— Иду…
Изображая попытку сохранить достоинство и спокойствие, Сергей вытер руки куском ветоши, бросил тряпку на капот, потоптался на месте, будто не зная, что делать дальше. Обернулся к Светлане.
— Быстрее, быстрее… — донеслось от вертолета. Окончательно убедившись, что ситуация под контролем, рыжий спрыгнул на дорогу.
— Ложись! — рявкнул Тарханов девушке, присев, подхватил с асфальта винтовку и, даже не слишком торопясь (запас времени секунд пять, не меньше), выстрелил от бедра.
Горца швырнуло назад с такой силой, что от удара загудел корпус винтокрылой машины. Тут уже не останавливающее, а отбрасывающее действие пули.
Сергей, с трудом удержав в руках винтовку, вскинул ее к плечу. Успел увидеть медленно проявляющееся на лице второго бандита удивление и, как в тире, выстрелил еще четыре раза. Четвертый раз — по инерции.
Тут он просчитался, конечно. Собирался стрелять по летящему вертолету с соответствующей дистанции, а пришлось — почти в упор. Но так уж сложилось, а в результате и машина исковеркана, и о «языках» не может быть и речи.
Но что сделано, то сделано.
— Вот и все, Света. Можешь вставать…
Девушка с ужасом смотрела на продырявленный корпус вертолета, зияющий пролом в переднем блистере, застрявший между стойками шасси труп с широко разбросанными руками, второй, повисший вниз головой на пороге, плюхающиеся на асфальт откуда–то из кабины крупные капли и сгустки крови, быстро собирающиеся в глянцево блестящую лужицу.
— Вот примерно таким образом. Спасибо за помощь. Не можешь — не смотри. И уезжайте отсюда поскорее. Дальше уже мои дела.
Света согнулась пополам, и ее начало рвать особенно мучительно, потому что нечем было, кроме желчи. Позавтракать она явно не успела.
— Привыкай, — чересчур, может быть, резко сказал Тарханов. — Их приятели сейчас, наверное, вашего отца убить пытаются. А эти уже отвоевались.
Чтобы не смущать девушку, он отвернулся и пошел к вертолету. Сами с сестрой как–нибудь разберутся. А ему работать надо.
Все–таки стрелять по людям пятилинейной пулей с тридцати шагов — варварство. Хотя и эффектное.
И на вертолете полетать уже не удастся. Если бы даже разворотившая грудь пилота пуля не разнесла предварительно приборный щиток, слишком долго пришлось бы тут все отмывать…
Летчик, кстати, оказался европейцем, светлым блондином, хотя национальность установить не представлялось возможным. Документов у него, как и у трех остальных, не было. Зато все были сверх меры вооружены и по карманам рассована уйма денег. Считать было некогда, но навскидку, исходя из толщины пачек пятидесяти–и сторублевок, — не один десяток тысяч.
Аванс за работу или — уже в городе успели взять отделение банка.
Деньги Тарханов, разумеется, реквизировал. Если из банка — вернет, если нет — посчитаем законным трофеем. Мельком подумал, что последнее время ему стало уж что–то слишком везти в финансовом плане. Полжизни прожил полунищим, а с прошлого декабря уж так поперло! Теперь бы только уцелеть, а о прочем горевать не придется.
За спиной взревел мотор «Волги». Света, кое–как оправившись, с места вдавила педаль газа до пола. Машина прыгнула и стала стремительно набирать скорость.
Тарханов запоздало махнул вслед девушкам рукой. Доведется ли еще встретиться? Он вспомнил, что не спросил девушек, куда положить ключи от ворот и дома. Да ладно, соседям отдаст, или если их отца повезет живым увидеть…
«А мотор потянул хорошо, — попутно еще подумал Сергей, — умею, если захочу…»
Оба пулемета (один дегтяревский, другой немецкий «МГ–54»), два автомата, немецкий же и американский, и шесть пистолетов он перегрузил в свой багажник. Может сложиться ситуация, когда придется вербовать волонтеров и вооружать их. Вертолет со всем содержимым он так и бросил на дороге. Разберутся, кому надо.
Глава вторая
Со стороны станицы Константиновской и восточных отрогов Машука Пятигорск отнюдь не походил на блестящий курортный город. Словно бы обычная станица с рядами одноэтажных кирпичных и из местного ракушечника домиков, прячущихся то за оплетенными вьющимися растениями штакетниками, то за глухими каменными заборами. Вдоль улиц и переулков ряды тополей и акаций, во дворах фруктовые сады.
