твоего запечатлеть. Ты же дашь мне на это посмотреть?
— Можешь даже разменять тыщенку на мелочь и осыпать его сверху с балкона.
— Заодно на труселя свои полюбуется! — низко смеётся Геля, вызывая и у меня улыбку.
Да, его прекрасные труселя с ярко малиновыми сердечками пейзажно застряли на тополе под нашим окном. Остальные вещички из его чемодана, с моей лёгкой руки выброшенные вчера в окно, разнесло по всему тротуару, и ответственным дворником сегодня поутру выброшены на помойку. А вот эти гребаные веселые семейники застряли на такой высоте, что метлой не достать. И поделом. Теперь каждый раз натыкаясь на них взглядом, я мысленно буду давать себе оплеуху, едва чувства посмеют затмить разум.
Красота она внутри, а не в развеселых труселях и томных взглядах.
Да, Яша?
Я кидаю взгляд на моего прекрасного хладнокровного друга, устроившего себе гнездо из ещё одной цветастой тряпки, которую в порыве гнева я дала питомцу на растерзание. Чёртовы якоря. Нужно сфоткать и отправить этому гаду! Пусть его яйца подожмутся в страхе, что мой питон и в его штанах однажды устроит себе гнездо!
От приятной мысли о визгливом крике Вовы при таком раскладе, в груди даже теплеет. Никогда не считала себя мстительной, но ему бы подложила в постель анаконду.
— А где мой телефон? — спрашиваю у Ангелины.
— Не знаю. Ты как вчера в парикмахерской звук отрубила, так я его и не видела.
— В сумке, наверное.
Встаю с дивана, поправляя пижаму. Уже вечер, но из постели я вылезла впервые, если не считать похода до ванной и обратно с новым приступом истерического рыдания после взгляда на себя в зеркало. Дохожу до коридора, вытряхиваю содержимое сумки на комод. Слишком лень искать в ее недрах телефон. Экран загорается мгновенно. Странно, а я думала он уже разрядился. На дисплее красуется несметное количество пропущенных вызовов и ещё больше — сообщений во всех доступных мессенджерах. Сердце екает, опасно пропуская удар. Я душу в себе иррациональную радость на корню и одним нажатием на крестик во всплывающем меню сверху стираю все уведомления.
Руки бьёт крупная дрожь, кожа покрывается липким потом. Так хочется услышать его оправдания! Но я себя останавливаю. Я уже наворотила дел. Подстриглась вон из-за него! Не хочу выслушивать очередную искусно сплетенную ложь.
Или ещё хуже: как меня же выставят идиоткой.
— Пошли пить чай, — зовёт Геля с кухни.
Киваю сама себе и делаю шаг к кухне. Телефон в руках оживает очередным оглушающим «Вова» на экране. Сердце колотится, как сумасшедшее, вибрация телефона переходит в дрожь всего тела. Ответить? Ответить?
— Ну ты идёшь? — выглядывает в коридор подруга. — Я тебе там бадяги твоего папы в чай плеснула, должно похорошеть сразу.
— Он звонит, — поднимаю глаза, разворачиваю к ней телефон.
— Ожидаемо, — поджимает губы Геля. — Ответишь?
— Нет, — говорю твердо. Откладываю телефон на тумбу, он громко вибрирует по дереву. Перекладываю его на сумку, мягкий кожзам поглощает вибрацию. — Давай свой супер чай.
Прохожу на кухню, сразу берусь за горячую чашку. Делаю большой глоток и обжигаю рот и гортань. Но так даже лучше. Отвлекает от того, чтобы прислушиваться к тому, звонит ли ещё телефон или перестал.
— Может, поешь что-нибудь? Пиццу закажем, а? Твою любимую, мясную, — почти не морщится она.
— Ни к чему такие подвиги, я все равно есть не хочу.
— Тогда я вегетарианскую возьму. С сырным бортиком. А ты присоединишься, когда перейдешь из стадии депрессии в принятие, — берется за свой телефон и вбивает запрос в поисковик.
— Знаешь, все эти стадии — полное фуфло, — говорю, разгоряченная чаем с сюрпризом. — Нет никаких этапов, я чувствую все эти эмоции одновременно. И гнев, и торг, и депрессию. И никакого даже маломальского принятия!
— Значит, на самом деле ты в отрицании.
— Да бред это всё! — эмоционально всплескиваю руками. — Просто все мужики — козлы! Поддержи меня.
— Да не, не все, — не отрывая глаз от телефона, говорит Геля. — Я знаю, что есть нормальные. Просто нам нормальные не нравятся. Синдром хороших девочек. Тянет к плохим.
— Но Вова совсем не плохиш. Он… он… — подбираю слово. — Просто эгоист. Но иногда бывает таким… — проглатываю последние слова с очередным горьким комом.
Геля вскидывает глаза и упирает в меня осуждающий взгляд.
— Говорю ж, ты в отрицании.
— Да нет, он правда хороший. Такой заботливый, чуткий, нежный, — вспоминаю, как он гладил меня, наверное, часы напролет, как целовал, нежно отведя волосы с плеча.
Болезненный укол снова пронзает до самого сердца.
Мне не хватило отведенных нам пяти дней.
— Правда хочешь быть его временным пристанищем, после череды договорных девушек? — со вздохом откладывая телефон, спрашивает Геля.
— Нет, — бурчу я.
Конечно, нет. Хочу того, что он мне пообещал. И ужасно злюсь, что уже понадеялась, а он, козел безрогий!..
По квартире разносится отрезвляющий звонок домофона. Я смотрю на Ангелинку, она на меня.
— Пицца? — с надеждой спрашиваю я.
— Я не заказала, — отрицательно машет она головой.
Черт.
Могла бы догадаться, что Вова на звонках не остановится.
Вова
Это какая-то хрень.
Ухо уже натерло мозоль от постоянно прижатого телефона, а от звуков нескончаемо длинных гудков у меня развился тик. Что происходит-то? Что за игры, на которые я не подписывался?
Кидаю ключи в задний карман, захлопываю за собой дверь, отрезая себя от голоса Диброва, звучащего на пределе мощи из старенького телека хозяйки квартиры.
Сейчас, когда в мыслях уже держу ключи от собственной квартиры, как никогда хочется взять топорик и… но я держу себя в руках. Старушка ни в чем не виновна.
«Держу себя в руках, держу себя в руках» — слабая мантра, работает хреново.
Особенно, когда мне не отвечают на звонки и сообщения.
Если честно, не так я планировал провести сегодняшний день. Как и вчерашнюю ночь, впрочем. Так вот, что значит, заиметь отношения. Настоящие, не на день, не на выходные или чей-то праздник. А вот такие вот, средне-будничные,