худо. Особенно по сравнению с теми, кто их победил.
В шестьдесят восьмом, когда страны Варшавского договора вошли в Чехословакию, армию ГДР решили не привлекать, чтобы не было ассоциации с тридцать восьмым годом, хотя тогдашний германский вождь Вальтер Ульбрихт об этом очень просил. В интернете, впрочем, можно найти свидетельства о том, что немцы всё же подавляли Пражскую весну и, в отличие от советских частей, связанных приказом не стрелять и не отвечать на провокации, вели себя крайне жестко. После первого предупреждения открывали огонь, а если кто-то из чехов ложился на асфальт, чтобы преградить дорогу танковой колонне, лишь слегка притормаживали. Чехи разбегались, потому что знали: немцы – не русские, с ними шутки плохи. Но было так на самом деле или нет, никто наверняка не скажет.
Еще много лет спустя, когда образовался Евросоюз, чехи всерьез забоялись, что судетские немцы и их потомки, объединившись, начнут предъявлять права на свое отнятое имущество, оцененное ими в двести шестьдесят миллиардов евро. А если ничего по реституции не получат, не позволят Чехии войти в новую унию. Любопытно, что этого потребовала не отягощенная комплексом вины объединенная Германия, но Австрия, которая прямо обозвала декреты Бенеша мертвым бесправием и призвала отменить их как противоречащие хартии Европейского союза о правах человека. Были секретные переговоры, договоренности, обещания и протоколы, о чем, возможно, станет известно нескоро, однако чехи, хоть и выразили официальное сожаление в связи с эксцессами в ходе депортации мирного населения, в ответ на все претензии заявили, что решение о выселении судетских немцев было принято на Потсдамской конференции великих держав и, следовательно, является частью итогов Второй мировой войны, пересмотру не подлежащих, а Всеобщая декларация прав человека появилась лишь в сорок восьмом году и, таким образом, декреты Бенеша никакому правовому акту не противоречат и суть неоспоримы, неприкасаемы и неизменяемы, равно как и правовые и имущественные отношения, из них вытекающие, неприкосновенны тож. Немцы же сами в своих бедах виноваты – не надо было Судеты к Германии присоединять. И вообще по большому счету им повезло, ведь останься они в Чехословакии, где власть вскоре захватили коммунисты, им было бы еще хуже, а так благодаря одсуну, сколь угодно дикому и жестокому, они очутились в свободной стране.
Европейский парламент встал на сторону Чехии, сославшись на то, что историческое прошлое не может препятствовать вступлению страны в Евросоюз в настоящем. Судетские немцы и их потомки, хоть с этой казуистикой и не согласились, в конце концов отказались от всех имущественных претензий. Изгнанники хотели лишь одного: чтобы мир знал правду о том, что на их земле после войны творилось, однако и эта правда мало кому сегодня нужна. Какие бы трогательные фильмы или мультфильмы ни снимали, какие бы научные конференции и исследования ни проводились, Судеты будут ассоциироваться не с людоедскими декретами Бенеша, а с Мюнхенским сговором, и ни один человек на свете не станет сочувствовать тем, кто приветствовал нацистов и был за это прежестоко наказан.
Интересно еще и то, что австрийцам, единственным в Европе, кто судетскую тему официально поднял, исторически повезло гораздо больше. Они ведь тоже признали в свое время власть фюрера, приветствовали его если не все, то очень многие, так же истерично орали, ликовали и размахивали фашистскими флагами, однако после войны никого из них не тронули, не преследовали и ниоткуда не выгоняли. Первым канцлером послевоенной Австрии стал австромарксист Карл Реннер, проголосовавший в тридцать восьмом году сам и призывавший голосовать за гитлеровский аншлюс своих соотечественников, а потом публично поддержавший Мюнхенские соглашения. Семь лет спустя вместе со всеми австрийцами его торжественно объявили первой жертвой нацизма, что еще раз доказывает: в истории бессмысленно искать справедливость, хоть в частной, хоть в общей. Петя занудно сказал бы по этому поводу, что не всякий, кто перебегает дорогу на красный свет, попадает под машину, но из этого никак не следует, что делать это безопасно.
Транзитная зона
– С какой целью вы приехали в Украину?
Пограничник был молоденький, на вид простодушный, с открытым, почти нежным розовым лицом.
– Давно не был.
– С какой целью вы приехали в Украину? – повторил пограничник терпеливо на русском языке, что меня немного удивило, но у меня было в тот день бесшабашное, легкомысленное, а может быть, наоборот, чересчур надрывное настроение.
– Подывытыся, як вы тут живэтэ́.
Видимо, я сказал что-то не так. Либо произношение и интонация у меня были издевательскими. Погранец посмотрел в паспорт, и я вспомнил, что у них было распоряжение не пускать мужчин до шестидесяти лет, а отменили его, нет – черт их знает.
– Обратные билеты, бронь в гостинице, приглашение.
Я пожал плечами. Ничего подобного у меня не было. Ведь я не знал точно, куда и когда дальше поеду. А приглашение, кто ж мне его пришлет?
Служивый повертел в руках мой новенький документ, и его детские ланиты стали еще более румяными:
– Вам не разрешен въезд в Украину.
– На, – поправил я его и вздохнул с облегчением – в тот момент мне уже не хотелось никуда въезжать. – А паспорт?
– Его вернут в аэропорту прибытия.
И выдал мне бумажку с трезубом, которую я сфотографировал для отчета:
Рiшення
про вiдмову в перетинаннi державного кордону
Украïни iноземцiв
або особи без громадянства
“17” березня 2018 року ППр “Бориспiль”
Згiдно з частиною першою статтi 14 Закону Украïни «Про прикордонний контроль», мною, СЗПН 4-го вiддiлення iнспектoрiв прикордонноï служби вiддiлу прикордoнноï служби “Бориспiль” (термiнал Д) Окремого контрольно-пропускного пункту Киïв, капiтаном Товорознiком Артемом В’ячеславовичем
як уповноваженою службовою особою пiдроздiлу охорони державного кордону
1. ПРИЙНЯТО РIШЕННЯ ПРО ВIДМОВУ У ПЕРЕТИНАННИ ДЕРЖАВНОГО КОРДОНУ НА вïзд в УКРАïНУ
Громадянину: РФ (дальше шли мои имя и фамилия, дата рождения, номер паспорта)
на пiдставi частини 1 статтi 8 пункту 4 Закону Украïни
«Про прикордонний контроль» з причини того, що
(дальше опять имя и фамилия)
не може пiдтвердити мету запланованого перебувания на территориiï Украïны.
«Решение» и «цель» были подчеркнуты красным фломастером.
Был двенадцатый час. В транзитной зоне ни выпить, ни закусить. Моложавая ухоженная женщина в бордовом костюме возмущенно рассказывала дородной соседке:
– Объясняю ему: у меня сегодня доклад на пленарке. Нет, даже слушать не хочет. Они же меня вызывают, умоляют, чтобы