Читать интересную книгу Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Все добрые духи… – начал было писклявый голосок из середины группы.

– Ладно, ладно, – перебил его Вацлав. – Это все еще я. Вы должны были бы сказать мне, что наш монастырь посетила госпожа Рытирж из Праги.

– Я неоднократно пробовал сообщить тебе это, – объяснил привратник. – Но ты…

– Забудь, – сказал Вацлав. – Это неважно.

– Но что все-таки произошло в библиотеке? – спросил привратник и попробовал заглянуть Вацлаву через плечо.

– Ничего, – отрезал Вацлав. – А что? Что-то должно было?

– Нет, нет. – Вслед за привратником головы начали покачиваться у двух дюжин монахов и полудюжины бывших разбойников.

Вацлав почувствовал, что кто-то подошел и встал рядом с ним – Александра. Монахи поклонились. Маски добродушия, совершенно одинаковые застыли на лицах у всех, начиная с брата привратника и заканчивая послушником Джузеппе, и Вацлав понял, что его монахи еще большие негодяи, чем он подозревал. Симпатия к ним опалила его таким жаром, что всколыхнула воспоминания о горе, которое они пережили, – о братьях Честмире и Роберте, погибших в Графенвёре, и брате Тадеаше, который, несмотря на тяжелое ранение, мужественно переносил все тяготы плена у Каменного Йоханнеса… Вацлав невольно откашлялся.

– Так значит, мой отец… – заговорила Александра, вытерев слезы и попытавшись привести в порядок волосы.

– И мой…

– …были здесь?

– Естественно, – ответил привратник. – Совсем недавно.

– Они заходили в библиотеку?

Взгляд привратника метался между Александрой и Вацлавом.

– Э… Да…

– Одни?

– No, – громко ответил брат Джузеппе. – Per tutto il tempo con me![60]

– Хм! А если подумать?

Привратник покачал головой.

– А моя мать – Агнесс Хлесль?

Привратник снова покачал головой.

Александра и Вацлав украдкой переглянулись.

– Отсюда следует лишь один вывод: ее украли, – пробормотала Александра. Она снова побледнела и невольно шагнула назад, в библиотеку. Вацлав последовал за ней. Монахи навострили уши, однако не решились подойти ближе. – О боже… Если это правда… Когда ты в последний раз проверял, на месте ли книга?

– Я регулярно осматривал замок, но ты и сама знаешь, как обстоят дела с кодексом… Чем меньше ты с ним имеешь дело, тем лучше. Кардинал Хлесль так ни разу и не решился заглянуть в него. Ключи настолько сложные, что нужно обязательно иметь один из них перед глазами как образец, чтобы суметь сымитировать его – а ключа не было ни у кого, кроме твоего и моего отца, твоей матери и меня. Даже у тебя. Даже у твоих братьев. Если бы один ключ пропал или был украден, мы бы сразу узнали об этом.

– А кузнец, который изготовил и замок, и ключ…

– Он был доверенным лицом кардинала Хлесля, не знавшим, для чего они предназначены. А ты ведь помнишь старого кардинала – он доверял человеку только тогда, когда получал на руки письменное поручительство от всех архангелов.

– И, тем не менее, когда именно ты сам видел книгу в последний раз?

– Ну… Много лет назад! Десятилетия! Когда я приступил к своей службе здесь, в монастыре. Но ты и сама должна помнить это время. Вы тогда все меня сопровождали… И наши с тобой отцы на моих глазах положили книгу в тайник…

– Вацлав! – Александра схватила его за руку. В ее глазах можно было прочитать одновременно и сочувствие, и триумф. – Вацлав… Они так и не положили ее в тайник. Они ввели тебя в заблуждение. Они ввели в заблуждение всех, кто считал, что охраняет оригинал. Они подсунули рейхсканцлеру Лобковичу копию, точно так же, как поступили еще с императором Рудольфом, а ты… Тебя они заставили полжизни сторожить пустой сундук.

Вацлав вытаращился на нее. У него не возникло никакого сомнения в том, что она сказала правду.

– О боже! – выдавила Александра. – Я еще точно помню, что папа сказал, когда закончилась эта история с Пернштейном. Он сказал… что теперь они Хранители библии дьявола. Он, мама и дядя Андрей! И к тому же они всю свою жизнь оставались…

– Бывает наследство, вступить в которое никогда не поздно, – проворчал Вацлав. Он чувствовал странную горечь.

– Что?

– Ничего, ничего. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Твои родители и мой отец – не те люди, которые перекладывают ответственность на плечи других, если и сами могут нести ее.

– Но почему мама тогда… Она ведь должна была знать… Почему она мне сказала, что библия находится в Райгерне, если на самом деле она здесь никогда…

– Что именно она сказала тебе? Дословно.