Тут и обычно–то утром и днем немноголюдно, а сейчас жителей на улицах совсем почти что нет, прячутся за обманчиво неприступными заборами и воротами, только кое–где на перекрестках толпятся мужики группками по нескольку человек, дымят папиросами, смотрят в сторону центра, обмениваются впечатлениями и слухами, вслушиваются в слабое, издалека совсем нестрашное потрескивание выстрелов.
Значит, бой еще продолжается и полиция, скорее всего, держится.
Честно говоря, замысла налетчиков Тарханов так себе и не представил. Ну чего они хотят добиться? Найти, выручить Маштакова? С налету, без разведки?
Где и как? Рискуя, что пока они штурмуют довольно неприступный тюремный замок, сложенный полтора века назад из метровых каменных блоков, его вполне могут пристрелить, чтобы ни вам, ни нам.
Захватить отделение МГБ и пытками выяснить у сотрудников, куда его увезли? Так гораздо проще было бы сделать это оперативным путем. Или взять на квартирах все местное начальство, гражданское и военное, в заложники. Вернее было бы.
Если только не рассматривать ее как единственный организованный очаг сопротивления.
Разве что мыслят террористы нестандартно и их план заключается совсем в другом — вообще не искать конкретно Маштакова, а одним махом взять как можно больше заложников в городе, в санаториях и домах отдыха, а потом предъявить российским властям ультиматум. В истории страны таких случаев еще не было, на что и расчет. Если захваченная врасплох власть поддастся шантажу и панике, план вполне может сработать. Только вот никто не знает, что власти здесь вообще ни при чем.
Однако жертвам налета от этого легче не будет.
И откуда все же оказались вблизи города столь значительные силы? Не могли же они просто прятаться по землянкам и горным кошарам, заниматься боевой подготовкой в ожидании неизвестно чего, рискуя в любой момент быть обнаруженными хоть полицией, хоть лесными объездчиками, хоть простыми туристами.
Или их перебросили сюда буквально на днях из–за рубежа по воздуху. Парашютный или посадочный десант на альпийских лугах за Кисловодском. Теоретически в училище такие варианты рассматривались. В случае войны с Турцией, с Персией. Но сейчас–то — с какой целью? Разве что по той же причине, по какой шла в Израиль встреченная им с Ляховым банда. Взять Маштакова со всем оборудованием и учинить второе испытание «Гнева Аллаха» уже в Пятигорске?
И они вчера с Кедровым и Розенцвейгом успели опередить исламистов буквально на полсуток?
Очень бы сейчас пригодился «язык», причем — хорошо информированный.
Значит, нужно постараться его добыть.
Хотя, казалось бы, зачем это нужно именно ему? Войска сюда подойдут рано или поздно, кого–то из бандитов убьют, кого–то захватят в плен и добудут рано или поздно всю необходимую информацию.
Однако…
Во–первых, итоги лечения, сиречь — войсковой операции, могут оказаться хуже самой болезни, а во–вторых, Тарханов мыслил уже как начальник отдела спецопераций разведуправления штаба Гвардии и ныне случившееся воспринимал просто как очередную фазу операции «Кулибин», пусть и не предусмотренную исходным планом.
И вмешательство государственных (то есть петроградских) служб в операцию грозило не только ее срывом, но и гораздо более серьезными последствиями общероссийского масштаба.
И, значит, за оставшееся в его распоряжении время полковник должен принять все возможные меры для нейтрализации столь несвоевременного шага неприятеля, а заодно и недопущения кем–то просчитанных или могущих возникнуть спонтанно последствий.
В подобной ситуации замысел Тарханова выглядел ничуть не более безумным, чем любой другой, тщательно спланированный и соответствующим образом обеспеченный. И даже в чем–то более предпочтительным, поскольку в случае неуспеха обошелся бы неизмеримо меньшими жертвами.
Тарханов сожалел только о том, что несовершенство средств связи не позволяет ему обсудить этот план с Чекменевым.
За последние сорок минут погода незаметным образом изменилась. Сначала небо затянуло тусклой желтоватой мглой, порывистый ветер с юга принес низкие растрепанные тучи, следом потянулся зябкий клочковатый туман. После жаркого солнечного утра словно осень вдруг накатила.
Такие климатические аномалии на Кавминводах не редкость. В Ессентуках, наверное, уже вовсю льет дождь.
На «Мерседес» Тарханова аборигены внимания как бы и не обращали, отнюдь не предпринимали попыток остановить, предупредить об опасности или спросить, зачем он здесь и что ему нужно.