слуга, на подносе у которого были две кружки МидСхвальского эля. Сигурд сразу узнал родной напиток, и ударив по чарке Ратомира, они оба закричали:
— Слава воителям! Слава!
— Сколь! — прокричал Ратомир.
— Сколь! — раздался зал.
— Takk gudene! — восхвалил богов Сигурд.
Мигом осушив содержимое, они крепко обнялись и вернулись на свои места. Оставался последний князь, последний даритель из близлежащих южных земель. Края поэзии, жаркого солнца и самого лучшего вина. Дом писателей, художников и замков муз.
Ратомир явно воспрял духом. Очевидцы той свадьбы расходились во мнении, толи это от выпитого, толи от теплых слов. Однако статный князь, заказал себе кружку простой, деревенской медовухи и, встав, поднял тост за свою дружину и всех боевых мужей.
Члены его дружины тоже были приглашены на свадьбу. Они вставали каждый раз, когда вставал их предводитель, но именно в тот момент, они не сдержались и прокричали боевой клич.
«За Рода и Царство мы рвёмся в бой.
С силой Перуна и сердцем Марены
После издадим ужасающий вой.
Дружина со славой вернется домой!»
— Слава! — возрадовался Ратомир
— Слава! — поддержали его остальные.
Солнцеликий выпил с боевыми товарищами и вернулся к своей жене, которая тепло и одобрительно кивнула. Об этой свадьбе будут говорить еще долго, но никто из присутствующих и не догадывался, что ни подарки, ни клич дружины станут основной темой для дискуссий.
Следующим и последним на дарения вышел князь Нирофаан. Он служил правителем единственного меридинского княжества Пурпурных Клинков. Между ним и Ратомиром и ранее были разногласия, однако Нирофаан, не мог позволить себе не явиться на официальное приглашение. Тем более, когда все князья и влиятельные представители полисов собрались в одном месте. Он вышел, как и все остальные на центр.
— Ратомир Солнцеликий, я крайне признателен твоему приглашению!
Он успел произнести лишь это, как двери тронного зала внезапно раскрылись с ужасающим звуком. Гости ахнули и приковали своё внимание к незапланированному гостю.
— Солнцеликий? — послышался хмельной голос. — Уважаемый? Признателен твоему приглашению? Отец, ты видимо совсем потерял уважение к себе и своим землям.
Нирофаан даже не обернулся, однако его лицо скривилось в гримасе стыда и гнева.
— И что же это мы тут наблюдаем, а? Свадьба, всем свадьбам свадьба. Сам царь позавидует.
Худощавый меридинец с бутылкой Афильского вина прошел мимо своего отца, заметно пошатываясь. За ним следовал огромный, буквально колоссальных размеров родич, который, судя по всему, и был виновником покосившейся двери.
— Айвокан, успокойся, — процедил сквозь зубы правитель Клинков.
Парень не обратил никакого внимания и продолжил:
— Доброго вам дня, Елена Родославящая, и вам, Ратомир, как там тебя кличут.
Толпа зашепталась.
Нирофаан несмотря на недоговорки и политическое положение между княжествами, попытался разрядить обстановку, и урезонить своего сына, но тот оттолкнул его прилюдно и закричал:
— Эта женщина! Эта прекрасная, рожденная самими богами и одаренная не только внешностью, но и разумом Матери Земли, предназначалась мне! А Ратомир, чтоб его род прогнил, украл её у меня. У меня! Представьте себе? У меня, Айвокана!
Парень едва удержался на ногах, когда обращался к публике. Он сделал еще один глоток вина, и утерев нос, подошел к невесте. Ратомир даже не вздрогнул, однако он больше не улыбался, даже тень его радости пропала.
— Еленушка, за что ты так со мной? Ведь я тебя любил, в сады тебя водил, стихи писал, под окном ночевал, лишь бы воочию насладиться твоей улыбкой. Я дарил тебе цветы, клялся в вечной любви, — Он сделал еще один глоток. — И как помнится мне, ты также клялась, под тем вишневым деревом.
Гости не смогли сдержаться. Шепот наполнил зал. Ратомир по-прежнему сидел смирно.
— А потом пришел этот мужлан! Он ведь ничего не понимает в искусстве, которое ты так любишь. Мои стихи, стихи величайших поэтов нашего времени. За что ты так со мной, Еленушка, я ведь тебя люблю! Люблю всей душой.
Елена бросила короткий взгляд на своего мужа, который всё еще божественными силами сохранял спокойствие. Он смотрел перед собой, но моргнув дал ей знак.
Она медленно подняла кубок, который в тот час слуги наполнили вином. Именно тем вином, что так безудержно давился Айвокан. Она медленно, неспеша, в полной тишине покрутила бокалом в руках, а затем выплеснула ему в лицо.
— Я, Елена, из древнего и почитаемого рода князей и ученых, — произнесла она грозно, встав с трона. — Я не чья-то пока по законам божьим не вступлю в брак. Я не чей-то трофей и никогда им не стану. Я принимала твои ухаживания, но тебе смелости не хватило позвать меня в жены. Теперь, когда я счастлива со своим могучим мужем, ты смеешь меня оскорблять? Смеешь оскорблять меня и моего мужчину?
Паренек выронил бутылку от неожиданного хода событий, и попятившись назад, схватил своего отца за рукав.
— Ты видишь, отец?! Ты видишь, насколько мы оскорблены сегодня?
Нирофаан отринул его тот час, и обратившись к Ратомиру, произнес:
— Прошу извинить нас за этот фарс. Мы удалимся.
— Удалимся?! — провизжал Айвокан. — Честь нашей семьи порушена, отец! И ты этого не видишь? У тебя из-под носа украли невестку, украли твоих внуков. Не бывать этому! Я провозглашаю право «Первого».
Толпа зашуршала.
— Это нелепое и старинное правило, — резко заявил отец невесты.
— Однако малец имеет на это право.
— Мой князь, — обеспокоенным голосом проговорила Елена.
— Правом «Первого» пользовались наши предки издревле, еще до первого Дантарата, — заговорил холодным голосом Ратомир. — Этот священный обычай может и считается устаревшим в нашем обществе, однако является вполне законным. Я, как князь всего Красносолнечного княжества, обязан следовать букве закона как никто другой. Провалиться мне на этом месте, и всему роду моему, ежели поступлю иначе.
Гости зааплодировали в очередной раз. Елена улыбнулась.
— Так тому и быть, — гордо окончил Доброгост, осушив содержимое своей чарки. — В конце концов, что за свадьба без старого доброго славного мордобоя.
— Ратомир, мой