– И где же мы теперь их будем искать?… – задал Данила главный вопрос.
– Желтый колпак перед уходом сказал, что они будут нас ждать у седьмого холма.
– И где этот седьмой холм? – спросил я.
– Гном сказал, чтобы мы держались принятого направления, тогда выйдем прямо на седьмой мимо пятого…
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил я Данилу. Тот отрицательно помотал головой, но при этом улыбнулся.
Мы быстренько умылись, перекусили и бросились догонять ушедших вперед гномов.
Путь наш по-прежнему пролегал между холмов, покрытых густой травой, низкорослым кустарником и редкими негустыми рощами. Дважды мы пересекали вброд довольно широкие ручьи. Погода стояла ясная, небо было высоким и темно-голубым, лошади широкой спокойной рысью неслись вперед, в общем, не путешествие по пустыне, а загородная прогулка. Когда солнце повисло над горизонтом, а тени от всадников стали непомерно длинными и стертыми, я принялся внимательно оглядывать окрестные холмы, гадая, какой же из них седьмой. На мой урбанизированный взгляд все эти вздутия почвы были на одно лицо, а отсчитывать от какой-либо вехи я не мог, поскольку и вехи-то никакой не было.
И тут мой юный востроглазый спутник заявил, что седьмой холм как раз перед нами. Все недоуменно взглянули на него, а он в ответ на невысказанный вопрос ткнул пальцем вперед и уточнил:
– Вон же вывеска на холме стоит – «Седьмой»! Действительно, на покатой вершине холма, высившегося впереди, торчал вбитый в землю шест, на котором был прибит то ли кусок картона, то ли обломок доски, и на нем корявым «детским» почерком было выведено коричневое слово «Сеньдьмой». Вся наша команда не сговариваясь потянулась к вершине холма и, остановившись у этого странного шеста, принялась оглядывать окрестности в поисках наших коротконогих ходоков. И опять Данила первым заметил в опускавшемся на землю полумраке слабенькую иску костерка, приплясывающую у подножия холма среди зарослей кустарника.
Спустившись к костру, мы обнаружили ту же ситуацию что и накануне – Зопин кашеварил, а Опин давал ему советы и подвергал его резкой критике. Когда наши лошади миновав ограду из кустов, остановились у разбитого гномами лагеря, Опин поднял голову и, обращаясь к своему товарищу, ворчливо сказал:
– Ну вот, а ты спорил со мной! Видишь, как они хорошо считают, аккурат к седьмому холму вышли. Так что ты проиграл – с тебя дублон.
– Когда это я проиграл? – удивился Зопин.
– Ну как же, ты же все время говорил, что они только до пяти считать умеют.
– Это почему это Зопин решил, что мы считаем только до пяти? – не удержался Данила.
– А потому что сам он считает только до трех… – тут же уточнил Опин.
– Это кто считает только до трех? Это кто до трех только считает? – тут же принялся причитать оскорбленный гном в синем колпаке. – Да я, если хочешь знать, могу считать не переставая хоть…
– Знаю, хоть сколько хочешь… – закивал головой Опин.
– Точно… – подтвердил Зопин.
– Но только до трех… – опять повторил Опин.
– Да почему ты так говоришь?! – завопил Зопин.
– Да потому, что ты всегда готовишь обед только из трех блюд – первое, второе и третье. Ни тебе закусок, ни тебе десерта. А все потому, что ты их посчитать не можешь…
– Ну, – Зопин помахал своей замечательной разливной ложкой, словно бейсбольной битой, – будет тебе десерт!… – И, надувшись, отвернулся к своей стряпне.
Пока гномы развлекали нас с Данилой своей очередной перепалкой, гвардейцы поставили палатки, отогнали пастись лошадей, достали запасенный провиант, присоединив его к тому, что готовил Зопин, притащили побольше хвороста, разложили вокруг костра попоны, так что к ужину все было готово.
На этот раз Зопин сварил замечательную, густую, пахучую похлебку из каких-то удивительно вкусных корешков с ломтиками вяленого мяса. Разливая ее по тарелкам и слушая восторженные похвалы в свой адрес, он молча, но довольно улыбался и только, протянув наполненную тарелку Опину, добродушно буркнул:
– Это тебе первое…
Пока мы хлебали горячую похлебку, Зопин поставил перед нами несколько тарелок с различным печевом, обращаясь к Опину, с улыбочкой процедил:
– Это тебе второе… – и отправился разливать традиционный чай. Подавая дымящуюся кружку своему товарищу, он довольно бросил: – Это – третье…
Когда мы уже дохлебывали чай, Зопин подошел к довольному, сытому Опину, держа руки за спиной, и торжественно заявил:
– А это тебе, на десерт, четвертое… – Опин заинтересованно поднял голову и тут же получил по лбу огромной Зопиновой разливной ложкой.
Выдав другу десерт, Зопин одним прыжком отскочил метра на два назад и принял боевую стойку борца сумо, держа на отлете свое разливанное оружие. Однако Опин даже не встал с места, видимо, ударом по лбу его пронять было трудно. Он потер ушибленное место и, неожиданно улыбнувшись, заявил:
– Признаю свою ошибку, ты умеешь считать… до четырех. Только если ты будешь драться ложкой и сломаешь ее, я тебе новую строгать не буду…
Зопин испуганно осмотрел свой драгоценный уполовник, спрятал его за пазуху и молча отправился к костру, на котором закипала вода для мытья посуды.
– Слушай, желтый колпак, – заговорил вдруг один из гвардейцев. – Ты же души не чаешь в своем друге. Что же ты его своими подначками каждый вечер из себя выводишь?
Опин внимательно посмотрел на вопрошавшего, перевел взгляд на костер, около которого топтался его друг, а затем тихо ответил:
– Он моложе меня на три дня, четыре часа и пять минут… И не надо давать ему об этом забывать…
После этих слов над нашей полянкой повисло молчание, а несколько минут спустя я повернулся к притихшему гному и спросил:
– Послушай, Опин, если мы с Данилой пойдем вместе с вами пешком, мы сильно будем вас задерживать?
– Как вы можете нас задержать, если мы идем вместе? – ворчливо ответил тот.
– Тогда завтра мы пойдем с вами, если, конечно, вы с Зопином не возражаете…
– Давно бы мог сообразить, что ваши лошади только вас задерживают, – скупо улыбнулся Опин и, повернувшись в сторону костра, заорал: – Эй, математик, туши костер, спать ложимся. Завтра рано вставать.
Зопин тут же послушно принялся затаптывать свой костерок. Один из гвардейцев обратился ко мне:
– А мы как же?…
– А вы заберете с собой наших лошадей и отправитесь к Черной скале. Ваша миссия окончена…
– Но Многоликий поручил нам проводить вас до гор…
– Вот вы и доложите, что провожали нас до тех пор, пока я считал это необходимым, после чего я отослал вас назад, – категоричным тоном ответил я, и гвардеец понял, что спорить бесполезно. Мы тут же разошлись по палаткам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});