И, наконец, наше плавание. Я заранее обговорила наши отношения с Рексом. Мы рассмотрели их под всеми углами зрения. Я заставила его поверить, что имелся только один способ, гарантировавший нам беспрепятственное вхождение в права наследства — раз и навсегда. Надо было устранить Редверса. Понятное дело, был еще Эдвард. На мое счастье, Рекс оказался слабовольным. Мне самой трудно было бы покуситься на жизнь Эдварда: я успела привязаться к мальчику. Это Рекс провалил покушение на борту. Я всегда говорила, что нет лучше места, чем корабль, когда нужно избавиться от ребенка. Я подмешала в молоко снотворное. Рекс вынес его из каюты. Он был в бурнусе, и никто бы его не узнал. Все испортил Джонни. Впрочем, я все равно сомневаюсь, что Рекс довел бы дело до конца, даже если бы не помешал Джонни. Он воспользовался как предлогом неожиданным появлением Джонни — позже сам мне признался, что рад, что остался жив Эдвард. Да, труднее поднять руку на невинного ребенка, чем на злую старуху. Так Эдвард остался цел, но я знала, что мы не могли забыть о нем навсегда. Пока что он не представлял для нас особой опасности: даже если бы раскрыта была тайна, все равно прошло бы много лет, прежде чем он вступил в права наследства, а Рекс был бы его попечителем. Нам хватило бы времени что-то придумать. Нашей ближайшей задачей был Редверс.
Редверс должен был умереть. Но как? Кто поверит, что сильного мужчину в расцвете лет ни с того ни с сего валит с ног смертельный недуг? Никто. Внезапная смерть исключалась, но я всегда умела примерять к обстоятельствам свои планы: муж ревнивой истерички, влюбленный в другую, которая к тому же отвечает взаимностью, — разве это не способно подвигнуть жену на безумство? Мне жаль, Анна, но он тебе не пара. Я намеревалась позаботиться о тебе. Скоро ты бы его забыла. Я собиралась забрать тебя с собой в Замок, мою дорогую, любимую сестру. Подыскала бы тебе достойного мужа — ты была бы счастлива. Вот какие у меня были планы. Но прежде должен был умереть Редверс. Я решила подобрать для него убийцу — Моник.
Все равно ей жить недолго. Может умереть через неделю, а может протянуть еще несколько лет. Учитывая состояние ее легких, я бы не дала ей больше пяти. Вдобавок легочную болезнь усугубляют астматические атаки. Я знала наперед, что это плавание не принесет ей продолжительного улучшения. Почему бы ей не сыграть свою роль? Она вызовет к себе всеобщее сочувствие, особенно здесь, на Коралле: больная, истерзанная ревностью жена. К ней не были бы слишком суровы. И ты, Анна, тоже оказалась бы замешана в скандале, но я опять вызволила бы тебя. Добившись власти и положения, к которым всегда стремилась, я смогла бы о тебе позаботиться. И хотя на тебя указывали бы пальцами как на другую женщину, как в свое время искали мотив в том, что ты была племянницей, сама знаешь, все забывается. Неизбежное неудобство, которое я навлекла на тебя в тот раз и собиралась навлечь теперь.
Все равно я тебя люблю, Анна. Никогда не думала, что способна на такое чувство: вероятно, есть еще тайные закутки в моем сознании, о которых я сама не подозревала.
Итак, я решила, что по возвращении домой Редверс должен умереть. Это событие я наметила на сегодняшний вечер. Заранее настроила Моник. Нарочно возбудила в ней ревность: разумеется, очень тонкими способами. Я убедилась, какая может быть польза от Щуки. Все было бы проще простого. Вечером, когда в дом явился капитан, его должна была убить ревнивая жена. Мне только и нужно было, что ждать случая. Я точно знала, что он подвернется из-за ее страсти самой варить кофе. Она так гордилась этим своим единственным семейным достоинством. Я не уставала нахваливать ее, повторяя, что ее кофе лучше, чем чей-либо еще. Оставалось дождаться подходящего момента. Вечером у вас с ним был разговор в саду. Щука выследила и донесла Моник, которая как раз в это время готовила ему на спиртовке кофе в своей комнате. Когда она его сварила, я собралась кое-что подложить в его чашку. Не стану раскрывать, что именно. Скажу только, что это быстродействующее и более или менее безвкусное средство. Он был возбужден. Очевидно, мыслями оставался с тобой. Вряд ли обратил бы внимание на легкий привкус. Когда кофе был готов, я сказала, что, по-моему, голубой пеньюар ей идет больше розового. Как я и рассчитывала, она тотчас кинулась в соседнюю комнату переодеваться. Тогда я воспользовалась моментом: подсыпала в кофе смертельный яд и хорошо перемешала. Когда она вернулась в голубом пеньюаре, все было готово.
Я ушла ждать. Я не находила себе места от нетерпения, без конца мерила шагами свою комнату.
Никогда еще я не совершала ничего близкого этому по масштабам. Это совсем не то, что помочь больным старушкам распрощаться с этим светом. Вдруг я засомневалась, окажет ли мое средство нужное действие, если дать небольшую дозу. Надо было быть готовым ко всему, заранее продумать объяснения, ничем себя не выдать в решающий момент. Я вся дрожала, предчувствуя недоброе.
Решила выпить кофе, чтобы успокоить нервы. Собравшись приготовить кофе и выйдя в коридор, я столкнулась с Перо. В моем состоянии было рискованно с кем-либо заговаривать, и я было подумала идти на кухню. Страшней всего для меня была встреча со Щукой. У нее жуткая интуиция. Нет, я бы не решилась столкнуться лицом к лицу со старухой — что отнюдь не исключалось, если бы я направилась на кухню сразу после того, как сделала убийцу из ее „маленькой мисси“.
Тогда я попросила Перо: „Не принесешь ли мне в комнату немного кофе? У меня был трудный день, я устала“. Сама знаешь, она всегда готова услужить. И на этот раз уже минут через десять вернулась.
Кофе оказался очень горячий, но я всегда пью его горячим. Чуть не залпом проглотив чашку, я налила другую… как вдруг различила необычный привкус. Я пригляделась к только что налитой чашке, понюхала. Запаха не было, но все равно ко мне подобралось ужасное подозрение. „Нет, это невозможно, — разуверяла я себя. — Этого не может быть“.
Но нужно было удостовериться. Я кинулась в кухню за Перо.
— Ты только что принесла мне кофе.
— Да, сестра. — У нее был виноватый, испуганный вид, но она всегда такая: боится, как бы не пожаловались хозяйке.
— Ты сама его приготовила?
— Да, сестра, а что?
У меня отлегло от сердца. Я чувствовала, как похолодела моя кожа, хотя внутри все было как в огне. Тут я вспомнила про осторожность. Вскоре весь дом только и будет говорить о кофе.
— Вам не понравилось, сестра?
Я промолчала.
— Его варила мисси Моник, — сказала она.
— Что?!
— Для капитана, но он не захотел. Его вызвали на корабль. Вот я и подогрела для вас.