джим и Скотт, чудеснейшие ребята, такие же, как и сама Анна, «кровь с молоком». Птенцы американских зажиточных субурбанаций.

Не исключено, впрочем, что может появиться чудо из чудес – бабушка главы семьи столетняя Мими Стюард, о которой все здесь говорят:

– She is our treasure!

Итак, все семейство сидит на холме острова Бельведер возле своего большущего белого трехэтажного дома. Покачиваются под бризом пальмы и кипарисы. Ярко-зеленая постриженная трава. Кусты роз. В глубине стены на дощатом деке сервирован обеденный стол на девять персон.

Внизу блестит под клонящимся уже к закату солнцем заливчик, в котором стоят катера и яхты, далее простирается морская гладь с чернью маленьких островов наподобие самого Бельведера.

– Coming! Coming! – как в стародачной пьесе закричали Джим и Скотт и побежали встречать сестрицу и загадочного русского художника, которого она обещала сегодня привезти с собой.

У подножия холма остановился BMW и из него вышли Анна и Олег.

– Last warning to everybody, – сказал мистер Стюард. – This guy under stress. Anne has beg all of you be nice with him as much as possible…

Олег в самом деле был напряжен, пока они приближались к вершине холма, пока все это к нему приближалась, его новая жизнь, такая чистая и свободная.

– Не церемонься, – шептала ему Анна, – они очень простые. Будь самим собой…

Таким образом, влюбленная Анна и отцу и любимому дала соответствующие советы, которые, возможно, частично и привели к тому, что произошло.

Семейство поднялось гостю навстречу.

– Мистер Хлебников. Как приятно с вами познакомиться.

Джим и Скотт уже катили два карта с напитками и снэками.

– Welcome to Belveder!

– Be at home!

– Call me Ron, – сердечно сказал папа.

– This is Mimi, our national treasure, – так мама Стюард представила свою свекровь.

– I know Russia, – сказала Мими. – The president Nicolaj Lenin lives there.

– I’m sure, you love sailing, – сказал Пол Дохени, из тех самых.

– I am a painter, – очаровательно улыбнулась Марджори Янг и добавила по-французски: – Voulez-vous me donner une lesson, monsieur?

– Hi! – сказал Джим.

– Hi! – сказал Скотт.

Анна смеялась, и Олег, надо сказать, улыбался направо и налево – люди эти ему нравились, и место тоже, и все бы, наверное, прошло хорошо, если бы не одна случайная фраза, вернее даже отдельное словечко, слетевшее с уст мистера Стюарда.

– I used to visit Moscow, – сказал этот джентльмен и добавил: – One can notice certain achievements in this country.

Олег, к этому времени уже хвативший хороший double shot, дернулся.

– Achievements, – криво усмехнулся он. – That’s nice word, such a familiar one…

– Dad don’t you forget that Oleg is emigre? – бросилась на выручку Анна. – They threw him out of Russia!

Олег взял со столика бутылку скоча и сел с ней на траву под пальму.

– Достижения… – бормотал он и вытирал рот рукавом…

Вдруг перед ним пронеслись каруселью кадры прошлой зимы, лица друзей и дружинников, жена, дочка, каменная харя тестя. И вдруг все мгновенно на холме заполнилось продукцией комбината наглядной агитации – лозунгами, плакатами и бюстами Ильича. Он глотнул раз, еще раз и вынырнул, увидал вокруг лиричную картину Бельведера и лица американцев, искаженные гомерическим сочувствием.

– I am sorry, – пробормотал он. – This is just a word, such a shameful word… Achievements…

Мистер Стюард бросился к нему, чтобы загладить свою ошибку.

– That’s my fault, Oleg! I’m terribly sorry! It’s so silly to talk about Russian achievements…

ОЛЕГ.

– Why? If you are left, why should you avoid any talk about soviet achievements? Tell me, is it not bad to be left, residing Belveder Island, sir?

АННА (близка к отчаянию).

– Олег, поверь, папа не левый, он просто…

ОЛЕГ.

– Left, right… it doesn’t make difference… Russian, soviet… Same things for you guys… Да, сударыня?

Размахнувшись, он швырнул недопитую бутылку в розовые кусты и поцеловал старушку Мими в желтую щеку.

– Bravo! – воскликнула Марджори Янг.

– Not bad, – похлопал в ладоши Пол Дохени.

И все зааплодировали. Улыбка освещала лицо Олега.

Миссис Стюард нежнейшим тоном обратилась к нему:

– Would you like to get rest, my friend? Look at these three windows upstairs! This is your room, dear Oleg…

ОЛЕГ.

