Читать интересную книгу Сочинения в двух томах. Том второй - Петр Северов

— Напрасно вы прибыли, Демьян Иваныч. Что ж это будет? Капитана ранило еще в пути… Вас, чего доброго, зацепит… При вашем корпусе тут пули не миновать. Кто же корабль поведет? Штурманов — раз, два — и обчелся.

— Ну, языкатый! — обозлился Вежелев. Шаповалов улыбнулся. Штурман оставался добродушным даже в гневе. — Что нового, спрашиваю? А он свое…

— Ничего нового. Снайпера бьют. Волков на скале. Двух фашистов подцепил при ракете. Они от него в сорока метрах… Геройский старик!

— В самом деле, — заметил Игнат. — Вы бы возвратились. Я разыщу Волкова и сам.

Штурман отозвался недовольно:

— Эх ты, право… Да я ведь хочу старика подменить. Устал он как, измотался… И здесь, и на корабле поспевает… даже сам к пробоине нырял.

Он набросил на плечи шинель и первый вышел на берег, легко и бесшумно, что представлялось необычным при его мощной фигуре.

С близкого склона опять огрызнулся пулемет. Было слышно, как запрыгали голыши, с шумом и плеском срываясь в воду.

Последние метры Шаповалов и Вежелев пробирались ползком. Васильков отстал. Два раза низко над головой Игната прогудели пули.

Тяжело ворочаясь на камнях, отдуваясь, Вежелев прошептал, будто желая ободрить Игната:

— Теперь мы почти на месте… Тут осторожно. Они все время по этому выступу бьют…

Из ночи донесся встревоженный голос:

— Что? Ранен?.. Или убит?

Ему отозвался второй, приглушенный, хрипловатый:

— Несчастье, ребята… Какое несчастье!

Вежелев вскочил на ноги и побежал вперед. Игнат едва поспевал за ним. Похрустывала жесткая трава, скатывались камни.

— Кто? Волков?! — тонко, растерянно выкрикнул Вежелев; Игнату почудилось, будто штурман наклонился, Шаповалов споткнулся о его ноги и тоже упал на колени. Кто-то лежал перед ним, тяжело, хрипло дыша.

— Сергей Петрович… Товарищ Волков! — бормотал штурман, заикаясь. — Да что же это, право… Ведь говорил я… Такая беда!

Голос капитана был прежний, немного медлительный, отчетливый… Как будто увидел его в эту минуту Игнат на мостике корабля, стоящим у перил… И одновременно увидел он белый, чистенький домик в зеленом переулке… Она ничего не знает. Она ждет отца. Чем же так дорог, так по-родному близок был ему старый капитан? Схватить, прижать его к груди, вынести из этого гиблого места — было первым порывом Игната. Но Волков сказал:

— Без паники, Демьян Иваныч… Не торопитесь меня уносить. Я скажу, когда будет нужно. Ну, что ж, — задело… Крепко задело — в грудь. Однако я не чувствую боли. Как там дела, на корабле?

— Четыре главных пробоины залатали.

— Паропровод?

— В порядке. Машинной команде помощь с катера пришла. Умер Гацуленко. Потеря крови. До последней минуты оставался на посту. Работы идут полным ходом…

Капитан помолчал, потом проговорил в раздумьи:

— Гацуленко жаль. Хороший моряк. Коммунист. Честный, искренний был человек.

— Тут к вам с крейсера прибыли. С поручением. С пакетом, — сообщил Вежелев.

Капитан шумно двинулся и снова затих.

— С крейсера? От кого?

— От каперанга Чаусова, — доложил Игнат, ближе придвигаясь к Волкову, стремясь рассмотреть знакомое лицо. Он видел только смутное пятно на черном, слившемся с ночью массиве камня.

— Дайте пакет… Правда, я не смогу написать расписку. Это сделают на корабле. Кто доставил?

— Матрос Игнат Шаповалов.

По камням защелкали, зазвенели пули; капитан переждал, пока затихнет стрельба.

— Спасибо, Шаповалов. Это — непредвиденная встреча. Спасибо… Вы поможете мне добраться на корабль.

Отрезок пути до шлюпок и дальше, до корабля, капитан держался уверенно, даже над вражеским снайпером пошутил:

— Вечером, засветло еще, четыре раза стрелял он, мазило! А потом я его по-стариковски — наповал… Видел, как с кручи он сорвался. Но там, слева, на высоте, другой оказался. Видно, он меня и подловил…

На судно капитана внесли по парадному трапу; здесь, на верхней площадке, Волков потерял сознание. Он не успел прочитать письма. Нераскрытый пакет остался при нем, спрятанный за бортом кителя.

Вежелев выдал Игнату расписку и спросил:

— Может, отдохнете, Шаповалов? Какие ни есть дела, а вы — гость.

