Читать интересную книгу Эсеры. Борис Савинков против Империи - Александр Андреев

Савинков познакомился со многими сидевшими на гауптвахте солдатами Брестского полка, а через них – с караульными Белостокского полка, Зильберберг устанавливал с ними связи через севастопольских эсеров. Очень быстро все было готово к побегу. Через два дня на караул должна была заступить полностью распропагандированная Савинковым смена часовых, которая должна была вывести его на свободу.

Приехавшие из Петербурга полицейские требовали отправки Савинкова в столичную тюрьму, но приехавшие с ними в одном поезде петербургские адвокаты без труда нашли в их действиях море нарушений закона, в сотый раз выставив на имперское посмешище этих бандитов с государственными удостоверениями. За день до побега Белостокский полк был заменен на карауле Литовским полком. Зильбербергу и Савинкову пришлось все начинать сначала, а времени до суда и казни почти не оставалось.

Литовский полк тоже имел в своем составе социалистов-революционеров. Савинков и его пятеро боевиков устроили в камере совещание, на котором общим голосованием решили, что бежать должен именно Савинков, как самый грозный враг самодержавия. Адвокаты передали, что реальная смертная казнь грозит только Савинкову, а остальных в поднявшемся в империи шуме из-за отсутствия улик казнить нет посмеют. Савинков потребовал кинуть жребий, но товарищи отказались это делать.

26 мая начался однодневный суд с последующей казнью террористов, которые не успели подготовить свой побег. Петербургские адвокаты без труда добились переноса суда, ткнув пальцем на море вопиющих нарушений законов империи. Генерал-судья и генерал-прокурор прекрасно понимали, что в случае явных нарушений закона, их ждет судьба полицейских мучителей Марии Спиридоновой. Под эсеровские пули генералы не хотели и суд отложили. Авторитет Боевой Организации, дружин и летучих отрядов в государстве был настолько высок, что в дальнейшем многие честные судьи отказывались принимать у полицейских и жандармов всегда фальсифицированные политические дела, во всеуслышание заявляя, что «им в обществе ни кто не подаст руки, а на улице их просто заклюют».

Дело было передано на доследование и Зильберберг с Савинковым получили еще один шанс. Защитники, один из которых защищал еще Ивана Каляева, предупредили, что нарушения законности следствию быстро исправить невозможно, но Савинкова могут просто перевести в Петропавловскую тюрьму. Вся Россия смеялась над очередным охранным липовым следствием: якобы кидавший бомбу в Неплюева севастопольский эсер дважды встречался в Москве и Симферополе с савинковцами, которые в момент взрыва находились во Владимирском соборе, где, вообще-то собрался почти весь Севастополь. Само собой, в сторону фальсифицированного прокурорского обвинения представляли только филеры из наружного наблюдения, легко и привычно дававшие лживые показания. Когда в 1917 году с полицией и продажной юстицией победившая революция поступила «как царь с нами, так и мы с царем», это не вызвало всеобщего возмущения в новой республике.

В конце июня 1906 года новый побег был готов. Лев Зильберберг и руководитель севастопольской эсеровской боевей дружины Борис Никитенко, отставной лейтенант флота с партийным именем «Капитан», связались по предложению Савинкова, переданного через его жену, с вольноопределяющимся Литовского полка Василием Сулятицким, получившим партийное имя «Малютка», и согласовали все детали побега.

Сулятицкий, член симферопольского комитета Партии социалистов-революционеров, сделал слепок с замка коридорной решетки секретного отделения гауптвахты и передал его Зильбербергу. Сделанный ключ не подошел к замку. Сулятицкий стал поить ротного фельдфебеля водкой, и тот назначил его разводящим караула на гауптвахту к боевикам. После нескольких неудачных попыток побега 15 июля вечером Сулятицкий заступил на смену на гауптвахту разводящим караула. В три часа ночи он передал Савинкову солдатскую форму и револьвер, и заместитель руководителя Боевой Организации из своей камеры с полотенцем через плечо пошел с разводящим Сулятицким в умывальную. Офицер – начальник караула и жандарм не положено спали, Сулятицкий провел Савинкова в кладовую, где террорист срезал усы, переоделся в солдатскую форму, прошел с разводящим через полную солдат полутемную кордегардию, миновал офицерские комнаты, где ни кто не обратил на них внимания, и по двору вышел к воротам гауптвахты и, наконец, оказался на севастопольских улицах. В этот момент на гауптвахте обнаружили побег, там поднялся шум, во все стороны бежали солдатские патрули, но было уже поздно. Савинкова и Сулятицкого встретили боевики Зильберберга и успели спрятать на явке в городе, где два члена Боевой Организации, наконец, обнялись. Было около четырех часов утра.

