«Помоги, — обратились они синхронно всем своим тысячеголосым множеством. Милена почувствовала это теменем, где у нее находился терминальный шрам. — Помоги, Ма».
— Как? — несколько растерялась она.
— Расскажи им, — просили Жужелицы.
— Рассказать? О чем?
— О линиях, — с единой интонацией выдохнул тысячеголосый хор.
Милена смолкла, представляя, каково это — довести до людей эту новость. Поведать, что Жужелицы — именно они — воспринимают то, что чувствуют Ангелы Консенсуса.
— Хорошо, — заверила она. — Я это сделаю.
— Радости тебе, — выдохнули Жужелицы хором и разом же вытянули руки ладонями вверх. Это означало: «Держись от нас обособленно. Мы доверяем тебе свидетельствовать за нас, поскольку ты к нам не принадлежишь».
«Цветы. — Лица Жужелиц вновь озарились синхронной улыбкой. — Цветы света».
В едином жесте — большой палец, соединенный с указательным, — каждый из них протягивал ей незримый цветок.
Милена отправилась в космос никому не известной, а возвратилась знаменитостью. На уже иную Землю, и в иную сущность.
СВОЙ ВИЗИТ В КАФЕ «Зоосад» Милена вспоминала нечетко. Слишком уж богатыми оказались те дни на встречи, события.
«Милена, Милена, — выговаривала она себе, — как же ты долго занимала себя той оперой». Когда она вошла в двери, в нос прежде всего ударил запах кофе. Стояла духота и сутолока.
— Милена, привет! Милена, здравствуй! — то и дело обращались к ней совершенно незнакомые люди, тряся ей руку. Ладонь у нее по-прежнему фосфоресцировала, и потому свет при рукопожатии бликами играл у людей на подбородках. Милена в ответ вежливо кивала со слегка рассеянным видом. Ей хотелось увидеться и поговорить со Сциллой. Она тоже сейчас, наверное, где-то здесь, ждет ее.
Милена скромно встала в очередь. Какая-то толстуха с кислой физиономией и набрякшими мешками под глазами сердито обдавала струей кипятка ножи и вилки. Часть столовых приборов от такой термообработки принимала причудливую форму.
«Прямо как я когда-то, — отметила Милена с улыбкой. — Хотя жизнь, как ни шпарь, чище не станет».
На другом конце очереди стоял флегматичного вида тощий усач. Какой-то облезлый, с ввалившимися щеками. Всем проходящим он без разбора — неважно, спрашивали его или нет — совал чашку кофе.
— Не на-до! — резко сказала ему Милена, ограничиваясь пирожным и стаканом молока. Но, как оказалось, кофе служил не для питья: им здесь многие ополаскивали руки и лицо.
— Милена, радость моя! — приветственно замахал ей взявшийся откуда-то Министр Мильтон. Милена издала протяжный вздох. А Мильтон, угодливо подхватив под руку, уже вел ее к своему столику. По общительности новый Министр явно превосходил своего предшественника. Кстати, более восприимчив он был и к чужой славе.
«Тебе бы вести себя так полгода назад, — подумала Милена, — а не тогда, когда я уже засветилась».
Сидящих за министерским столиком она поприветствовала со сдержанной вежливостью. Дар обостренной чувствительности не всегда идет на пользу социальному этикету. Исподволь Милена чувствовала пустоту этой лоснящейся, показушной публики, нарочито улыбчивой, зовущей ее по имени, как будто они с ней уже не первый день знакомы. Вот они, во всей своей красе: Вьюны, мастера карьерного роста.
— Мильтон, — обратилась к Министру Милена, — я поражена, сколько сейчас всюду больных людей, до которых никому нет дела.
— Ну что я вам на это скажу, — вытирая рот салфеткой, сказал Мильтон, мастерски соединяя в едином звуке покашливание со смешком. — Вы же знаете, как у нас нынче говорят о генерации этого нового вируса: «2 В or not 2 В, that is the question». Xe-xe! [23]
— Мильтон. Больных бросают умирать буквально на улице.
Министр приладил на нос очки, которые, в сущности, нужны были ему лишь для солидности.
— Гм! Согласно официальной версии, Врачи делают все от них зависящее. И потому, когда больные умирают, остается лишь их сжигать… — Он взмахнул руками, пытаясь подобрать подобающую шутку. — Спасенье утопающих — дело рук сжигающих!
— Да, от этого всем, конечно, легче, — съязвила Милена. — Но что является причиной их смерти? Ведь сами вирусы не смертельны.
— Не смертельны, но нуждаются в лечении, — все с той же улыбкой ответил Мильтон.
«Почему он все время улыбается?» — недоумевала Милена.
В разговор вмешалась подруга Мильтона. Голос у нее был резким, с сипотцой. На беличьем личике играла обаятельная улыбка.
«И впрямь как белочка, — вспоминая чье-то описание, подумала Милена. — Так похожа, что, наверное, даже мешочки за щеками имеются».
— А что нам еще остается делать, — оправдываясь за своего спутника, сказала подруга Министра. — Главное даже не это, а как остановить распространение!
— Ну так нужно усилить профилактику, а вместе с ней и уход за больными, — заметила Милена.
— Приветик, — послышалось за спиной.
Обернувшись, она увидела Сциллу, чему искренне обрадовалась.
— Сцилла, милая! Пойдем. Нам нужно поговорить.
— Я как раз приберегла для нас столик, — подмигнула Сцилла. Она была, как всегда, предусмотрительна.
— Bavarderons D. Man! [24] — крикнула им вслед подруга Мильтона. На вампирском лексиконе это означало: «Потом еще поболтаем». Обостренным чутьем Терминала Милена улавливала: втайне она была рада, что Милена уходит.
«А уж я тем более», — подумала она.
— Жуть, правда? — спросила Сцилла.
— Я сейчас только видела человека, который стал собакой, — поведала ей Милена. — Он уже замерзал. И что ты думаешь? Хоть бы кто ухом повел! Только Жужелицы его и подобрали. Если б не они, его бы не спасти: всем остальным все равно. — Она секунду помолчала. — И знаешь? Один из них — наш Билли.
— Для тебя это все еще в диковинку, да? — спросила Сцилла, сочувственно гладя ее по руке.
Они сели за столик.
— Да нет. Ощущение такое, что так было всегда. Лично меня это чувство никогда не покидало.
— Помнишь, ты все подряд кипятила? — улыбнулась Сцилла. — Все мои вилки с ножиками расплавила. Я думала, ты вообще чокнутая.
При этом Сцилла, потянувшись, машинально отщипнула у Милены часть порции и переложила себе на тарелку — печальная привычка со времен Детского сада. Милена при виде этого посягательства тихонько улыбнулась.
— Или, помнишь, — продолжала Сцилла, — ты как-то решила прошпарить ночью сиденье у унитаза, а мы специально спрятались, чтобы тебя на этом подловить? Ты, такая, стоишь с чайником — над унитазом пар идет — и говоришь: «Ой, а я просто решила себе чашечку чая сделать»!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});