Старые ботинки теперь уже были слишком малы для ног Бастианны. И они вместе пошили ей из козлиной кожи некое подобие сапог, пристроив снизу подошвы от тех ботинок, в которых корсиканка сошла на этот берег.
По равнине Бастианна еще кое-как передвигалась сама, однако на спуске Маргрет местами приходилось буквально тащить ее на себе.
– Знаете, если бы это было во Франции, я бы поговорила с лекарями и полечилась травами. Лет пять – не меньше – я бы еще походила в солидных, хотя и хворающих, дамах. Здесь же этих трав нет. А если какое-то зелье и существует…
– А травы, которые понаходил наш медикус?
– Вы же видите, я пытаюсь пить их, но они совершенно не помогают.
К весне опоры «форта» покосились под тяжестью снега, но Маргрет дождалась тепла, вновь врыла их в землю и восстановила покрытие. «Форт» был своеобразным мемориалом их появления на острове, и они относились к нему с ностальгическим поклонением. Вот и сейчас Бастианна перекрестилась у его входа, и, откинув полог, вошла под парусиновые своды.
– Помните, Маргрет, наши первые дни?
– Конечно, помню.
– Казалось бы, дни отчаяния. Однако теперь я почему-то вспоминаю о них с теплотой.
– И я тоже, – призналась герцогиня.
– Это были дни, когда мы были полны желания выжить, обустроить свое бытие, вырваться отсюда, – Бастианна опустилась на устланный куском кожи камень, на котором обычно сидела в те дни, которые им пришлось провести в «форте», и, запрокинув голову, мечтательно смотрела на бездонно синее, холодное небо. – Когда мы перебирались в хижину, я даже всплакнула, до того жалко было расставаться с нашим «фортом».
– Да, это место наших воспоминаний. Я и сама иногда прихожу сюда, втихомолку от вас, и порой наворачиваются слезы.
Они встретились взглядами и грустно улыбнулись: глаза у обеих были наполнены слезами.
– Извините, Маргрет, что я так быстро сдаю… Что-то со мной, с моим организмом, произошло… Держалась, держалась – и на тебе! По-моему, это случилось после смерти Роя. Я тогда ужасно испугалась за вас, за малыша. Очень переживала, появились боли в сердце. Несколько раз…впрочем, вы все это знаете.
– Не так уж часто вы жаловались на здоровье. Очевидно…
– Вы правы: старалась держаться. А если плакала да охала, то лишь в то время, когда вы были на охоте или просто уходили побродить по острову. Но признаюсь, что в тот день, когда вы заночевали у «Бригитты», чуть было не умерла, настолько плохо мне было. Знаете, что меня спасло? Совесть. Ведь не то что умереть, но и заболеть здесь, на острове, – значит, предать тех, кто остается. И прежде всего, предать вас и вашего ребенка. Этого позволить я себе не могла.
– Вы – мужественная женщина. Спасибо вам, Бастианна, – и, чтобы увести ее от воспоминаний, тут же добавила: – Посидите здесь, отдохните, а я пойду приготовлю шлюпку и сеть. У нас будет прекрасная рыбалка, вот увидите.
Солнце уже поднялось довольно высоко, и теперь, на удивление холодное и безразличное, зависло в промежутке между «сторожевыми» скалами. Пробиваясь сквозь пелену разреженного тумана, оно напоминало месяц в ветреную ночь, который периодически проявляется между тучами, никого не согревая и почти ничего не освещая.
Маргрет проверила, нет ли в шлюпке течи, вставила весла в уключины и столкнула шлюпку на мелководье. Затем принялась старательно расправлять сеть. При этом она все старалась делать, подражая Рою, перенимая его движения, его стойку, и даже произносила вслух те словечки, которые он обычно говорил ей, готовясь к рыбной ловле.
Бастианна все же нашла в себе мужество и вышла из «форта». Маргрет поставила ее у валуна и вручила длинный шест с навернутым на него концом сети. В ее обязанности входило изо всех сил удерживать сеть. Сама Маргрет села на весла и, поддерживая шест так, чтобы один конец его упирался в дно шлюпки, второй – в плечо, повела сеть сначала к тому, западному, берегу фиорда, а затем – к восточному, описывая таким образом полукруг. Этот способ изобрел Рой, и Маргрет решила придерживаться его, поскольку он всегда приводил к удаче. Так произошло и на сей раз, вот только… самого Роя не было!
Женщины постепенно, дюйм за дюймом, вытаскивали сеть на прибрежную низину, которая, как всегда, была заполнена водой. В свое время Рой и Маргрет специально углубили и немного расширили это озерце, чтобы запускать в него выловленную из залива рыбу. Здесь она могла сохраняться как угодно долго, и добывать ее было просто: для этого существовала маленькая сеть или специальный сачок.
– Бастианна, смотрите, сколько у нас рыбы! – взвизгнула от радости Маргрет, умиляясь тому, какой богатый улов им достался. – Нам позавидовали бы даже рыбаки с большого корабля.
– Да уж, временами нам все еще везет, – слабеющим голосом подтвердила корсиканка. – Это ж какими счастливыми нужно быть людьми, если им везет даже на Острове Обреченных!
– Вы сказали: «Острове Обреченных»?
– Именно так я и сказала. Потому что именно так назвал его однажды Рой, а затем уж и вы…
Маргрет на какое-то время задумалась и, опровергая свои сомнения, резко повела подбородком:
– Так несправедливо. У этого острова должно появиться какое-то другое название.
– Оно и появится… Когда на нем появятся другие люди. Мы же с вами, судя по всему, обречены. Это вы с Роем решили, что сей остров – создан для счастливых людей, на самом же деле он создан для обреченных.
Видя, что корсиканка чувствует себя неважно, Маргрет хотела закончить лов, но Бастианна решила, что рыбы все еще слишком мало, и, поскольку во второй раз спускаться сюда ей будет трудно, посоветовала сделать еще один шлюпочный заход. Они сместились чуть ближе к устью фиорда, и Маргрет вновь села за весла. На этот раз улов был скромнее, но и его на неделю-другую могло хватить. Собрав остатки рыбы в корзинку, Маргрет отвела шлюпку на стоянку, аккуратно сложила там сеть и весла. Но, взглянув в сторону Бастианны, увидела, что та лежит ничком, между корзиной и озерцом.
Маргрет повернула ее на спину, расстегнула ворот, дала отпить из фляги и, когда корсиканка немного отошла, буквально перетащила ее под навес «форта».
Около часа де Роберваль хлопотала возле своей гувернантки, пока ей не стало чуть лучше, затем поспешила наверх, к хижине, и еще издали услышала крик ребенка. Кое-как позабавив его, герцогиня схватила еще вчера приготовленный Бастианной настой из трав и, оставив все еще плачущего сына в колыбельке, вновь понеслась вниз, к «форту». Травы все же немного помогли. Переходить в хижину корсиканка пока что отказалась, да она и не в силах была сделать этого. Но к вечеру, после сильной рвоты, ей стало немного легче.