Вова застыл с хронометром в руке. Десять секунд до начала второго этапа. Он упорно ждет, и нажимает кнопку на передатчике дважды. Все повстанцы слышат два коротких сигнала.
Вокруг крепости расположились двести пятьдесят семь человек, и если первый сигнал был только для людей с баллонами и тридцати солдат сидящих под снегом, то второй сигнал активировал почти всех. Сто восемьдесят снайперов взяли цель, двадцать одетых в комбинезоны солдат с зажатыми в руках ножами стали подбираться к крепости. Со стороны вроде и не заметишь, но в этот момент двести пятьдесят человек так или иначе но пошевелились. У кого-то это выразилось простым поднятием винтовки, кто-то продолжал скользить под снегом, кто-то полз над ним. Теперь, когда до смены караула осталось примерно восемнадцать минут, прежде чем действовать надо дождаться пока газ нанесет максимальный урон.
Солдаты Эвана не видели друг друга. Вернее видели, но максимум одного двух соседей по патрулю. Цитадель очень большая, и все патрули рассыпаны вокруг очень равномерно, так что несмотря на то что их было аж пятьсот, по крайней мере, половина была бы не видна даже в хорошую погоду. Ну а метель с сугробами делали наблюдение еще более трудным. Да собственно никто особенно и не старался ни за кем наблюдать. Патруль цитадели менялся каждую неделю, потом из Чикаго присылали новый, так что никто сильно друг друга не знал и уж тем более не волновался о товарищах по оружию. Собственно и товарищами здесь никого назвать было нельзя, уж слишком специфический контингент был у армии Эвана. Там искренне считали, что чем человек хуже, тем для армии лучше. А согласись Давид — если человек по своей природе плохой, то он естественно будет эгоистом. А если он эгоист, то ему абсолютно наплевать и на службу, и на цитадель, и на Эвана.
Ральф служил в армии Эвана недолго, всего несколько месяцев. Он был в неплохом расположении духа, так как пару минут назад ширнулся и теперь восхищался красотой зимней бури. На улице было темно, только лучи прожекторов иногда выхватывали из тьмы вечной ночи какую-нибудь одинокую фигуру закутанную в теплую шубу и с винтовкой за спиной. Прожекторы управлялись компьютерами и поэтому траектория движения лучей была одинакова. Он уже давно от нечего делать изучил ее и теперь точно знал, кого и когда освятит очередной луч. Сейчас он смотрел в ту сторону, где стоял Эдди. Эдди был отличным парнем, ровесником Ральфа, и перед тем как они пошли в патруль он принял на грудь чуть ли не две бутылки водки. Пока Ральф помогал ему дойти до поста, он два раза падал в снег и вызывал искренний смех у своего друга. Когда прожектор высвечивал его в последний раз, Эдди рвало прямо на грязный снег, и этим он тоже вызвал у Ральфа приступ гомерического хохота. И теперь Ральф с нетерпением ждал чтобы посмотреть не учудит ли его дружок еще чего интересного.
Прожектор медленно тащил свой луч по заснеженному полю и вот Эдди попал под него. Ральф обратил внимание, что тот зачем-то снял шарф закрывающий лицо, и вдруг упал как подкошенный.
— Ну чудик! — рассмеялся Ральф.
Он покатился от смеха, холодный воздух обжигал легкие, и его аж скрутило впополам. От смеха дыхание сперло, и он даже испугался что задохнется. Но спустя минуту все же сумел успокоиться, тоже поднял шарф и снял защитные очки чтобы стереть слезы. Очки запотели, и он протер их шарфом, но в рукавицах это было делать неудобно, особенно если ты при этом еще и под кайфом, так что очки упали на снег.
— Черт! — выругался он, и уже начал наклоняться, чтобы поднять очки, когда увидел что рядом с ними из-под снега пробивается маленькая металлическая трубка. — Какого…
Он наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть ее, но почувствовав дурноту, упал на снег и уснул. Ему снились глюки.
