— Приступайте!
— Мистер Барт рассказал нам фантастическую историю о том, как Лейла наняла вас шесть недель тому назад найти ее убийцу… Правда ли, что в тот день, когда газеты Нью-Йорка сообщили о ее смерти, вы получили магнитофон с записью голоса Лейлы, который продиктовал вам список наиболее вероятных ее убийц из пяти имен, в том числе и моего, не так ли?
— В том числе и вашего, действительно.
Она сделала изрядный глоток.
— Это похоже на историю с сумасшедшинкой, — сказала она. — Но это в стиле именно жутких фарсов, которые любила Лейла. Вы же знаете, Денни, что она не была убита. Это был несчастный случай, ужасный и такой нелепый… но, тем не менее, всего лишь случай!
— Я готов с этим согласиться. Но, говорят, что семья Жильберт притягивает несчастные случаи. Сначала отец тонет у своего личного пляжа возле Лонг-Айленда, затем дочь дает себя съесть акуле у берега Австралии…
— О да! — она с рассчитанной медлительностью поставила свой бокал. — Я забыла об этом. Лейла в своем звуковом послании сказала и о том, что ее отца убили? Конечно, Барт должен был изложить вам все слово в слово. — Она погрузила свои черные глаза в мои на целую минуту. — Остальные также в курсе дела. И совсем не одобряют ядовитые замечания, сделанные Лейлой о каждом из них. Вы станете не слишком популярны на Северном берегу Австралии, Денни.
— Я покорю их своим очарованием, — уверенно возразил я. — Все они: коммерческий директор, пьяница, адвокат, предатель или Иуда женского пола… для меня ничего не значат.
Она слегка поджала губы.
— Что ж, надеюсь, вам все удастся. Позвольте мне еще раз повторить, что это был несчастный случай.
Я вежливо прошу:
— Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Сообщения газет были довольно неясными.
— Лейла наняла у одного типа по имени Джек Ромней яхту для морской прогулки к рифам Большого Барьера, — произнесла она безразличным тоном. — Это произошло на третью ночь, около трех с половиной часов утра. Судно наткнулось на подводный риф и начало тонуть. Ромней был единственным, не спавшим в это время. Он разбудил всех нас, но сделать уже было ничего нельзя. Оставалось только покинуть каюты и как можно скорее прыгать в воду. Лейла и Ромней оставались на борту последними, и поэтому в воде оказались далеко от нас. Я слышала, как Ромней закричал, но только позднее поняла почему.
— Вы были недалеко от берега?
Она утвердительно кивнула.
— Мы были всего в двухстах метрах от маленького острова. Ночь была хороша, а море теплое. Для Лейлы, плававшей как рыба, это было бы пустяком. — На миг она закусила нижнюю губу… — Если бы не акула!
— Вы не видели, как Лейла прыгнула в воду?
— Я вам уже сказала, что она осталась последней на борту вместе с Ромнеем.
— Вы не видели акулу? Вы не слышали, как Лейла закричала?
— Нет. — Она качает головой. — Я слышала только крик Ромнея.
— Тогда откуда же вы знаете, что на нее напала акула? Как вы можете утверждать, что Лейла вообще покинула судно?
Ее глаза округлились.
— Уж не обвиняете ли вы Ромнея в том, что он убил Лейлу? — Легкий смех слетел с губ Бетти. — Зачем бы ему это делать? Для него она была только богатой американкой, нанявшей его яхту, чтобы совершить со своими друзьями морскую прогулку.
— А мог кто-нибудь нанять его для ее убийства?
Ее плечи опускаются.
— Подождем, пока вы не встретите Джона Ромнея, и не увидите, что это за человек. Он — убийца?!
— Хорошо, я могу потерпеть до завтра, — сказал я недовольным тоном. — Но как случилось, что все вы собрались в Австралии?
— Идея принадлежала Лейле. Она дважды совершала со своим отцом путешествие в Австралию, и страна ей очень понравилась. Пьеса Амброза Нормана скоро должна была быть поставлена, и ему нужно было окончательно ее отредактировать. Лейла думала, что это будет идеально: мы могли бы работать, как бы находясь на каникулах.
— Насколько я понимаю, Лейла взяла дела отца в свои руки?
— Да, так оно и было.
С минуту я размышлял.
— Я понимаю, почему там находились автор пьесы Амброз Норман и импрессарио Чамплин. Но что там делал Феликс Паркер?
— Перед смертью Дэймон Жильберт обещал Феликсу проценты с будущей пьесы Нормана, и Лейла исполняла обещание отца.
— Вы были личным секретарем Дэймона. Почему же вы присутствовали на празднике?