В это время на берегу затявкал, залился длинной очередью пулемет, к нему присоединился второй, третий… Донеслись крики — смутные, беспорядочные, легко было понять: фашисты кричали на бегу, — потом, покрывая этот нарастающий гомон, гулко разорвалось несколько гранат… Игнат считал разрывы… Десять… Пятнадцать…

— Они пошли в атаку, — прислушиваясь, негромко проговорил Вежелев и рванулся вперед, к передней палубе.

— Эй, на полубаке!.. Внимание! Готовсь!..

Два голоса откликнулись дружно и весело:

— Есть!

Игнат расслышал в них нетерпение, и оно передалось ему, тронуло холодком — знакомое чувство, какое он не раз испытывал перед боем: тревожное сознание опасности и одновременно безотчетная, беззаботная радость, наполнявшая силой и легкостью все тело, так прояснявшая зрение, память, слух, что ни одна подробность жизни в эти минуты не ускользала: ни шорох, ни касание ветра, ни блеск далекой, совсем безучастной звезды.

Мальчишески звонкий голос добавил:

— Еще бы ленты нам штуки четыре!..

Шаповалов не ждал, пока ему укажут место в обороне корабля. На полубаке был установлен пулемет, а на крейсере он доказал, что знает это дело. Не касаясь ногами ступеней трапа, только скользнув ладонями по влажным поручням, он слетел на нижнюю палубу, споткнулся о тумбу троса, больно ударился коленом, поднялся и побежал.

Два матроса, сидевшие у пулемета, очень обрадовались появлению Игната.

Они только что прибежали сюда из авральной палубной бригады, заделывавшей пробоины. Шаповалов увидел их еще издали… Резкая белая медленная полоса света перекинулась с берега к носу корабля, изогнулась, встала дугой — на конце ее, выброшенном в сторону моря, с шипением и свистом лопнул огненный шар. Жидкий свет закипел, заплескался над зыбью, над четкими, стройными мачтами корабля, над треугольной площадкой полубака, где у брашпиля, накрытого брезентом, склонившись над «максимом», сидели два моряка. Один из них, совсем еще мальчик, кудрявый и большеглазый, закричал испуганно:

— Пригнитесь… бьет снайпер!.. — И сам припал к барабану брашпиля.

Шаповалов осмотрелся и присел к пулемету. Сквозь амбразуру щита на склоне, ближе, на округлых выступах скал, он увидел гитлеровцев. Они бежали группами, скомканной, изломанной цепью, карабкаясь по скалам, приближаясь к берегу, замыкая этот отрезок суши плотным полукольцом. Не было заметно, чтобы наши отвечали. Узкая полоска берега казалась безлюдной. Он узнал ту скалу, на которой был ранен капитан, — плоский, косо вздыбленный камень, зубчатый и крутой… Там, на этом камне, встал человек. Какие-то секунды он стоял неподвижно, ярко освещенный и словно приближенный десятикратно светом ракеты. Шаповалов вскрикнул от неожиданности. Он узнал Василькова. Он мог бы узнать этого человека за километр.

Игнат ничего не успел подумать. Просто он был изумлен. Он всматривался в коренастую, маленькую, неподвижную фигуру штурмана, видел, как тот изогнулся и резко выбросил руку и четыре раза повторил это движение, потом упал… Четыре раза донеслись разрывы гранат. И это было сигналом. Кремнистая полоска берега грянула винтовочным залпом, железным лязганьем пулемета, урчанием автоматов, упругим, барабанным уханьем гранат, дружным и слитным криком, в котором, — вот что удивило Игната, — да, в этом крике слышалось торжество. Шаповалов наметил дальнюю группу на откосе. Эти не торопились. Казалось, они выжидают, пока завершится атака, пока для них очистят путь.

Еще ниже припал Шаповалов к амбразуре: привычно заработал пулемет. Мальчик уже сидел рядом, разворачивая и поддерживая ленту. Он порывался встать, вскакивал на колени, увлеченно выкрикивал:

— Ах, здорово!.. Вот правильно… Точно!.. Вот хорошо!

Группа рассыпалась, распалась по гнездовине, по неглубокой выемке, совершенно открытой с моря. Шаповалов долго, тщательно вымолачивал эту гнездовину, пока не вышел последний патрон. Убирая ленту, мальчик заглянул Игнату в лицо.

— Ух, какая работа, товарищ!.. Видели, как они валились? Флотская, настоящая работенка!

Второй моряк, небритый, скуластый, с лицом смешливо-удивленным и, как показалось Игнату, очень потешным, выкатил зеленоватые глаза:

— М-да-а… Товарищ профессор!.. Откуда ты такой?

Игнат не ответил. Он думал о штурмане. Васильков ли то был? Нет, он не мог сомневаться — конечно, Васильков! Так вот он, оказывается, какой! Впервые, неожиданно для себя, Игнат с восхищением думал о маленьком штурмане.

Первая атака противника сорвалась. Он откатился, залег. Такого отпора он, конечно, не ожидал. Перестрелка вскоре совсем прекратилась, только ракеты по-прежнему горели в низком, задымленном небе, да снайпер время от времени, видимо, чтобы напомнить о себе, дырявил и без того побитый раструб вентилятора.