продемонстрировал, как устанавливать дроссель и управляться с гидравлической конструкцией.
– Держу пари, эта штука получше топора, – с удовлетворением произнес Ларк.
– А что с вашим пальцем? – полюбопытствовал продавец.
– С этим? – Ларк поднял руку к глазам, словно только что заметил недостаток. – Его откусила шлюха. Член в ее рот не поместился.
Парень было ухмыльнулся, но сразу же взял себя в руки и помог им погрузить дровокол в пикап.
– Та рыженькая все еще работает в «Вдоводеле»? – вспомнил Ларк, забираясь в салон.
– Она никогда не была рыжей.
– Когда мы с ней познакомились – была. Теперь – ковер и шторы.
– Угощаешь?
Ларк похлопал по оттопыренному нагрудному карману, застегнутому на пуговицу.
– Мы можем напиваться до следующего воскресенья.
– И это все – на одну штуку?
– На одну? – Ларк фыркнул. – Речь о сотнях.
– Не знал, что ты у нас богач.
– Дерьмо стоит дорого.
* * *
Когда они вошли, Мейбл стояла к ним спиной – и ее волосы были похожи на кудрявое облако. Ларк огляделся, будто сомневаясь, туда ли он попал, и едва успел устроить задницу на стуле, прежде чем Мейбл поставила стаканы на барную стойку. Майка с глубоким вырезом обнажала обвисшую грудь, а кожа обветрилась, будто она часами грелась на солнце, хотя большую часть жизни Мейбл провела именно здесь, вдыхая дым чужих сигарет.
– Так ты все еще жив, – отметила она.
Ларк потянулся за арахисом, но сразу же бросил несколько штук обратно в тарелку.
– Твоя закуска успела превратиться в камень.
– Я берегла ее для тебя.
Ларк поднял вверх два пальца и поправил галстук-боло с изображением дровосека, который он выиграл в качестве первого приза на очередном юбилее штата Орегон. Пена впиталась в усы.
– Где ты прятался, Корни? – спросила Мейбл. – Ты постарел. До сих пор занимаешься резьбой?
Ларк вынул из кармана фигурку – цаплю с тонкими, как иглы, лапками – и протянул ей. Мейбл провела по клюву длинным красным ногтем. Он вырезал каждое перышко.
Рич чувствовал себя третьим лишним.
Ларк прочистил горло.
– Как Рэнди?
– Держится. Сегодня на Смит-Ривер.
– Незавидная участь.
– Лучше работать, чем удить рыбу.
– Если он тебе когда-нибудь надоест…
Мейбл попыталась вернуть цаплю Ларку.
– Оставь себе, – сказал он.
Мейбл улыбнулась, протерла барную стойку рукой – и ее обручальное кольцо заиграло на свету.
Ларк допил остатки пива.
– Еще?
– В другой раз. – Он вытащил купюру из пачки в кармане и, вдруг заторопившись, выскочил за дверь, пока Мейбл не рассмотрела номинал.
– Сдача нужна? – уточнила она, разглядывая сотню.
– Думаю, нет, – ответил Рич, прикончив свое пиво.
– Как он?
Рич пожал плечами:
– Ему просто захотелось тебя увидеть.
Мейбл положила деньги в кассу.
– Я открою ему счет.
Рич вышел на парковку.
– Настоящая ведьма, да? Сморщенная, как чертов чернослив, – сказал Ларк, когда Рич забрался в пикап. Ларк покачал головой и снова коснулся груди. – Я бы отдал ей последний доллар.
– С чего ты вдруг решил разбрасываться деньгами?
Ларк достал из кармана сложенные купюры.
– Это еще что?
– Тысяча восемьсот долларов. – Он протянул пачку Ричу. – Все, что у меня осталось. Я знаю, что ты в дерьме, но так хоть сможешь продержаться.
– Я не возьму твои деньги.
– Гундерсен, слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Всю эту канитель с рощей ты предвидеть не мог. Черт, да никто не мог! А я подтолкнул тебя к покупке 24-7. Ты бы не попал в переделку, если бы не я.
Рич открыл рот, собираясь возразить.
– Слушай меня, – продолжил Ларк. – В тот день, когда погиб твой отец, я поклялся заботиться о тебе. Своих мальчишек я потерял – Оссиану только-только исполнилось четыре, Генри был совсем еще малявкой. Мать взяла их с собой на реку, и наводнение… – его голос дрогнул, – …забрало всех. Я похоронил жену, но не сыновей. Может быть, их выбросило на берег. Может быть, когда-нибудь они вернутся домой. Я оставляю за собой право надеяться.
Он сглотнул.
– Мне не довелось увидеть, как растут мои сыновья, но благодаря тебе я все же смог стать отцом. Ты слишком уж осторожен. И медлишь с принятием решений. Но я чертовски горжусь тобой. Как собственной плотью и кровью. Так что… – Ларк фыркнул. – Назовем это займом.
Он открыл бардачок, сунул деньги внутрь и с лязгом захлопнул.
26 марта
Коллин
Коллин повесила полотенце на кран.
Рич сидел за столом с расчерченной на участки картой лесозаготовок, и его очки сползли на кончик носа. Наконец он отодвинул солонку с угла. Карта свернулась в рулон.
– Впереди много тяжелых дней, – произнес он.
– Мерл планирует распылять гербициды?
Рич покрутил указательным пальцем у уха, словно набирал номер на дисковом телефоне.
– Может быть.
Когда она рассказала ему об Элси, он спросил: «Что значит – полмозга?» – как будто могли быть какие-то еще трактовки.
– В этом нет ничего противозаконного.
– Но это яд, – возразила Коллин. – Мы замачиваем в нем посуду. Моем волосы.
– Так пользуйся этим, – он кивнул в сторону дозатора. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– А что ты собираешься делать?
– Расчистить рощу. Начать работать на 24-7. Если хочешь уехать – уезжай.
– Я не хочу уезжать. Просто… – зазвонил телефон. – Людям ведь плохо от этого…
– Доказательств нет, – напомнил Рич.
Телефон продолжал трезвонить. Энид не сдавалась.
– Ты не видел ее малышку… – Сердце девочки билось так тихо. – Мне не нужно никаких больше доказательств.
– Дела так не делаются, Коллин. Нет никакого законного запрета.
Телефон прозвенел снова. Коллин подняла трубку и с грохотом опустила ее обратно.
– Значит, с законом что-то не так!
– Говорю тебе, Коллин, никто ничего не сможет сделать. Ни ты, ни твой друг…
Телефон не унимался.
Коллин схватила трубку.
– Что, Энид?! Ох… Марша. Мне так жаль. Да, он здесь.
Рич протянул руку, но она не решалась отдать ему ее. Пока он не слышал – ничего не случилось.
2 апреля
Карпик
Карпик нерешительно подергал свой галстук на клипсе, жалея, что нельзя просто включать и выключать ссоры, как свет в кладовке форта Юджина, потянув за шнур. Приглушенный голос мамы доносился из-за двери спальни. Они ссорились каждый день – вода то, вода это – и прекращали только тогда, когда рядом оказывался Карпик.
– Господи, Коллин, сколько еще раз мы будем это обсуждать? – спрашивал папа.
– Это неправильно, – говорила мама.
– Что действительно неправильно, так спорить из-за всего этого по дороге на похороны.
Дверь распахнулась, и вышла мама, одетая в платье. В ее ушах были серьги для особых случаев.
– Поехали, Карпик.
В салоне она сидела, скрестив руки на груди.