Бетти бледно улыбнулась.
— Потому что Лейла вместе со всем остальным унаследовала и меня.
— В общем, ей нечего было делать только с адвокатом.
— Именно.
Я зажигаю две новые сигареты.
— Мне пришла другая идея по поводу вашего дружка Ромнея, — сказал я. — Все, что вы мне рассказали, могло быть оплачено?
— Воображение, Денни, — обронила она ледяным тоном. — Смешная идея!
— Ладно, вечер еще не окончился, может быть, мне придет в голову более интересная мысль. А Дэймон Жильберт — каким он был человеком?
На момент она задумалась, постукивая пальчиками по своему серебряному браслету.
— Это трудно сказать. Он был руководителем театра, но это все равно, как если бы я сказала, что Шекспир был драматургом. Человек в высшей степени интеллигентный, умевший делать деньги при помощи искусства и делать искусство при помощи денег. К тому же очень странный.
— Чем именно?
— Его взаимоотношения с людьми были… — она ищет подходящее слово, — …беспокойными. Дэймон подозрительно относился ко всему на свете. Он был ревнив, властен, ему нужно было так или иначе властвовать над своим окружением. Он никому не позволял ускользнуть от подчинения ему.
— Вы хотите сказать, что, если кто-нибудь хотел покинуть его, он этого не позволял?
— Чем больше они брыкались в оглоблях, тем сильнее он натягивал вожжи, — сказала она с горечью. — Ему нужно было подавлять людей, душу и тело которых он держал в своей власти…
— В общем, тиран!
Бетти Адамс улыбнулась почти против воли.
— У вас создалось такое впечатление? Может быть, я зашла слишком далеко, но вы меня так настойчиво расспрашивали.
— А Лейла? Она была сделана по такой же мерке?
— Вы же ее видели, — возразила она. — Какое у вас создалось впечатление?
— А в каких отношениях она была с отцом? — вместо ответа на ее вопрос я задаю свой.
— Странное смешение любви и ненависти. Почти тотчас же после его смерти она стала очень на него походить… в худшем смысле.
— Стала таким же тираном?
— Я знаю, что все это имеет идиотский вид, но так оно и было, — пробормотала Бетти. — Но лучше сказать, что она была одержимой.
— Была ли она в Лонг-Айленде в тот вечер, когда утонул ее отец?
— Да, она была в доме уже несколько дней. Именно Лейла нашла тело на следующее утро. — Бетти вдруг охватывает дрожь. — А не пойти ли теперь поесть? Завтра утром надо будет рано встать, чтобы попасть на самолет.
— Прекрасная идея, идем.
Деликатесы Сиднея для меня настоящее откровение. Я проглатываю две дюжины устриц, величиной с мою ладонь, сопровождая их омарами, обмениваясь с Бетти банальными репликами, обычными, когда у людей занят рот.
В десять часов Бетти напомнила, что завтра мы должны рано встать, и заверила меня, что провела очаровательный вечер. Так как ее номер на том же этаже, что и мой, тремя дверями дальше, для меня не составляло затруднения проводить ее. Дойдя до своей двери, она с минуту колеблется.
— У меня есть превосходное вино, Денни. Не хотите ли наскоро выпить по последней?
Я ломаю голову, пытаясь понять, что скрывается в глубине ее черных глаз, но это все равно, что проникнуть сквозь защитный экран атомного реактора.
— Мне кажется, что это замечательная идея, — соглашаюсь я.
В ее номере я усаживаюсь на диван, в то время как она разливает вино. Она принесла бокалы и села рядом со мной, позаботившись оставить между нами сантиметров пятьдесят пустого пространства.
— Итак, за Тонсвилль, — говорю я, поднимая бокал, вполне счастливый такой находкой.
— За Тонсвилль, — без энтузиазма отвечает она.
— Сколько это километров от Сиднея?
— Две тысячи. Расстояние не имеет большого значения в этой стране.
— Значит, четыре или пять часов полета?
— Да, около этого. — Она бросает на меня заинтересованный взгляд. — Но почему такой внезапный интерес к географии?
Я скромно объяснил:
— Я представляю, что вы проделали этот путь вовсе не для того, чтобы со мной познакомиться. Значит, должна быть другая причина, и значительная, не так ли?
— Да. Это вызывает у вас беспокойство?
— Да. Если это сделано для того, чтобы внушить мне, что смерть Лейлы только несчастный случай, так можно было бы подождать моего приезда. Но, может быть, вам не хотелось встречаться со мной в Тонсвилле, и поэтому вы встречаете меня в Сиднее. Не хотите ли попробовать купить меня, моя душенька?