- Сколько ты еще там пробудешь?
- Наверное, несколько месяцев.
Миллс не смогла сдержать разочарованный стон.
- Эй… - Эмма перебила её, не дав заговорить, – ты оглянуться не успеешь, как я вернусь.
* * *
Декабрь 30, 2004. Сторибрук, Мэн
Сгибаясь под весом Августа, опирающегося на её плечи, Реджина с трудом открыла дверь. Когда утром они с Генри и Августом собирались на каток, чтобы мальчик смог показать дяде Августу, как он «очень-преочень быстро» катается, Миллс не предполагала, что всё закончится тем, что ей придётся тащить на себе раненого солдата, пока её плачущий сын будет идти следом, волоча коньки за собой. Оказалось, что Генри катается не так хорошо, как думает: объезжая каток в очередной раз, он потерял равновесие и врезался в протез Августа.
Реджине, к её собственному удивлению, удалось перетащить Бута с катка к машине и из машины к особняку. Непонятно, было ли это действие адреналина или те видеокурсы по йоге, которые она смотрела вечерами, когда Генри засыпал, оказались полезными, но, как бы то ни было, брюнетке удалось практически внести тяжелого Августа в прихожую.
Мужчина всеми силами пытался не показать, как ему больно. Но по его сбившемуся дыханию и тихому шипению сквозь сжатые зубы, по тому, как он впился пальцами в её плечо, Реджина понимала, что ему, должно быть, очень больно.
- Осторожно, – Реджина мягко убрала его руку с плеча, чтоб помочь подняться по лестнице. Бут, разумеется, не послушал её, и, слишком понадеявшись на свои силы, преодолев первые несколько ступеней, со стоном рухнул вниз. Зарычав, он перевернулся и сел.
- Я же сказала: осторожнее, – покачав головой, Реджина повернулась к плачущему Генри, чтоб обнять, но мальчик не позволил. Бросив коньки на пол, он стоял, беспомощно опустив руки, и сквозь слёзы грустно смотрел на Августа.
Сделав пару глубоких вдохов и вытянув протез, мужчина вымученно улыбнулся:
- Ты правда очень-преочень быстро катаешься.
Пристыженный и испуганный, Генри спрятался за Реджину, уткнувшись заплаканным лицом в её ногу. В своем зимнем комбинезоне он походил на плачущего синего зефирного человечка.
- Дядя Август, прости-и-и, – протянул он.
Август протянул руки к Генри, но малыш не двинулся с места. Двоим взрослым понадобилось немало сил и уговоров, чтоб убедить его подойти к Августу. Наконец, Генри выглянул из-за маминой спины и, подбежав к Августу, обнял его, заплакав ещё громче.
- Ты не виноват, пацан. Это мой жесткий диск не вовремя начал шалить, и я поэтому упал.
- Правда? – с надеждой глянул на него Генри, шмыгая носом.
- Ага, мне просто надо пройти техосмотр и смазать винтики, – Август похлопал Генри по спине и, легонько подтолкнув, спросил. – Слушай, а у нас ещё осталось мороженое? Ну, то самое, которое мы ели тайком от твоей мамы?
Взволнованный и успокоившийся мальчик убежал на кухню, не заметив, как нахмурилась мама. Как только он выбежал из комнаты, Август позволил себе страдальчески скривиться, торопливо закатывая джинсовую штанину, зацепившуюся за протез. Культя была красной и покрытой синяками.
- Август, мне так жаль, – Реджина присела на корточки, осматривая повреждения, но не решаясь прикоснуться.
- Всё нормально, – процедил Август сквозь сжатые от боли зубы, массируя ногу. – Пацаненок костлявый, даже несмотря на сто одежек.
Женщина озабочено нахмурилась, глядя на его ногу. Кажется, синяки еще не скоро сойдут.
- Эмм… Части заклинило? – неуверенно спросила она.
Август добродушно усмехнулся. Боль потихоньку отступала, и его мальчишеское очарование возвращалось к нему.
- Знаешь, я понимаю, что Генри в своей уверенности очень убедителен, но я всё-таки не киборг, – он поднял голову и, глядя в потолок, задумчиво добавил. – Ну, по крайней мере, на носителе меня запрограммировали так говорить.
Реджина закатила глаза. Комментарий Августа не дал ей смутиться из-за собственного невежества.
- Я всё ещё думаю, что тебе надо в больницу.
- Я в порядке, – фыркнул Бут, хватаясь рукой за стену, чтоб встать.
- Ты упал на лёд, а сверху на тебя упал трёхлетний ребенок. Думаю, ты не в порядке.
- Ему почти четыре, кстати, – кряхтя, возразил мужчина.
- Кстати, если тебя это волнует, я не собираюсь говорить Эмме, что Генри тебя побил. Можешь спокойно спать по ночам.
Август наклонил голову, собираясь ответить, но ничего не сказал, сосредоточившись на том, чтоб выпрямиться.
- Ты вчера тоже стонал, – отметила Реджина, глядя, как он медленно подымается, опершись спиной на стену.
- Я не стонал, – упрямо возразил Август и зажмурился, резко выпрямляясь. Закусив губу, он сбежал по ступеням вниз, но от резкого движения покачнулся и врезался в столик, стоящий в прихожей.
- Боже! – вскрикнул Август. Но, когда Реджина подбежав к нему и схватила за руку, чтоб помочь подняться, Бут вырвался, резко бросив. – Я в порядке!
Брюнетка отступила на шаг, недоуменно вздёрнув бровь. Августу стало неловко, и он повторил уже гораздо мягче:
- Я в порядке, – положив руку на колено, он выпрямил протез, – он просто туговат.
- Ты должен его проверить! – в голосе Реджины явно зазвучали мэрские интонации.
- Вот Эмма приедет, ею и будешь командовать, а не мной, – откликнулся мужчина. Реджина закатила глаза, глядя, как Август, осторожно ступая, идет на кухню, где Генри уже вовсю гремел посудой. Бут заметно хромал.
- Видишь? Работает, как новенький.
- Ты такой же упрямый, как твоя сестра, – хмыкнула Реджина, наконец, снимая пальто и подбирая вещи, разбросанные Генри.
- Ага, а ещё я гораздо симпатичнее.
- Не сказала бы, – насмешливо фыркнула Миллс.
- Генри, добавь бананы и шоколадный соус! – крикнул Август, подходя к кухне.
- Ладно!
Реджина застонала, потирая лоб, чтоб унять подступающую головную боль.
- Напомни мне, почему я тебя пригласила? – пошутила она.
- Потому что я привёз Генри крутой рождественский подарок?
- Ты привез ему доску с солнечным парусом. Теперь он вполне убедился, что он Джим Хокинс и, похоже, никогда не подстрижется.
- Это всего лишь самокат,с мачтой, закрепленной на руле. Вряд ли тебе есть, о чем беспокоиться, – возразил он, входя на кухню. Там они обнаружили, что Генри стоит перед открытой дверцей морозилки и увлеченно поливает мороженое шоколадным соусом. Бутылка уже была пуста, по крайней мере, на четверть, а пол возле холодильника украшали пятна шоколада.