Читать интересную книгу Культура и мир - Сборник статей

4. Тоффлер Э. Третья волна. – М., 2002.

И. Л. Носова. На перекрестке культур

Сегодня, когда мир сдвинулся, и множество людей отправились в иные страны, стремясь обрести там новое «место бытия», тема интеграции, существования на стыке культур стала чрезвычайно актуальной. В данной статье автор попытается рассмотреть некоторые аспекты этого сложного процесса, опираясь на материалы, выходящие в современной Германии. Каждый год немецкие филологи определяют «главное слово» года, способное передать самое важное событие (явление) уходящего времени. При всей несерьезности подобного занятия – а оно имеет место и в соседней Швейцарии и Австрии – филологические игры не так уж легковесны: взяты они из злободневных внутриполитических дискуссий, и кусочек немецкой (австрийской, швейцарской) жизни, беспорно, передает. В 2007 году таким термином для Швейцарии стало слово «Sterbetourismus» – страшноватый термин, отразивший новую реальность жизни страны. В Швейцарии разрешено умерщвление неизлечимо больных людей по их желанию, и теперь в страну пребывают стремящиеся уйти из жизни из соседних стран. В Австрии словом года признано «Bundestrojaner» – название шпионских программ, тайно внедряемых в компьютеры. Злая ирония термина в первой его части («Bund…»), утверждающая, что функцию Джеймса Бонда берет на себя само государство.

В Германии на слуху в 2007 году было слово («Klimakatastrophe») – экологическая катастрофа, а антисловом (есть и такое понятие!) в XXI веке признано «Menschenmaterial» (См. Мучник 2008:13).

Однако, если следить за русскоязычными изданиями, охотно цитирующими немецкие источники, пожалуй, не менее популярный термин в стране – «ИНТЕГРАЦИЯ», содержание которого еще не имеет достаточно четкого толкования.

С тех пор, как поток граждан других стран стал наводнять Европу легальным и нелегальным путем, когда другой язык, другой образ стали привычными реалиями людской толпы благополучных старинных городов, перед европейскими государствами возникла естественная проблема: как и что делать с многочисленными «другими». Недавний опыт ряда развитых европейских стран, часто сопрягаемый с политическим стрессом, убедил в необходимости всерьез заниматься проблемами эмигрантов. «Динамика перемещения людей сегодня колеблется от страны к стране», – утверждает социологическая служба Gallup, проводя опрос в 82 странах мира, 26 % жителей которых готовы выехать за их пределы. Парадоксально, но потенциальные эмигранты есть и в благополучной Европе: в Великобритании и Германии – по 27 %, во Франции – 18 % и т. д. Каково быть мигрантом – человеком, старающимся уйти от прошлого, но еще не вошедшего в культуру нынешнюю?

Еще в 30-е годы, размышляя о миграции, американский социолог Роберт Эзра Парк ввел понятие «маргинальный человек», человек на границе двух социокультурных сфер. По его мысли, маргинальность вынуждает на существование в двух мирах, толкает встать на путь «межкультурной адаптации». «Маргинальный человек – всегда более цивилизованное существо», – утверждает Парк. «Однако, внутренне он неизбежно проживает конфликт, столкновение прежних культурных ценностей с новыми, с принципиально иным образом жизни. По разным причинам маргинал выбирает половинчатые решения – живя в иной стране, в другой социокультурной среде он старается общаться только с соотечественниками, говорить на языке покинутой Родины. Одно из характерных проявлений маргинального конфликта – комплекс иностранца, характеризуемый постоянным нервно-психологическим напряжением и чувством психологического дискомфорта. У мигранта возникает страх, связанный с возможностью нанесения ему морально-психологического ущерба со стороны чужой языковой и социокультурной среды в условиях своей полной психологической незащищенности» (Левицкий 2007: 5). Процесс адаптации иногда растягивается на десятилетие и более, и только активное заполнение жизни новыми впечатлениями, новыми знакомствами помогает заполнить пустующее эмоциональное пространство.

