на животе тоже обработаю. Отпусти меня.
Воздух в комнате больше не искрился от бешеной энергии, порожденной яростью Брэйлина, поэтому я тоже успокоилась. Подождав, пока юноша отпустит мою ногу, я, откинув края разрезов, присела прямо на пол и деловито убрала длинные локоны Брэйлина, мешающие мне осматривать его грудь и живот.
И как у этих мерзавцев рука поднимается портить такое красивое тело!
— Почему вы?.. — Брэйлин внезапно побледнел. Вскочив, он метнулся к двери в другом конце комнаты.
Когда я вошла, его тело уже сотрясалось над краем ванны. Его рвало желчью и сгустками крови. Внутреннее кровотечение. Все серьезнее, чем я думала. Судя по синякам, его несколько раз пнули в живот.
Застонав, Брэйлин начал сползать, и я, вовремя подоспев, ухватилась за его локти, помогая, удержаться над краем ванны. Тяжело. Я скрипнула зубами от натуги, но не отпустила его.
Через полминуты приступ прекратился. Брэйлин прижимался лбом к холодному чугуну и дышал, дышал, дышал. Он стоял на коленях, держась за ванную, и я умыла его лицо, обтерла плечи, грудь, всполоснула испачканные волосы.
— Послушай, Брэйлин, — я осторожно погладила его по волосам чуть выше правого уха, — тебе нужна помощь. Пойду позову кого-нибудь.
Уйти я не успела. Он удержал меня, ухватившись за подол.
— Не уходи.
От его шепота защемило сердце. Словно ребенок, молящий у матери не гасить светоч-камни, потому что во тьме ночи поджидают ужасающий твари.
— У тебя внутреннее кровотечение. Сейчас я не сумею помочь тебе.
— Все заживет. Не уходите.
Он был прав. Наружные раны для зверолюдей намного опаснее внутренних, но даже при этом их адаптация к окружающим условиям была намного выше, чем у обычных людей.
Остаток сил у меня ушел на то, чтобы помочь Брэйлину добраться до постели, устроить его на боку, чтобы не тревожить раны, и вновь обработать повреждения настойкой.
Завершив работу, я рухнула рядом с ним на покрывало и издала протяжный стон.
— Я для вас… бесполезен? — полусонно пробормотал юноша.
— Почему же? — Я удержала зевок и потерлась щекой о мягкое покрывало. — Чувствую себя вполне удовлетворенной.
— Вы, — Брэйлин коснулся моей руки ослабевшими пальцами, — не человек?
Я так устала, что даже не смогла основательно удивиться вопросу.
— В чем причина такого вывода?
— Просто люди… — Брэйлин, сдаваясь, позволил своим глазам закрыться, — … не бывают такими добрыми.
Глава 13. ХОЛОДНЫЙ БЛЕСК НОЧИ
Здесь нет огня, есть только лютый холод,
Желает сердцем чистый помощь оказать,
Здесь истин нет, есть только жадный голод,
И можно хищника за жертву вдруг принять…
Сон не приходил. И даже тьма комнаты не благоволила ему.
Вряд ли для отдыха мне хватило того часа, который, предаваясь сну, я провела вместе с Брэйлином, но мой разум по-прежнему оставался ясным.
В тот раз меня разбудило шуршание. В дверном проеме стоял Джерар и пристально смотрел на нас.
— Пора возвращаться, прелесть. Надеюсь, успела наиграться всласть?
А ты успел поработать на благо своего Мастера?
Хотелось бы мне задать ему этот вопрос, но, вопреки утверждениям Ганча, я не верила в умеющие молчать стены.
Спящее лицо Брэйлина в обрамлении рыжих локонов было умиротворяюще восхитительным. Будить его было почти пыткой, но я не хотела, чтобы этим занимался кто-то из прислужников Ганча. Как странно. Раньше я вряд ли бы решилась на сон в компании зверочеловека.
Юноша, просыпаясь, застонал.
— Я ухожу, — шепнула я, погладив его по спутанным волосам.
— Нет, — он мгновенно проснулся и жалобно воззрился на меня, — останься. Я сделаю все, что ты захочешь.
— Не сомневаюсь. Только вот то, что она хочет, это более не задерживаться здесь, — грубо прервал нас подошедший Джерар. Я не успела опомниться, а он уже перехватил меня поперек живота и сдернул с кровати.
Брэйлин зарычал и, вскочив, надвинулся на нас, вдавливая пятками мягкую перину.
— Фу, зверье! — Джерар, ничуть не испугавшись, небрежно замахнулся на Брэйлина, будто тот был надоедливой мухой. — Даже не думай напасть. А иначе тебе мигом покажут твое место.
— Отпусти. — Я вырвалась из рук Джерара. — Не дразни его.
— Нравится зверюшка? Одного Кира уже не хватает? Брось, прелесть. Я уже говорил, что Кир удовлетворит тебя лучше любой животинки из этого райского сада. Оноченьспособный. Поэтому тебе не нужно тратить лишнее время на обычную падаль.
Брэйлин злобно смотрел на Джерара и, видимо, был бы рад оторвать ему голову. Что ж, в этом наши желания полностью совпадали.
— Какие-то трудности, господин Каннин? — любезно осведомился Ганч, с любопытством заглядывая в комнату.
— Никаких. — Джерар, сладко улыбаясь, взял меня за руку и прижал мои пальцы к губам. — Моей сопровождающей приглянулся гепард. Она падка на диких котиков.
— О, весьма рад. — Ганч просиял. — Как я и говорил, он у нас лучший.
Когда мы покинули «обитель патоки», настроение Джерара полностью изменилось. Он перестал отпускать ехидные замечания, стал молчалив и угрюм. И лишь очертание ворот Аспид Холла вернуло на его лицо легкомысленную улыбку. Значит, и шутом притворяться дело нелегкое.
Графа Бланчефлеера в этот вечер я больше не видела. Может, и он был занят соблазнением какой-нибудь баронессы?
Последняя мысль окончательно прогнала весь сон, и я свесила ноги с кровати, задев кончиками пальцев холодный пол. Тревожное чувство не покидало меня.
С полчаса проблуждав по комнате, как горестный призрак, я остановилась перед зеркалом. Длинная нежно голубая сорочка на моем бледном теле лишь усиливала ощущение моей принадлежности к потусторонним существам.
Эй, глупая Эксель. Почему же ты смотришь на меня из зеркала с таким отчаянным выражением? Потому что растеряна? Испугана? Чувствуешь свою бесполезность? Ну и скверная же ты сестра. Плохой друг. Из-за тебя страдают близкие.
Как бы мне хотелось, чтобы во всем была виновата та другая Эксель. Мое отражение. Та, что способна скрываться от преследования, залезая на крыши. Та, что вмешивается в чужие дела со своей бесполезной