– Картер, тебе…
– Когда я услышал ее слова, мне стало тошно, – продолжал он. – Тошно потому, что я знал: она права. Ты со мной не согласишься, но она твоя мать. И она заботится о тебе. Она не хочет видеть рядом с тобой таких, как я. Я ее понимаю. Серьезно. По мне это сильно бьет, но… я ее понимаю. – Он передернул плечами. – Я подумал… для всех будет лучше, если я уйду. – Он крепко зажмурился. – Я и здесь не должен был появляться. – Картер умолк и замер.
В тишине было слышно, как стучит сердце Кэт. Ее тело покрылось липким потом. Ужас внутри ее напоминал веревку, на которой добавлялись все новые узлы, и она была бессильна этому помешать.
– Тогда… почему ты здесь?
Уголки его рта дрогнули.
– Ты бы знала, как трудно мне было уходить. У меня схватило сердце. Боль была такая… даже не знаю, с чем сравнить. Чем дальше от дома Наны Бу, тем хуже. Я едва дышал. Думал, что вообще свалюсь и умру.
Кэт хорошо понимала его. Та же боль была и у нее, когда она убедилась, что Картер ушел.
– Я все шел, шел куда-то, – продолжал Картер. – Жутко злился на себя. Знал: нельзя останавливаться. Пытался уйти. Поверь, я прилагал все усилия. Но сердце… Оно рассыпалось на кусочки.
Картер выпрямился, насколько позволяло его изможденное тело, и впервые за все эти минуты посмотрел на Кэт.
Их глаза встретились. Теперь уже ей захотелось зажмуриться – столько боли и сокрушенности было в его взгляде. Кэт показалось, что Картер постарел лет на десять.
– Мне погано оттого, что я доставил тебе столько хлопот, – упавшим голосом проговорил он. – Из-за меня ты поссорилась с близкими людьми. А ведь они хотят видеть тебя счастливой. У меня полно отвратительных черт характера. Как говорят, подарочек еще тот. Я тебе рассказал про себя только часть. Удивляюсь, как ты выдержала. Очень хочу рассказать и остальное, но до жути боюсь, что после этого ты дашь деру. А у меня еще хватает наглости верить, что не убежишь. Хотя для тебя это было бы самым правильным.
– Я…
– Дай договорить.
Картер шагнул к ней. Ноги плохо держали его. Он встал так близко, что Кэт была вынуждена запрокинуть голову. Ее глаза уперлись в его небритый подбородок.
– Персик, пожалуйста. Я хочу… – Он сокрушенно выдохнул. – Мне нужно хоть что-то сделать правильно. Знаю, если уходишь – уходи. Я должен был запихнуть свою задницу в самолет и улететь в Нью-Йорк, а не торчать возле отеля четыре часа подряд под этим долбаным снегом. Знаю, ты заслуживаешь лучшего. Все это я давно знаю, Кэт. Но если честно… если честно…
Закрыв глаза, Кэт наклонилась к нему. Она вздрогнула, когда ледяная рука обняла ее за шею и погладила по щеке.
– Если честно, – прошептал он ей на ухо, – я боюсь уйти от тебя. Из твоей жизни. Без тебя я пустое место.
Кэт привалилась к его руке и впервые за все это время облегченно вздохнула.
Холодный нос уткнулся ей в висок.
– Я – твой. И ты должна это знать. Скажи, что ты это знаешь.
– Я знаю, – не своим, плачущим голосом произнесла она. – Знаю.
Картер буквально повалился на нее. Наверное, боялся упасть. Кэт попятилась, успев ногой закрыть дверь номера. Картер спрятал лицо у нее на шее и забормотал что-то неразборчивое, содрогаясь всем телом. Он обнимал ее за талию. Крепче, еще крепче.
– Кэт, – хрипел он. – Кэт, я… Не прогоняй меня. Пожалуйста.
– Никогда! – с жаром пообещала она.
Картера затрясло.
– А вот в душ я тебя прогоню. Причем сейчас же. Давай помогу тебе раздеться.
Картер неохотно оторвался от нее. Кэт расстегнула и стащила с него куртку. Он стоял, молча уставившись в пол. Вода и сейчас еще стекала у него с подбородка. Раздев его до пояса и полюбовавшись на гусиную кожу, Кэт взяла его за трясущуюся руку и повела в ванную. Оставив его возле двери, она вошла первой и открыла сразу пять душевых головок, чтобы их струи согрели пространство душевой кабины. После этого Кэт разула его, сняла мокрые носки и нижнее белье, затем быстро разделась сама.
Взаимная нагота не пробудила в них сексуальных желаний, не воспламенила их тела. Не было ни отчаянных поцелуев, ни неистовых объятий.
Кэт за руку ввела его в душевую кабину. Пока что вода была приятно теплой. Кэт отрегулировала термостат на постепенное повышение температуры. После многочасового хождения по холодной улице слишком горячая вода обернулась бы дополнительным стрессом для его тела. А Картер и так получил достаточно.
– Я тебя согрею, – сказала Кэт, обнимая его.
Картер тоже обнял ее, уткнувшись ей в плечо. Его волосы холодили ей шею.
– Я не мог уехать. Знал, что надо, но не мог.
– И правильно, что не уехал.
– Мне так страшно, – признался Картер, еще крепче обнимая ее. – Так страшно.
– Не надо бояться, – повторяла Кэт, гладя его по спине. – Я с тобой.
– Я не могу потерять… Мне даже страшно подумать. – Его голос сделался хриплым. – Помоги мне, – взмолился он. – Помоги. Я не могу…
– Конечно помогу. Ты только успокойся.
Каким-то чудом, не разрывая объятий, Кэт удалось сесть вместе с Картером на пол душевой кабины. Таким Кэт его еще не видела. Все барьеры, через которые она когда-то с трудом прорывалась, стремительно рушились. Броня, которую он соорудил из надменности, равнодушия, злости и ненависти, разлеталась по кускам, исчезая в потоках горячей воды.
Кэт баюкала его, обхватив руками его татуированные плечи, а ногами – талию. Он утыкался ей в грудь небритыми щеками. Его плечи вздрагивали. Из горла доносились странные звуки, похожие на икоту.
Он стонал, продолжая вздрагивать.
Неужели его тело так промерзло, что до сих пор не согрелось?
Потом она догадалась: он… плакал.
Кэт гладила его по спине и шее, пытаясь успокоить и сдерживаясь, чтобы не заплакать самой.
– Ну что ты, дорогой. Все позади. Все хорошо.
– Я должен… должен…
– Так скажи, что должен сказать.
– Это… это здесь. – Картер схватил ее руку и приложил к своему колотящемуся сердцу. – Раньше со мной такого не было. Оно… болит, – признался он, облизывая губы.
– У тебя болит сердце?
Он снова уткнулся в нее.
– Оно… твое. Целиком. Теперь я это знаю.
Картер поднял голову. Потом обнял Кэт. Пар обволакивал их, словно коконом, мешая смотреть. Он открыл рот, несколько секунд просидел так, потом выдохнул:
– Кэт, я… я люблю тебя.
Глава 31
Картер смотрел на нее с испугом и надеждой. Кэт могла лишь моргать, растеряв все слова. То, что чувствовали ее душа, сердце и разум, было невыразимо. Она несколько раз открывала рот, пытаясь сказать что-то очень важное, и не могла. Внезапное признание Картера ошеломило ее.
«Он меня любит».
– Картер, – наконец прошептала она, закрыв глаза. – Я тоже тебя люблю.