В немецкой политической лексике термин «ассимиляция» – однозначно негативного характера, и упоминать его не принято. «Интеграция» мыслится, как нечто абсолютно противоположное. По мнению М. Бемер, уполномоченной правительства ФРГ по делам иммигрантов, «интеграция – это равноправное соучастие в немецкой жизни, но также признание Германии и наших ценностей». В стране, где уже сегодня проживает 15 миллионов с миграционным прошлым и более 7 миллионов из них не являются гражданами, споры и дискуссии на больную тему продолжают быть актуальными. Неким дополнением к теме стало недавнее выступление турецкого премьер-министра Р. Т. Эрдогана на «кельнской арене» перед шестнадцатитысячной аудиторией своих соотечественников. Эрдогана обвинили в проповеди национализма, «реанимации давно ушедших страхов» и т. д. Напомним, что в Европе сегодня проживает около 5 миллионов турок, в том числе 3 миллиона – в Германии. Не вдаваясь в детали нашумевшего выступления турецкого политика, по свидетельству очевидцев восторженный отклик среди соотечественников вызвала главная идея его выступления. «Вы наши, мы любим вас, где бы вы не находились!» – утверждал Эрдоган, затронув самую естественную и самую болезненную для иммигранта тему – тему общности, сопричастности со страной, наконец, личностной необходимости… Так, в давно оговоренном интеграционном ряду: постижение другого языка, наличие образования и работы, появляется еще одна составляющая – приобщение к политической жизни страны, участие в выборах разного уровня. Несмотря на активность иммиграционного потока, Германия в решении данной проблемы явно отстает от европейских соседей. Так, проживающие в Великобритании иностранцы участвуют не только в муниципальных, но и парламентских выборах; имея право на легальное проживание в Ирландии, иностранцы с 1963 года участвуют в муниципальных выборах; Дания, а затем и Швеция ввели избирательное право для иностранцев в 1974 и 1975 годах.

Надо признать, что немецкие политики уже начинают осознавать абсурдность ситуации, и не случайно в канун земельных выборов призыв услышать голоса эмигрантов прозвучал на форуме СПД. Привычный баланс на политической арене ФРГ сегодня нарушен, цветовая гамма (политические партии здесь традиционно имеют определенный «окрас») достаточно причудлива – так что подобные воззвания можно воспринимать и как рекламный шаг. Но активность начинают проявлять и интеграционные советы городов. Так, в земле Северный Рейн-Вестфалия они обратились с соответствующими резолюциями в муниципальные органы, настаивая на введении избирательного права и для иммигрантов без немецкого гражданства. По данным немецкой статистики, процесс получения гражданства для иностранцев в стране стал более интенсивным: в 2006 году его получили почти 125 тысяч человек, что на 6,5 % больше, чем годом раньше. Предыдущая волна натурализации была в 2000 году, когда гражданами Германии стали 186 тысяч 700 иностранцев (Партнер 2007: 9).

Определенную роль в понимании иммигрантов как политической силы страны сыграли и организационные мероприятия. Так, в Бонне прошел уже упомянутый форум, подготовленный фондом им. Фридриха Эберта социал-демократической партии Германии. В июле 2008 г. в Нюрнберге состоялся 1-й объединительный форум российских соотечественников на немецкой земле (Еременко 2008: 3). Русская диаспора ФРГ – одна из самых больших в странах «традиционного зарубежья», насчитывающая, по некоторым оценкам, примерно 4 миллиона человек. Не случайно местом встречи стал и старинный Нюрнберг, где каждый десятый житель – выходец из стран бывшего СССР. Впрочем, сам термин «российский соотечественник» оказался «камнем преткновения» для участников форума, представителей многочисленных конфессий, диаспор, общин и организаций, говорящих, впрочем, на одном языке, объединенных единой – русской культурой. Участников волновали достаточно прагматичные проблемы и, выдвинув расширительное толкование (соотечественники – выходцы из республик бывшего СССР), они к этой теме больше не возвращались. Но если учесть, что зарубежных соотечественников сегодня насчитывается 25–30 миллионов, содержание понятия требует более принципиального осмысления и проработки.

Попытаемся представить его повседневное бытие – то, с чем сталкивается иммигрант в процессе вхождения в другую культуру. Многочисленные газеты, журналы и брошюры, издаваемые на русском языке, несмотря на разную политическую ориентацию, полны информации, в той или иной степени полезной для иммигранта. Это прежде всего сведения в области немецкого права, в котором, по свидетельству самих немцев, они и сами не очень компетентны. Еще бы! Германским обществом управляет 1707 законов и 2648 предписаний («Контакт» 2007: 9), что бывшему советскому гражданину кажется просто фантастическим. Более того: вся эта правовая махина достаточно подвижна, отдельные ее положения и предписания меняются, что, естественно, осмысляется, и время от времени комментируется специалистами. Профессия юриста весьма доходна в Германии, ибо пройти в одиночку через законодательный лес не под силу местным гражданам, а, тем более, нашим землякам. Правовые ловушки видятся повсеместно, дилемма «можно или нельзя» раздирает мигранта, привнося в достаточно непростую повседневность дополнительные стрессы. По мнению специалистов, «психологическая напряженность, чувство потери или лишения друзей, статуса, профессии, собственности нередко вызывает тревогу и чувство неполноценности» (Левицкий 2007: 5).