— О! А вы шутник! Я… я только маленькая шестеренка в машине «Нортроникс»…
Пиркс, который даже не улыбнулся, ждал, когда станет тихо.
— А вам не кажется, что вы пытаетесь обвести меня вокруг пальца? — спросил он.
— Простите! О чем вы?! Ничего подобного! Условия предусматривали «новый тип команды». Там ни слова не говорилось о том, будет ли команда однородной, — так ведь? Мы стремились попросту исключить возможность определенной, хм, чисто психологической, иррациональной негативной предвзятости. Ведь это ясно! Не правда ли? Во время рейса и после него, основываясь на том, как он протекал, вы составите свое мнение о качествах всех членов экипажа. Всестороннее мнение, в котором мы чрезвычайно заинтересованы. Мы только постарались создать такие условия, чтобы вы могли действовать с наивысшей, беспристрастной объективностью!
— Вот спасибо, — сказал Пиркс. — И всё-таки я считаю, что вы меня обвели вокруг пальца. Однако я не собираюсь отступать.
— Браво!
— Я бы еще хотел прямо сейчас побеседовать немного с моими, — он на мгновение заколебался, — людьми…
— Может быть, вы хотите выяснить, какова их подготовка? Впрочем, я вас не ограничиваю. Ваш удар! Прошу!
Макгир достал из верхнего кармана пиджака сигару и, обрезав кончик, принялся ее раскуривать, а пять пар спокойных глаз тем временем внимательно смотрели на Пиркса. Оба блондина, которых Макгир представил как пилотов, были чем-то похожи друг па друга. Правда, Кэлдер больше походил на скандинава, а его курчавые волосы сильно выцвели, будто выгорели на солнце. Зато Броун был по-настоящему златоволосым, он немного напоминал херувимчика из журнала мод, но этот избыток красоты смягчали его челюсти и постоянно кривящиеся, словно в язвительной усмешке, бесцветные тонкие губы. Его щеку наискось пересекал белый шрам, тянущийся от левого угла рта. Именно на нем остановил взгляд Пиркс.
— Отлично, — сказал он, словно с большим запозданием отвечал Макгиру, и тем же самым тоном, как бы нехотя, спросил, глядя на мужчину со шрамом:
— Вы верите в бога?
Губы Броуна дрогнули, казалось, он хотел скрыть улыбку или гримасу. Ответил он не сразу. Вероятно, Броун только что и даже довольно торопливо побрился: около уха осталось несколько волосков, на щеках виднелись следы плохо стертой пудры.
— Это… не имеет отношения к моим обязанностям, — сказал он голосом приятного низкого тембра.
Макгир, который затягивался сигарой, застыл, неприятно пораженный вопросом Пиркса, и, моргая, резко выдохнул дым, как бы говоря: «Ну, видишь?! Нашла коса на камень!»
— Броун, — произнес всё тем же флегматичным тоном Пиркс, — вы не ответили мне на вопрос.
— Прошу прощения, командор. Я сказал, что это не имеет отношения к моим обязанностям.
— Как ваш начальник, я решаю, что имеет отношение к вашим обязанностям, — возразил Пиркс.
Лицо Макгира выражало удивление. Остальные сидели неподвижно, с заметным вниманием прислушиваясь к разговору, — совсем как примерные ученики.
— Если это приказ, — ответил Броун мягким, четко модулированным баритоном, — то могу только объяснить, что этой проблемой специально не занимался.
— Прошу ее обдумать до завтра. От этого будет зависеть ваше присутствие на борту.
— Слушаюсь, командор.
Пиркс повернулся к Кэлдеру, первому нилоту, их взгляды встретились, глаза пилота были почти бесцветными, в них отражались большие окна комнаты.
— Вы пилот?
— Да.
— С каким опытом?
— Сдал курс высшего пилотажа. Двести девяносто индивидуальных часов в пространстве на малом тоннаже, десять самостоятельных посадок, в том числе четыре на Луне, две на Марсе и на Венере.
Пиркс, казалось, не обратил особого внимания на его ответ.
— Бертон, — обратился он к следующему, — вы электроник?
— Да.
— Сколько рентген вы можете выдержать в течение часа?
У того дрогнули губы. Если даже это была улыбка, она тотчас исчезла.
— Думаю, около четырехсот, — сказал он. — Максимум. Но потом пришлось бы лечиться.
— А больше чем четыреста не можете?
— Не знаю, но, вероятно, нет.
— Откуда вы родом?
— Из Аризоны.
— Вы болели?
— Нет. Во всяком случае, ничего серьезного.
— У вас хорошее зрение?
— Хорошее.
Пиркс, собственно, не слушал того, что они говорили. Он, скорее, обращал внимание на звук голоса, его модуляции, тембр, на мимику, движения губ, и моментами его охватывала нелепая надежда, что всё это только большая и глупая шутка, розыгрыш, что им просто хотели потрать, посмеяться над его наивной верой во всемогущество техники. А может, наказать его таким способом за эту его веру. Ведь перед ним сидели совершенно обычные люди; секретарша несла чепуху, — вот что значит предубеждение! Она приняла Макгира за одного из них…
До сих пор разговор был пустым — если не считать не слишком умной выдумки насчет господа бога. Наверняка не умной, скорее, безвкусной и примитивной. Пиркс прекрасно это сознавал, он казался себе на редкость ограниченным индивидуумом, ограниченным до тупости, только из-за нее он согласился… Все смотрели на Пиркса так же как и раньше, но ему почудилось, будто рыжий, Томсон и оба пилота сделали чересчур безразличные лица, как бы желая скрыть от него, что уже разгадали его примитивную душу рутинера, совершенно выбитого сейчас из привычного, понятного и потому безопасного равновесия. Он хотел спросить еще кое о чем, молчание, которое слишком затянулось, обращалось против него, становясь свидетельством его беспомощности, но просто не мог ничего придумать. Уже отчаяние, а не разум, нашептывало, чтобы он выкинул какой-нибудь странный, шальной номер, но он прекрасно знал, что ничего такого не сделает. Он чувствовал, что осрамился: надо было отказаться от этой встречи, и посмотрел на Макгира.
— Когда я могу подняться на борт?
— О, в любой момент, хоть сегодня.
— Что с санитарным контролем?
— Не беспокойтесь об этом. Всё уже улажено. Инженер отвечал почти снисходительно, по крайней мере Пирксу так показалось.
«Не умею я достойно проигрывать», — подумал он. А вслух сказал:
— Это всё. За исключением Броуна, вес могут считать себя членами экипажа. Броун завтра ответит мне на вопрос, который я ему задал. Макгир, у вас при себе бумаги для подписи?
— Они у меня, но не здесь. В дирекции. Сходим туда?
— Ладно.
Пиркс встал. Все остальные тоже.
— До свидания, — он кивнул и вышел первым.
Инженер догнал его у лифта.
— Вы нас недооценивали, командор…
К нему окончательно вернулось хорошее настроение.