никуда не годится. Даже если вы называете ее другим именем, в душе вы все равно ругаете Майю.
Спорить было бессмысленно. «Майю» пришлось вычеркнуть, и поиск подходящего имени возобновился.
Когда Ман сообщил брату о наложенном на имя вето, Пран отнесся к этому вполне философски.
– Что ж, я никогда не был майя-вади, – сказал он. – Никогда не считал Вселенную иллюзией. Мой кашель, например, вполне реален. Вот мое опровержение, скажу я вслед за доктором Джонсоном[104]. И как же бабушки хотят назвать нашу дочь?
– Не знаю. Они только сошлись на том, как называть нельзя.
– Похожим образом устроена работа нашей комиссии, – сказал Пран. – Что ж, братец, тебе тоже придется пораскинуть мозгами. И почему бы не проконсультироваться у кудесника-массажиста? У него наверняка найдется в запасе пара идей.
Ман пообещал так и сделать.
Разумеется, несколько дней спустя, когда Савиту с малышкой отпустили домой, она получила от господина Маггу Гопала открытку с изображением бога Шивы в окружении всей его семьи. В поздравительном тексте Маггу Гопал утверждал, будто с самого начала знал, что Савита родит именно дочь, хотя остальные считали иначе. В данном случае лишь три женских имени представлялись ему приносящими удачу: Парвати, Ума и Лалита. Кроме того, он справлялся, заменил ли Пран сахар медом «для всех повседневных нужд». Также он выражал надежду на скорейшее выздоровление главы семейства и просил передать ему, что его семейная жизнь, безусловно, может быть только комедией.
Савита получила множество открыток, поздравительных писем и телеграмм с дежурной фразой № 6: «Поздравляем с пополнением!»
Спустя несколько недель семья наконец пришла к консенсусу: девочку назвали Умой. Госпожа Рупа Мера вооружилась ножницами и села за стол мастерить роскошную открытку по случаю рождения внучки. Она быстро смирилась с тем фактом, что внука у нее пока нет, и решила облечь свою радость в материальную форму.
На лист картона были приклеены розы, маленький херувим с весьма злобным личиком и младенец в колыбельке. Дополняли картину щенок и три золотые звезды. Под тремя звездами красными чернилами и зеленым карандашом были выведены три буквы: «У-М-А».
Внутри госпожа Рупа Мера своим аккуратным убористым почерком записала стихотворение, которое встретила около года назад в сборнике поучительных стихов некой Вильгельмины Стич (фамилия поэтессы неприятно перекликалась с нынешним состоянием Савиты[105]) и сразу же переписала к себе в блокнотик. Сборник назывался «Благоуханные минуты на каждый день», а само стихотворение предназначалось для двенадцатого дня месяца. Госпожа Рупа Мера не сомневалась, что Пран и Савита, прочтя эти строки, зальются теми же светлыми слезами благодарности, какие стих вызвал у нее самой. Для открытки она оформила его в строку, как прозу:
МАЛЫШКА-ЛЕДИ
«Сегодня – день, когда на свет она пришла!» – слов лучше нет. Любой спешит послать привет Малышке-леди нашей. Пусть та, кто только что пришла, себя еще не назвала, но повод нам она дала – и мы поем и пляшем!
В дому веселье, между тем мгновенно стало ясно всем: нет бриллианта ярче, чем Малышка наша леди! И пусть бессолнечный сезон, нас огорчить не сможет он – свет Той, Кто только что Рожден, посветит и соседям!
Тсс! Сладко та сопит во сне. Танцуют тени на стене. Лишь ангел в этой тишине крылом над нею машет. Малышка… – Слово говорит: пусть много лет свеча горит. Ее свеча! Благословит Господь малышку нашу!
13.19
Сэр Дэвид Гоуэр, начальник управления «Кромарти-групп», поглядел сквозь стекла своих узеньких очков в золотой оправе на стоявшего перед ним невысокого, но весьма уверенного в себе молодого человека. Тот не проявлял никаких признаков беспокойства или страха, что само по себе было необычно. Сэр Дэвид привык, что просители и соискатели несколько робели, попадая в просторный, роскошно обставленный кабинет и преодолевая долгий путь от двери к письменному столу под пристальным взором его крупного хозяина.
– Садитесь, – наконец сказал он.
Хареш занял средний стул из трех, стоявших напротив стола сэра Гоуэра.
– Я прочитал записку Пири Лолла Буллера, а потом он мне даже позвонил. Не ожидал, что вы явитесь так быстро, но вы здесь. Стало быть, ищете работу? Какая у вас квалификация? И где вы раньше работали?
– Прямо напротив, сэр Дэвид.
– Вы имеете в виду «КОКК»?
– Да. А до того я учился в Миддлхэмптоне, изучал обувное производство.
– Почему вы хотите работать у нас?
– «Джеймс Хоули» – прекрасная фабрика с четко отлаженными производственными процессами, в которой у такого человека, как я, есть будущее.
– Другими словами, вы хотите улучшить свои карьерные перспективы?
– Можно и так это сформулировать, да.
– Что ж, в этом нет ничего дурного, – произнес сэр Дэвид низким рокочущим голосом.
Несколько секунд он молча разглядывал Хареша, а тот гадал, о чем он думает. Казалось, он совсем не обращает внимания ни на его одежду – сорочка слегка пропиталась пóтом, пока он ехал сюда на велосипеде, – ни на аккуратно причесанные волосы. Впрочем, и в душу ему заглянуть он как будто не пытался, а внимательно изучал его лоб.
– Что вы можете нам предложить? – через некоторое время спросил начальник управления.
– Сэр, результаты моей учебы в Англии говорят сами за себя. А здесь я за короткий промежуток времени помог поставить «КОКК» на новые рельсы и получить несколько выгодных заказов.
Сэр Дэвид Гоуэр приподнял брови.
– Хм, ничего себе заявление! Я думал, директор там Мукерджи. Что ж, полагаю, вам следует пообщаться с нашим директором – Джоном Клейтоном.
Он взял в руки телефонную трубку.
– А, Джон, ты еще не ушел! Хорошо. Посылаю к тебе молодого человека, некоего мистера… – он заглянул в записку, – мистера Кханну… Да-да, того самого, насчет которого при тебе звонил Пири Лолл Буллер. В Миддлхэмптоне… Ну да, как скажешь… Нет, оставляю решение за тобой. – Он положил трубку и пожелал Харешу удачи.
– Спасибо вам большое, сэр Дэвид.
– Как вы поняли, Клейтон будет решать, принимаем мы вас на работу или нет, – сказал сэр Дэвид Гоуэр и с этими словами отпустил Хареша, тут же выбросив его из головы.
В понедельник утром пришло письмо из «Джеймса Хоули» за подписью управляющего Джона Клейтона. Он готов был взять Хареша на весьма выгодных условиях: оклад 325 рупий в месяц плюс 450 рупий – «надбавка за дороговизну», то есть пособие, выплачиваемое в связи со стремительным ростом цен. Тот факт, что хвост оказался длиннее собаки, удивил и порадовал Хареша.
Несправедливость, которую он вынужден был терпеть в «КОКК», подлость Рао, интриганство Сена Гупты, беззлобная некомпетентность Мукерджи, самодурство далекого Гоша – все