Боль накатывала и опадала, а с нею и связность мысли. Короткими импульсами набегали тьма и агония. С анестетиками Фам связываться больше не рисковал. Он увидел, как над ближним холмом высунул кончики ветвей какой-то наездник. Замерев, Фам пригляделся. Наверное, наездник может видеть ровно столько, чтобы отслеживать движения… Две секунды. Последняя мошкамера Фама показала, как сбоку тихо подлетает еще один враг. В любую секунду двое могут соединиться и броситься на него. Фам бы сейчас что угодно отдал за боевую мошкамеру. Он столько корпел над самопальным оружием, а до такого не додумался. Ну и ладно. Он выжидал, пока сознание более-менее прояснится, чтобы вознестись над противником и выстрелить.
Громкий треск ветвей – тут кто-то есть! Мошкамера Фама показала Синепанциря: наездник ехал под сходящимися стенами в сотне метров от них. Он менял укрытия, но оставался ближе к Зеленожке, чем к другому. А что за треск? Мольба? Проведя с наездниками пять месяцев, Фам все равно почти не понимал их языка. Зеленожка – неизменно тихая, застенчивая Зеленожка – ничего не ответила, но, повернув свой лучемет, окатила наклонные стены струей огня. Третий наездник чуть высунулся из-за холма, тоже собираясь выстрелить туда. Он бы уложил Синепанциря на месте, если бы этим движением не подставился под выстрел Фама Нювена.
И Фам выстрелил точно в тот миг, когда наездник показался из укрытия. Теперь остается только один шанс. Если развернуться и выпалить в Зеленожку, пока та не расправилась с Синепанцирем… Маневр несложный, перевернуться вверх тормашками, зависнуть вниз головой, прямо над Зеленожкой и позади нее. Но для Фама в его нынешнем состоянии простых маневров не существовало; он завертелся слишком быстро, ландшафт замелькал и стал удаляться. Впрочем, вот же Зеленожка, выцеливает его своим оружием, порядок…
Тут возник Синепанцирь: мчится к ним на полной скорости меж колонн, все еще сверкавших от залпа Зеленожки. Он громко закричал Фаму:
– Молю, не убивайте ее, не убивайте!..
Зеленожка поколебалась, потом навела оружие на Синепанциря. Фам нажал на спуск, не переставая вращаться. Луч дергался, бил по земле. Сознание ускользало. «Целься! Целься же!» Он пропахал землю сверкающей расплавленной стрелой, и та уткнулась во что-то темное, горбастое. Крохотная фигурка Синепанциря продолжала катиться через поле боя навстречу Зеленожке. Потом Фам слишком резко повернулся, а припомнить, как меняется угол обзора, не сумел. Перед глазами медленно проплыло небо. Голубоватая луна, рассеченная посередке резкой тенью. Совсем близко – корабль с перистыми шипами, похожий на огромную мокрицу. «Во имя Чжэн Хэ… где это я?..» И он отключился.
Глава 29
Он видел сны. Его снова разжаловали из капитанов и отрядили в корабельную теплицу, ухаживать за растениями в горшках. Эх, грусть-печаль. В обязанности Фама входило поливать растения и следить, чтобы они вовремя расцветали. Но затем он заметил, что у горшков есть колеса; растения заезжали ему за спину, чего-то выжидали, переговаривались трескучим шелестом. Раньше они казались ему красивыми, а теперь стали зловещими. Фаму прежде нравилось кормить и поливать растения: они ему всегда были симпатичны.
А теперь он один на всем корабле знал, что они – враги всего живого.
Фам Нювен не единожды просыпался в окружении медицинского оборудования. Тесные гробообразные баки, скучные зеленые стены, проводки и трубки – со всем этим он почти свыкся. На сей раз все было иначе; он не сразу сообразил, где находится. Над ним склонялись гибкие тонкие деревца, слегка колыхаясь на теплом ветру. Ему казалось, что он лежит на мягчайшем мху посреди небольшой полянки над прудом. В воздухе над гладью пруда висело жаркое летнее марево. Очень приятное местечко, вот только листья какие-то шерстистые, а подобный оттенок зеленого Фаму еще не встречался. Он был дома, но дом этот принадлежал кому-то другому. Фам потянулся коснуться ближайшей ветки, но рука его уткнулась в незримую преграду сантиметрах в пятидесяти от лица. Выгнутая стенка. Как бы ни были замысловаты картинки, автохирург мало отличался от прочих на его памяти.
Где-то по ту сторону головы прозвучал щелчок; идиллия растаяла, теплый ветерок утих. Кто-то – Равна – парил над его цилиндрической капсулой.
– Привет, Фам.
Она просунула руку внутрь автохирурга, сжала его ладонь. Нерешительно поцеловала. Вид у девушки был измученный, словно она недавно много плакала.
– Привет и тебе, – ответил он.
Память возвращалась рывками. Он попытался оттолкнуться от постели и обнаружил еще одно сходство с автохирургами Чжэн Хэ: его пристегнули.
Равна вымученно рассмеялась:
– Хирург, отстегни его.
Спустя миг Фам воспарил над ложем.
– Он меня все еще держит за руку.
– Нет, это лубок. Твоя левая рука еще долго будет отрастать, Фам. Ее почти полностью сожгли.
– Ах вот оно что.
Он опустил взгляд и увидел, что левая рука притянута к боку белым коконом. Он вспомнил перестрелку и догадался, что сны его были отчасти порождены кошмарной реальностью.
– Сколько я тут провалялся?
В голосе его звучала тревога.
– Около тридцати часов. Мы уже удалились от Гармоничного Покоя более чем на шестьдесят световых лет. Все отлично, только вот такое впечатление, что все на свете за нами гонятся.
Сон. Он стиснул кисть Равны здоровой рукой:
– Наездники! Где они?
«О Флот, только бы не на борту».
– Т-то, что осталось от Зеленожки, в другом хирурге. Синепанцирь…
«Почему он оставил меня в живых?» – подумал Фам, оглядывая каюту. Они были в медотсеке. Отсюда метров двадцать до любого оружия. Так. Есть кое-что поважнее оружия: командные права консоли управления «Внеполосным-II»… если еще не поздно. Фам вытолкнул себя из хирурга и полетел прочь.
Равна последовала за ним.
– Фам, полегче. Ты же только что из хирурга.
– Что они тебе рассказали про ту перестрелку?
– Бедная Зеленожка не в состоянии говорить, Фам. Синепанцирь рассказал, в общем, то же самое, что и ты: Зеленожку похитили вымогатели-наездники, заманили вас в ловушку.
– Гм, гмм, – бессодержательно промычал Фам.
Может, еще есть шанс. Возможно, Синепанцирь еще не переметнулся на сторону врага. Фам торопливо перемещался вдоль оси корабля, отталкиваясь одной рукой. Через минуту он добрался до мостика. Равна следом.
– Фам, в чем дело? Нам еще столько всего надо обсудить…
«Ты чертовски права». Он нырнул в командную рубку и занял место у консоли.
– Корабль, ты узнаешь мой голос?
– Фам, что ты… – начала было Равна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});