– Батюшки, но я ведь… С тех пор столько всего произошло… Я даже не знаю…

– Подумай. Ты ведь не хочешь признаться, что слушала ее вполуха!

– Нет, конечно, нет. Но… подожди… Она сказала… Да, она сказала, что книга находится там, где один из нас был избран для того, чтобы взять на себя бремя. Я, естественно, думала, что это Райгерн – ведь ты для нас всех…

Вацлав покачал головой. Схватил Александру за плечи.

– Нет, – возразил он. – Нет! Бог ты мой… Твоя мать действительно удивительная женщина! Даже передавая тебе тайну, она все еще была так осторожна, как только могла. Александра! Райгерн – вовсе не то место, где наши семьи впервые стали Хранителями библии дьявола!

– Ты думаешь, она все еще в Пернштейне? Я бы ни за что не захотела возвращаться…

– Нет! Александра! Мы должны уйти гораздо дальше в прошлое. – Хотя он чувствовал горечь из-за того, что его в конце концов все же обманули, он преклонялся перед решением, которое приняли Киприан, Агнесс и Андрей. – Мы должны вернуться туда, где действительно все началось, – в ноябрьскую бурю, в мелкий град, к крикам и насилию, буйству сумасшедшего и родам на слякоти монастырского двора, где расплывалась кровь убитых.

Александра прижала ладонь к горлу.

– Это то место, где все началось, где авантюрист, лишь отчасти представляющий себе, что делает, пробудил библию дьявола из ее столетнего сна и погиб при этом, где ответственность за его грех перешла на его детей, хоть они этого никогда и не желали.

– Подлажице… – прошептала Александра. – Но почему мать дала мне ключ?

– Она надеялась, что ты, если окажешься перед пустым сундуком здесь, в монастыре, поймешь, что она хотела сообщить тебе. Она не смогла бы лучше защитить тайну и одновременно раскрыть ее тебе.

– О боже… Это проклятое, проклятое место…

– Однажды наступает момент, когда приходится встретиться лицом к лицу с духами прошлого. Мы выезжаем немедленно.

– Ты хочешь поехать со мной?

Вацлав посмотрел на нее.

– Разумеется, – сказал он. Как она могла в этом сомневаться?

Чувства на ее лице сменялись быстро, словно свет и тень. Не успев понять, что делает, он наклонился к ней и поцеловал в губы. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но силы в ее сопротивлении не было, и она уже скорее крепко держала его за рясу, чем отталкивала. Он прижал ее к себе, и она прильнула к нему, и обняла, и ответила на поцелуй с такой отчаянной страстью, что у него заболели губы и он чуть не задохнулся от ее языка, заполнившего его рот. К своему чудовищному стыду, он почувствовал, как его орган налился кровью, а к стыду добавилось не менее чудовищное замешательство, когда она прижалась к нему животом и он уловил дрожь, сотрясающую ее тело. Бывают ли в жизни более нелепые моменты, чем этот, когда от одного поцелуя можно возбудиться так, что это становится невыносимым? Но бывают ли вообще такие моменты, когда любовь, если захочет, не может взять верх над всем остальным?

Они отстранились друг от друга. Вацлав услышал неоднократное покашливание и шелест множества ног по полу, и его взгляд обратился к монахам. Они все отвернулись и рассматривали стены и потолок лестничной клетки с таким интересом, словно там были замурованы все сокровища Соломона. Он перевел взгляд на Александру. В ее ответном взгляде было столько энергии, что она заполнила его всего целиком.

– Скажи что-нибудь, – хрипло попросила она.

– Господи, дай мне умереть, ибо никогда я не смогу испытать ничего более прекрасного, чем этот момент, – выдавил он.

На глаза у нее навернулись слезы. Когда ее лицо потеряло четкость, он понял, что с ним случилось то же самое. Он с такой силой привлек ее к себе, что у нее перехватило дыхание, а его и без того пострадавшие ребра затрещали. Этот миг мог бы длиться вечно. Этот миг длился слишком недолго.

– Мы не можем стоять здесь и реветь, – сказала она и отступила на шаг. – У нас есть задание.

В конюшне монастыря, как правило, находилось несколько лошадей. Конь Вацлава тоже там стоял, но остальных оставили там потому, что на уход монахов можно было положиться – и заодно сэкономить на сене на зиму. Монахов это тоже устраивало. То, что попадало в желудки лошадей спереди, выходило сзади в качестве удобрения. Так что все оставались довольны, и прежде всего – сами лошади, а розы на четырех углах крестового хода и монастырская земляника славились на все окрестности. Вацлав бросил один лишь взгляд на лошадь, на которой приехала Александра, и выбрал одну из тех, которых оставили в монастыре на зиму. Сейчас был не тот момент, чтобы позволять себе излишнюю щепетильность.