Савинков переоделся, загримировался и вместе с группой прикрытия Боевой Организации смог незаметно перейти на другую квартиру, которая ни при каких условиях не могла быть обыскана, хотя вся полиция Севастополя уже была на ногах и на город опустилась заградительная сеть из патрулей, жандармов и полицейских.

Вечером дня побега пятеро террористов в рабочей одежде с револьверами беспрепятственно неведомыми дорожками вышли из Севастополя и за ночь прошли сорок километров через горы к степному хутору, где было приготовлено убежище. На хуторе Савинков провел десять дней, ночуя только в степи, на циновках с револьверами в головах и часовым на ближайшем холме. Зильберберг по партийной привычке делал бомбы и периодически ходил в Севастополь, чтобы узнать, можно ли уже уходить из империи морем. Порт, город, ближние окрестности, акватория были забиты жандармами, полицейскими солдатами, патрулировавшими вокзал, станции, пристани, все частные суда. Шум от побега вышел очень большой и вся империя с хохотом по адресу охранки в тысячах экземпляров читала извещения Партии социалистов-революционеров:

«В ночь на 16 июля по постановлению Боевой Организации Партии социалистов-революционеров и при содействии вольно определяющегося 51-го Литовского полка В.М.Сулятицкого освобожден из-под стражи содержавшийся на главной крепостной гауптвахте член Партии социалистов-революционеров Борис Савинков».

Вечером 25 июля пятеро террористов вышли из хутора и всю ночь под проливным дождем шли сорок километров к Севастополю, где в устье реки Качи на одномачтовом боте под государственным флагом их ждал лейтенант Борис Никитенко. Террористы по канату проплыли около пятидесяти метров и поднялись на борт бота, за которым маячили огни севастопольской эскадры. Пограничная стража спряталась от дождя и в пять утра на рассвете бот с восемью боевиками на борту проплыл мимо эскадры, офицеры которой смотрели на них в бинокли, и отправился в румынскую Констанцу. После многих приключений террористы, не имевшие заграничных паспортов, собрались в Бухаресте, обманув русского консула и надавив с помощью румынских товарищей на местную полицию. Румынские социалисты нелегально переправили боевиков в Венгрию. Оттуда они спокойно выехали в германский Гейдельберг к курировавшему от ЦК эсеров Боевую Организацию Михаилу Гоцу. Из Германии Савинков, опасаясь за судьбу оставшихся в Севастопольской тюрьме товарищей, написал письмо генералу Неплюеву:

«Я, имея честь принадлежать к Партии социалистов-революционеров, тем не менее отношения к нему не имел и моральной ответственности за гибель ни в чем не повинных людей и за привлечение к террористической деятельности малолетнего Макарова принять на себя не могу.

В равной степени к означенному покушению не причастны и мои товарищи, находящиеся на севастопольской гауптвахте.

Такое же письмо посылается мной председателю военного суда генералу Кардиналовскому и моим бывшим защитникам, к присяжным поверенным Жданову и Малинтовичу.

Б.Савинков, 6 августа 1906 года».

Письмо, ставшее известным обществу и усилия адвокатов закончились тем, что савинковские боевики получили по четыре года каторжных работ.

Пребывание Савинкова в Севастополе взбудоражило город, и местные эсеры успешно довершили его миссию. Через день после его побега в Румынию. Командующий Черноморским флотом адмирал Г.П.Чухнин был убит на своей особоохраняемой севастопольской даче «Голландия» матросом Я.С. Акимовым, неведомо как прошедшим – пробравшимся к адмиралу. Расстреляв адмирала, Акимов скрылся с территории дачи неведомо как и пойман не был.

13 августа 1906 года эсерка Зинаида Коноплянникова, дочь солдата, сельская учительница и член Летучего Боевого отряда, на станции Луизино у Нового Петергофа тремя выстрелами застрелила генерала Мина, карателя Декабрьского восстания в Москве.

Мин, находившийся в летних военных лагерях в Красном селе, снимал дачу для своей семьи под Петергофом и приезжал туда на выходные. Члены Летучего Боевого отряда его проследили и Коноплянникова расстреляла его, когда он стоял на платформе вместе с женой и дочерью. Попытка скрыться у эсерки не удалась, и через две недели ее по приговору военно-полевого суда с получасовыми специальными мучениями повесили в Шлиссельбурге. О мучениях при повешении второй после Софьи Перовской женщины в империи, погибшей на эшафоте, узнало все общество, и в партию социалистов-революционеров пошли многие молодые люди, читавшие ее последнее слово перед казнью: «Вы меня приговорите к смертной казни. Где бы мне ни пришлось умирать – на виселице или на каторге, в застенках, я умру с одной мыслью: прости, мой народ! Я так мало могла тебе дать – только одну свою жизнь. Умру же с полной верой в то, что наступят те дни недалекие,