Двенадцать человек с баллонами добрались до своих позиций. Каждый точно знал, где надо расположиться при определенном направлении ветра. Теперь все они находились с запада от цитадели и именно оттуда и дул шквальный ураганный ветер. В тех местах, где они остановились, от потолка снежного туннеля до поверхности было примерно полфута. Точнее сказать было трудно, из-за бури над ними могло намести сугроб, или наоборот сдуть снег. Но так или иначе все достали тонкие металлические трубки и пробили ими потолок. Потом каждый продул их ртом, чтобы избавиться от накопившегося снега, и только убедившись, что трубки чисты, подсоединили их к баллонам с газом.
Двенадцать дополнительных баллонов почти мгновенно возымели действие. Они провели газовую атаку ближе к цитадели, и поэтому облако накрыло хоть и меньшее количество людей, но зато концентрация была гораздо больше. Практически все патрульные находившиеся с запада попадали во сне. До начала третьей фазы оставалось три минуты.
Вова ждал до последнего. По всей заснеженной пустыне снайперы, несмотря на мороз, покрылись потом от напряжения. Почему нет сигнала? Ведь не совсем же они слепые, могут и заметить, что человек сто пятьдесят упали на снег. Да и смена караула уже скоро. Если судить по часам то до нее осталось не больше пяти минут. А ведь после третьей фазы еще надо так много сделать. Но Вова ждал. В отличие от остальных он умел ждать, и даже любил ждать. И еще он был гораздо лучше осведомлен обо всем что происходит и может произойти. Он знал что хоть смена патруля и намечена через три минуты, она произойдет дай Бог через десять-пятнадцать. Те, кто сидел сейчас в крепости, вовсе не горели желанием отправляться на мороз, и всегда тянули резину. Смена караула проходит в определенном порядке. Сначала те часовые, что находились в крепости, должны собраться в специальной комнате и непременно собраться все. Пока не набиралась полная сотня, ворота не открывались, и по одному никого не выпускали. Но собрались они или нет, сигнал к смене караула подавался точно в начале каждого часа. Этот сигнал так же был поводом к тому, чтобы все посты сдвинулись вокруг цитадели по часовой стрелке, и таким образом та сотня, которую должны были сменить оказывалась прямо напротив входа, и должна была ожидать, когда выйдут сменщики. Но все знали что смена обычно задерживается, и поэтому переместившись они не торопились идти к месту передачи оружия, а просто ждали когда новая сотня выйдет из ворот, и уже тогда шли им навстречу.
Этот порядок прекрасно знал и Вова. И еще он знал что около пятидесяти солдат внутри цитадели сегодня получили тяжелое пищевое отравление, и теперь в стройном порядке смены караула происходили перестановки, которые тоже наверняка сдвинут этот момент еще на некоторое время. Баллон с сонным газом опустошался за семнадцать минут, а это значит, что первые восемь баллонов уже опустели, а под действие двенадцати попало пока слишком мало солдат противника. По его наблюдениям не больше ста пятидесяти и этого явно недостаточно. Даже если предположить что снайперы снимут свои сто восемьдесят мишеней то оставалось еще почти половина часовых, которые вполне могут поднять тревогу. Правда снайперы должны тут же перекинуться на следующую мишень, но здесь будет достаточно всего лишь одного просчета, и операцию придется свернуть. А это означало, что уже в следующий раз охрана будет на стороже, и что самое главное будет готов к нападению сам Эван. Он сможет даже пойти в наступление, и с его возможностями можно быть уверенным — тогда для повстанцев настанут тяжелые дни. А значит рисковать нельзя. Если есть возможность усыпить еще несколько человек, значит надо их усыпить. И даже если кто-то не уснет, а просто вдохнет небольшую порцию газа, то его реакция сильно замедлится и тогда его будет легко снять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});