В один момент взлетев по лестнице, я обнаружил, что отношения промеж собой выясняют дружинники, да ещё какого-то парня со скованными за спиной наручниками руками развернули лицом к электрическому щитку.
– Эй, ты куда? – попытался остановить меня насторожившийся лейтенант, но я проскользнул мимо и заскочил в дверь. – Куда?!!
– Живу я здесь, – враз осипнув, ответил я, разглядывая устроенный в моё отсутствие разгром.
Дверь в комнату, которую занимала Катя с мужем, оказалась выломана, перед ней в коридоре лицом вниз валялся с воткнутым меж лопаток по самую рукоять кухонным ножом парень в мохнатой шубе. Всё раскидано, вешалка сорвана со стены, линолеум залит кровью. Да что здесь стряслось?
Катя?!!
Проскочив в её комнату мимо удивлённо уставившегося на меня мужика в белом халате, я сразу уткнулся взглядом в завалившегося на диван Виктора. Футболка его почернела от ещё не успевшей засохнуть крови, остекленевшие глаза были широко раскрыты.
– Вы там совсем офонарели, что ли?!! – благим матом завопил мужик в белом халате. – Ну-ка быстро убрали его отсюда!
Но я его уже не слушал: в противоположном углу комнаты на полу лежала Катя. Несколько пулевых отметин дьявольскими цветами расползлись по её кофте, кулаки крепко сжаты, глубоко вонзившиеся в ладони ногти мертвенно-белого цвета. Стены и линолеум рядом с телом девушки покрывал толстый слой изморози.
Нет!!!
Я рванулся вперёд, но меня уже ухватили заскочившие следом дружинники. Скрутили, сняли с плеча «Вереск», вытащили из кобуры «Гюрзу» и поволокли на кухню. Да я и не сопротивлялся. Будто валенком по голове ударенный. Раз – и где-то глубоко внутри порвалась тоненькая струнка, а оставшиеся – немного их осталось целых, совсем немного, – звенят и вибрируют, пытаясь удержать висящую над пропастью душу. Только стоит ли?
Перекрученное, промороженное насквозь и впаянное в стену тело особого интереса у меня уже не вызвало. Ну висит распятым глубоко вдавленный в ставший на миг мягким, словно пластилин, бетон человек, и пусть себе висит. Мёртвый, и ладно. Попади он мне живым, так легко бы не отделался. И только когда меня уже проволокли по коридору на кухню, я вдруг понял, что искривлённое жуткой судорогой лицо знакомо. Да это же Рипус!
Вновь заворочалась где-то глубоко злоба, но окутавший плотным одеялом шок не дал ей набрать силу. Тут меня усадили за стол, сунули в руку кружку с водой, и стало вовсе не до того.
– Кто такой? – оторвался от листа бумаги с планом квартиры молодой капитан.
– Постоялец местный, – охлопавший мои карманы дружинник выложил на стол служебный жетон и неожиданно сморщился. – Контрразведка...
– Кто это такие? – кивнув в сторону комнаты, спросил у меня капитан.
– Вы про кого? – выхлебав воду, я немного успокоился и попытался собраться с мыслями. – Если про потерпевших, то это мои знакомые. А если про нападавших, то я их не знаю.
– Шпана с Лукова, – подсказал капитану стоявший в дверях старший лейтенант и поправил свисавший с плеча на длинном ремне пистолет-пулемёт забугорного производства. – В общем, так: в дом забрались через одно из окон на первом этаже – сигнализация ещё не смонтирована, охрана зевнула. Дверь открыл парень, тут же получил ножом в живот и побежал в комнату. Его нагнали, завалили на диван и пырнули ещё несколько раз. Дальше немного непонятно – снимем отпечатки пальцев, точно знать будем – но, скорее всего, девушка каким-то образом выхватила нож и воткнула его в спину нападавшему...
– И пробила толстую шубу? – удивился делавший на листе пометки капитан.
– Выходит, так, – немного растерянно подтвердил старший лейтенант и продолжил: – Тот, который сейчас в стене, запаниковал и выстрелил в неё. Там на полу остались капли крови. Поймав «Молот ведьм», он выбыл из игры, но последний доделал работу.
– И угодил в руки этим костоломам, – закончил за него рассказ капитан.
– Прям уж костоломам, – обиделся стоявший у раковины старшина. – Ну погорячились ребята, дали лишний раз в челюсть... С кем не бывает?
– Допрашивать его как теперь будем? – кинул карандаш на стол капитан. – Когда ещё лекари в порядок приведут! Ладно, Антон, сними показания и поехали.
– Какие ещё показания? – постучал я пальцем по лежавшей передо мной бляхе. – Только в присутствии руководства.
– Их сегодня хрен поймаешь, – посмотрел на капитана названный Антоном старлей. – Завтра?
– Завтра. Только сейчас покажи всем того, в коридоре. Может, видел кто с кем из наших. Без крысы не обошлось, – распорядился дружинник. – Да, личности убитых установлены?
– Установлены. – Антон указал мне на выход. – Ты скажи: кого убить хотели – их или тебя?
– Спроси чего полегче, – буркнул я, выходя в подъезд.
– Поверните его, – распорядился старлей, и я, не теряя времени, со всего размаху впечатал едва стоявшему на ногах Трофиму носок ботинка в низ живота.
Понятно, что меня тут же скрутили, но, повиснув на плече Антона, я перехватил ремень его пистолета-пулемёта и очередью в три патрона отправил Трофима в ад.
В голове словно ударил колокол, ноги подкосились, и грязный пол подъезда медленно-медленно поплыл навстречу. Сознания я не потерял и даже успел выставить руки, но на этом все и закончилось. Будто ставшее ватным тело наотрез отказывалось повиноваться командам мозга, да и крики столпившихся вокруг дружинников доносились словно сквозь толщу воды.
– В подвал его тащите, – наконец распорядился прибежавший из квартиры капитан и меня поволокли вниз, – в карцер.
И всё это время: пока тащили до первого этажа, отпирали дверь в подвал, спускали по шаткой, сваренной из железных прутьев лестнице и волокли в тесную клетушку размером никак не больше, чем два на два метра – я оставался в сознании. А обмякшие руки и ноги стали слушаться, только когда громыхнула железная дверь и раздался лязг несмазанного замка.
Кое-как поднявшись с лавки, я подошёл к двери, в которую был вставлен небольшой квадрат толстого оргстекла с просверленными дырками. Где-то в коридоре горела лампочка, и от её проникавшего через мутное стекло тусклого света по углам камеры копошились густые тени. Чёрные тени, танцующие странные танцы. Порождения греховной связи света и тьмы, бессмертные и существующие лишь миг одновременно.
Внезапно я заметил, как сгустки сумрака постепенно начинают окружать меня со всех сторон, пытаясь отрезать от окошечка в железной двери – единственного в камере источника света. Обретшие очертания человеческих тел тени, затрепетав, оторвались от стен и начали медленно приближаться. Их более не прозрачные силуэты разом вобрали в себя последние крохи света и наполнили камеру могильным холодом. Чёрные руки потянулись со всех сторон, и я завертелся на месте, но сейчас бежать было некуда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});