Читать интересную книгу Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

— Погоди, Винс! Сейчас не время для предвыборных пропагандистских речей о человеческом достоинстве и гражданских правах. Мне ровным счетом все равно, будут или не будут голосовать за меня эти два врача.

— Мистер президент, — возразила она. — Я не хотела вас обидеть!

Стивенс еле сдержал зевоту. Ох, как же он устал!

— Доктор Осгуд, бывают моменты, когда президент или глава любой другой страны вынужден вести себя как последняя сволочь, — признался Дэвид Стивенс, — но я не из этих сволочей!

— Я и не думаю, что вы сволочь, — смиренно заметила она, — но я просто хотела уточнить вот что: я не считаю, что Виллибой Пауэлл — последняя сволочь! Он не герой, конечно, — больше не герой.

— Не так много этих героев и осталось уже — только на телеэкране, — пожаловался Бономи.

— Нам нужна всего пара, Винс, всего только пара. Вернемся к Пауэллу. Доктор, какого рода доводам или аргументам он может внять?

Она задумалась на пятнадцать-двадцать секунд.

— Может быть, если к нему обратятся жена и сын? — предположила она неуверенно.

Потом она еще подумала.

— Да, пожалуй, он сможет внять их просьбе. Он их любит, так что, возможно, он отреагирует на них адекватно — хотя это будет зависеть от того, как вы собираетесь их использовать. Вы рассматриваете возможность их прямого обращения к нему или имеете в виду использовать их как заложников?

Стивенс заморгал.

— Да вы шутите, доктор! Неужели вы и впрямь решили, что я могу взять женщину и ее двухлетнего сына в качестве заложников?

— Идея замечательная! — ехидно подхватил Бономи. — Мы бы их немного попытали и дали бы Пауэллу послушать по телефону их вопли.

— Перестань, Винс!.. Доктор Осгуд, вы думаете, я на такое способен?

Она совсем смешалась.

— Ваши гуманистические устремления хорошо известны, мистер президент, — тихо признала она, — но мне казалось, что вы сделаете все, что в возможностях президента Соединенных Штатов для того, чтобы спасти нацию — двести семь миллионов граждан разных возрастов, полов, рас и идеологий — от уничтожения. Временами это малоприятная обязанность, но глава государства ведь по большому счету и ответственен за многих — в особенности за их жизнь. Я уверена, вам это известно лучше, чем кому-либо, мистер президент.

— Разумеется, принятие таких ответственных решений никогда не дается легко, — успокоил ее коллега, — но это неизбежный удел всех облеченных государственной властью. Избиратели, как можно предположить, видят в президенте многомудрого и решительного отца и рады переложить подобные ответственные решения на его могучие плечи. Если этот символический отец должен совершить нечто жестокое, безжалостное, дабы сохранить свою семью, семья предпочитает не разделять с ним ответственность за такие деяния — даже при том, что эти деяния необходимы. Президент совершает то, что он обязан совершить, и если он опасается за последствия, то, вероятно, признается в этом как можно меньшему числу людей.

М-да, тут сомнений нет: эти двое люди Майклсона!

— Вы давно в ЦРУ! — спросил Стивенс.

— В июле исполнилось четыре года — на одиннадцать месяцев дольше, чем доктор Осгуд. Мы раньше работали в больнице «Остин-Бриггс» в Стокбридже, штат Массачусетс, а я некоторое время работал в больнице «Сент-Элизабет» здесь, в Вашингтоне.

В это время в разговор вмешался Бономи и напомнил, что уже без десяти семь и президенту, возможно, уже пора ужинать — к последней реплике этой мизансцены парочка из ЦРУ отнеслась с полным пониманием. После долгих часов нервного напряжения президенту требовался отдых, да и сами врачи тоже почувствовали голод.

— Вы сможете вернуться сегодня в девять тридцать, чтобы продолжить ваш доклад? — спросил генерал Бономи. — Или вы предпочитаете поужинать здесь?

Доктор Осгуд улыбнулась по-матерински озабоченно и покачала головой.

— Я предпочитаю поужинать с детьми, — сладко ответила она. — Воскресный вечер, воскресный ужин в кругу семьи — это наша традиция.

Оба психоаналитика уже выходили из кабинета, когда Стивенс задал последний вопрос.

— Доктор Осгуд, я не хочу показаться любопытным, но скажите: чем занимается ваш муж?

Она снова очень мило улыбнулась.

— Ну, он тоже психоаналитик — в Управлении, — ответила она, подхватив доктора Э. 3. Пинни под руку с нескрываемой нежностью.

Когда дверь за удалившимися посетителями закрылась, президент и его помощник переглянулись.