– Why do you love me so much, ma’m? Why do you care of a tramp like me? I know why! You Americans are fond of handicapped! Who am I other than handicapped, mentally disabled?!

Анна подбежала к нему и обняла за плечи:

– Олег, Олег, пожалуйста!

Он ернически поцеловал ей руку:

– И вы, дорогая, полюбили во мне гандимана, а не художника! Это ваша американская черта – такое яркое сочувствие к гандиманам…

Он оттолкнул Анну и пошел к дому, то и дело останавливаясь и провозглашая:

– OK! I’m ready to be your home handicapped! A little whimsy pet, all right?

Проходя мимо соответствующего столика, он хапнул пятерней верхушку роскошного торта.

В довершение безобразной сцены прыгнул в бассейн, как был – в башмаках и одежде. Поплыл, распевая свою песенку.

Анна сидела, закрыв лицо руками. У всех остальных были каменные лица. И только Марджори Янг хлопала себе ладошкой по колену.

– That’s a real Chekhov’s style indeed.

Ольга и Миша Шварц в вагоне сабвея, идущего в Бруклин. Они продолжают, видимо, долгий разговор.

– Хорошие друзья, – сердито говорит Ольга. – Сколько вас здесь в Америке русских художников? Неужели не можете найти Хлеба? Пропал, и все, да?

ШВАРЦ.

– Да ты пойми, Ольга, я сделал действительно все что мог. Везде, где есть наши, ищут Олега, но толку нет. Осталось только в FBI обратиться.

ОЛЬГА.

– Значит, надо в FBI.

Шварц испытующе на нее посмотрел.

– А ты уверена, что надо?

Она хотела что-то ответить, но только рот открыла и замолчала.

– Прости меня, Оля, – продолжал Шварц, – но здесь говорят, что… что ты вышла замуж и счастлива, вот такие есть разговоры…

Ольга отвечала очень нервно:

– Я вышла замуж фиктивно… ты знаешь прекрасно… чтобы выбраться оттуда… разве ты этого не знаешь?.. чтобы снова быть с Олегом… я его люблю… он отец моей дочери… Что касается… ну… других сторон жизни, то это мы с ним сами обсудим…

Поезд подходил к станции. Шварц печально сказал:

– Да, ты права, конечно. Вот моя станция. Пока. Созвонимся, – и вышел из вагона.

…Поезд грохотал, вагон бросало из стороны в сторону. Ольга сидела с каменным лицом, не замечая, как мелькают станции и вагон постепенно пустеет.

Она опомнилась, когда в вагоне осталось не больше 10 пассажиров, и обратилась к соседке, пожилой даме:

– Could you tell me, m’am, what’s the next stop?

Дамочка посмотрела на нее с недоумением и потом закричала на весь вагон:

– Товарищи, кто говорит по-английски?

Пассажиры пожимали плечами, кто-то вытолкал вперед подростка.

– Валерочка, спроси у тети, что ей нужно.

– What are you looking for? – спросил подросток.

В окне вагона появилась надпись Brighton Beach.

– Спасибо, – сказала Ольга. – Ничего не нужно. Я уже дома.

Какой-то господин приподнял шляпу.

– Простите, я вас сразу не узнал, госпожа Басицкая.

Ольга идет по узкой улочке в том районе Бруклина, который здесь иногда именуется «Малой Одессой». Она погружена в себя, смотрит под ноги, иногда резкими движениями поправляет волосы, словно отмахивается от беспокойных мыслей. Поворачивает за угол и видит крепкий двухэтажный дом с просторным porch’ем, на котором возвышается сухопарая фигура деда Арона с газетами в руках. Перед домом запаркован желтый taxi-cab «Chekker».

Будто спохватившись, она останавливается, смотрит на дом, потом вытаскивает сигареты, закуривает, идет прочь, оглядывается, поворачивает назад, снова останавливается, садится на уличную скамейку и опускает лицо в ладони.

Двери на крыльце раскрыты в living room дома Басицких. Мы видим в глубине возле кофейного столика двух погруженных в жаркую дискуссию бизнесменов – Додика и Шуру Соловейко. На столике горой какие-то рекламные проспекты и бумаги.

Еще глубже, в соединенной с living room кухне мама Роза. Ей все время порывается помочь дряхлая Сонечка, а мама Роза всякий раз выводит ее из кухни и сажает в кресло перед телевизором. По лестнице сверху то и дело скатываются, исчезают в многочисленных дверях и снова взлетают по лестницам Мусик, Тусик и Ольгина Машенька, все трое, разумеется, в американских джинсах и майках. Ближе всех к крыльцу сидит Сеня с самоучителем английского.