чтобы поддерживать некое подобие жизни. Как Любовь Фёдоровна, которая сохранила нетленность, лежа в этом ящике.
Морозов кивнул:
— Опасная вещь, — произнёс он и повел ладонями. И застывшие в нишах тела окутали темные вихри. В комнате внезапно стало очень холодно. И я зябко поежился. Вихри ускорялись, окутывая тела. Сквозь темные всполохи мелькали желтоватые кости, которые словно истончались с каждым мгновением.
— Хороший материал, — довольно отметил Морозов. — С таким не придется долго работать.
Я не понимал, что имеет в виду глава кустодиев. Просто наблюдал, как бушуют в нишах вихри.
— Выходит, носитель проклятого предмета не из нашего мира? — совершенно спокойно уточнил Морозов, но я только покачал головой:
— Предмет, или тот, кто его создал, наверняка откуда-то прибыли в наш мир. Но носитель, скорее всего, отсюда. Думаю, он даже не понимает, что делает.
Морозов кивнул:
— Логично.
— Но мне нужно знать, как работают такие предметы, — прямо сказал я.
Глава кустодиев несколько мгновений помедлил с ответом. Но по его виду я понимал, что он знал правду. Просто решал, что можно мне сказать, а что стоит скрыть.
— Недавно я услышал историю одного кукольника, — продолжил я. — Карло, который мог при помощи какого-то темного ритуала перемещать душу человека в куклу.
Морозов покачал головой и бросил на меня проницательный взгляд:
— Это немного не то. Куклам Карло не нужно питание. Они сами по себе уже полноценные. Хотя и не прочь отведать человеческих страстей. Но они для одушевленных скорее как деликатес. А вот когда ты балансируешь на грани…
— Это как? — не понял я.
— Есть особые темные ритуалы, которые могут расщепить душу на несколько осколков, — ответил Морозов. — Каждый из них способен стать полноценным духом.
— Осколок станет целым? Как такое возможно?
— Все зависит от изначальной силы духа. У некоторых людей вся душонка бывает такой мелкой и незначительной, что призраки подобных человечков и после смерти ведут себя как мыши. Они мечутся и злятся, неспособные на осознание произошедшего. Вам ли не знать?
Мне пришлось кивнуть, вспомнив, что не раз доводилось видеть вполне «свежих» призраков, которые существовали лишь на инстинктах. Взять хотя бы женщину-управляющую в доме Нечаевой, которая раз за разом падает с лестницы. И при этом она совершает одно и то же действие, не замечая течение времени.
— Есть артефакты, которые дают продление бытия. Отчасти. Потому что человек будет балансировать между этим миром и иным. Как ваша соседка по дому — Любовь Федоровна. Перстень с камнем души пожирал темную энергию других призраков, которые оказались слабыми и не захотели уйти в иной мир. Они остались, поддерживая в хозяйке дома некое подобие бытия. Камень сохранял Виноградовой тело, хотя душа успела выскользнуть наружу. Если откровенно, я не поверил своим глазам, когда увидел ее призрак в доме в тот далекий день, когда с ней произошло жуткое событие. Я приехал, чтобы выяснить, кто еще погиб в доме. Тут могли оказаться важные люди, который стоило скрыть от жандармов. И увидел ее, сидящей на полу рядом с собственным телом. Не ожидал, что Любовь Федоровна и впрямь будет носить артефакт. Она не владела тьмой и потому не могла совладать с мощью камня полностью. Не сумела вернуться в тело. И оставалась рядом, обескураженная и не понимающая, что произошло. Хотя, быть может, именно ступор спас ее от безумия.
— Это вы устроили склеп? — спросил я внезапно севшим голосом.
— Первые тела принадлежали тем, кто пришел ее убить, — не стал отпираться мужчина. — И я разместил их в нишах. Полагал, что когда запас их силы закончится, Виноградова спокойно отойдет в мир иной. Думал, что она сможет успокоиться. И камень проведет ее на ту сторону без терзаний и боли. Но эта женщина оказалась слишком упрямой. Мне стоило это предвидеть. Вероятно, она не смогла смириться со своей смертью.
— Зачем вы это сделали? — допытывался я. — Вы ведь не были близки с Любовью Федоровной?
— В тот день в доме погибла служанка. Тело удалось выдать за останки хозяйки, и никто ничего не заподозрил. Никому не было дела до выяснения всех обстоятельств. Но я могу пояснить, зачем так поступил. Артефакт ее выбрал. А камень в какой-то мере живой. Он обладает сознанием и волей. И сам выбирает себе путь. Во все времена он всегда находит себе хозяина или проводника, — усмехнулся мужчина. — Когда-то я сам его носил. Потом понял, что могу попытаться начать жить не на границы миров, а в реальности.
— То есть вы были мертвы? — поразился я.
— Сложно сказать, — мужчина пожал плечами. — Темные всегда немного не от мира сего. И не от другого. Мы часто балансируем на грани.
— Темные способны владеть этим артефактом без того, чтобы быть призраками?
— Мы не владеем им, — поправил меня кустодий. — Это все равно, что спросить, владеешь ли ты своим другом. Или отцом. Вы можете жить под одной крышей или заботиться друг о друге, но при этом каждый из вас свободен уйти в любой момент. Вот примерно такие же отношения выстраиваются у артефакта и человека.
— И у Виноградовой такой же союз?
— Не думаю, — медленно произнес Александр Васильевич. — Но все это нужно проверить.
— А саму Любовь Федоровну можно будет… воскресить? — осторожно уточнил я, боясь услышать ответ.