— Они, наверное, очень скромные порядочные люди, Винс, чего о вас не скажешь, генерал!

Бывший ведомый Дэвида Стивенса ухмыльнулся.

— Это точно, мистер президент. Я один из тех безжалостных мясников, засевших в бессердечном военном истеблишменте, который только и делает, что загрязняет окружающую среду да притесняет цветных и волосатиков-хиппи. Мое хобби, сэр, — вытаптывать цветочные клумбы.

Стивенс мысленно вернулся к тому, о чем говорили психоаналитики.

— Эти милые серьезные люди… которые считают, что президент Соединенных Штатов должен быть способен на все, включая детоубийство и каннибализм… так вот, эти люди, возможно, навели нас на след, Винс.

— Жена и ребенок Пауэлла?

Ситивенс кивнул.

— Я бы на это не рассчитывал, Дейв. Я сам плохо знаком с сочинениями герра Фрейда, да и Виллибой, наверное, тоже.

Президент начал беспокойно ходить взад-вперед по кабинету.

— Винс, тут дело не только в психоаналитических теориях, — рассуждал он. — Что еще эти врачи сообщили нам? Шонбахер аморальный маньяк, снедаемый чувством жалости к себе, в сущности, он слабак: он у них не командует и не принимает решений. Фэлко совершенно от них отчужден, это аутсайдер, которому наплевать на все и вся…

— А Хокси — классический пример религиозного психа, которого давным-давно уж следовало упечь в клетку. Самый настоящий убийца-Христа-ради! — сумрачно подвел черту Бономи.

— Остается Пауэлл.

— Но мы еще не обсуждали убийцу-майора, Дейв.

— Это крепкий орешек, могу поспорить на что угодно!

Генерал молча затушил в пепельнице окурок сигары.

— Это будет тот еще спор, Дейв! — ответил он. — Ставкой в этом споре будут шестьдесят, а то и восемьдесят миллионов американских жизней — и одному Богу известно, сколько русских и китайцев!

Это были засекреченные данные — что при советском термоядерном ударе американские потери могут составить от шестидесяти до восьмидесяти миллионов человек.

— Эдак ты прослывешь самым отчаянным спорщиком в мировой истории, — отметил Бономи.

— Вот потому-то я и думаю о Пауэлле и его жене с ребенком, — объяснил Стивенс. — Попросту говоря, пока у нас кроме них нет ничего — никакой зацепки!

— На план Дарби и на его подразделения быстрого развертывания ты не особенно рассчитываешь?

— А ты?

— Я — нет, но мне не надо ни что рассчитывать. Решение должен принимать ты, Дейв. Как очень лапидарно выразился один из твоих предшественников, в этом кабинете скапливаются все собаки. Во всех прочих местах есть возможность вешать собак на кого угодно, но только тут повесить их не на кого. Такова цена за то, чтобы ваше имя было высечено на скрижалях истории, мистер президент, и мне не надо вам напоминать эти прописные истины.

Дэвид Стивенс дважды покачал головой.

Нет, не надо ему об этом напоминать.

— Винс, соединись с Маккензи. Скажи ему: пусть позвонит на базу Мальмстром командиру. Они должны разыскать миссис Пауэлл и его сынишку как можно скорее.

— Но вообще-то это же работа для ФБР?

Президент кивнул.

— Вообще-то да, но не в такой ситуации. Я не могу рисковать и подключать к этому делу новых людей и новые ведомства — даже ФБР. Нет, скажи Маккензи: пусть он использует агентов службы безопасности САК — в штатском! К полуночи я должен знать номер телефона, по которому я смогу поговорить с миссис Пауэлл. Это приказ!

Тон, с каким он произнес эти слова, не оставлял никакой возможности дли дискуссий.

— Есть, мистер президент! Я немедленно займусь этим. Позвольте мне воспользоваться красным телефоном, сэр?

Стивенс махнул рукой в сторону стола.

— Ради Бога, Винс, перестань паясничать! — попросил он, двинувшись к двери. — У меня и без тебя забот полон рот. Извини, что я был резок, но у меня мало времени и нервы ни к черту! Я рассчитываю на твою помощь, Винс. Вокруг не так-то много людей, кому я могу доверять! — добавил он искренне.

Доверие — вот что самое главное!

— О’кэй! — ответил бывший ведомый, — возможно, ты и прав. Разговор с миссис Пауэлл не помешает. Пока ты распоряжаешься насчет ужина, я дам Маккензи задание. Если я правильно помню расписание Эми, ты должен был сидеть за столом еще полчаса назад. Не надо ее сердить. Ты не можешь допустить потери ни одного голоса, правда?