Читать интересную книгу Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956 - Дэвид Холловэй

V

В последние годы своей жизни Сталин страдал от перенапряжения и артериосклероза. В начале 1952 г. его врач Владимир Виноградов рекомендовал ему курс лечения и отход от общественной деятельности. Сталин был в ярости и не позволил Виноградову снова осмотреть его{1547}. Но гнев на своего врача не избавил его от болячек. Старость все более и более влияла на его мозг, и он все время жаловался на это. Он все реже появлялся в своем кабинете и перекраивал список вопросов, которые необходимо было решить, но не сами проекты решений. Многие важные вопросы оставались нерешенными; произошла блокада центра, как говорил сам Сталин{1548}.

В октябре 1952 г. Сталин опубликовал свою работу «Экономические проблемы социализма в СССР». Этот разрозненный и путанный памфлет состоял из его комментариев к проходившему в ноябре совещанию по обсуждению учебника политической экономии{1549}. Часть работы была посвящена вопросу войны и мира. В этой части Сталин ответил на аргумент, выдвинутый Евгением Варгой на совещании в ноябре 1951 г. Сталинские комментарии будут лучше поняты, если рассмотреть аргумент Варги.

Варга работал в органах Коминтерна с 1930-х годов, и Сталин принял некоторые его идеи. После второй мировой войны Варга предложил иной анализ мировой политики, отличающийся от сталинского. Варга утверждал, что капиталистическое государство сохраняет возможность руководить капиталистической экономикой и способно отсрочить кризис, подобный тому, который потряс капитализм в 1930-е годы. Кроме того, Варга утверждал, что Соединенные Штаты заняли положение гегемона в капиталистическом мире и теперь будут препятствовать превращению соперничества между капиталистическими странами в войну. С позиций сегодняшнего дня этот анализ оказался более провидческим, чем сталинский, но тогда Варга был осужден за свои взгляды, и в 1948 г. Институт мирового хозяйства и мировой политики, в котором он был директором, закрыли{1550}.

Варга, тем не менее, продолжал выдвигать свои идеи. В записке Центральному Комитету он утверждал: (1) буржуазия за две мировые войны усвоила, что такие войны заканчиваются революциями; (2) империалистический лагерь превратился в единый военный союз; (3) заинтересованность буржуазии в защите от социализма сильнее, чем ее внутренние противоречия; (4) «крайне трудно конкретно вообразить новую войну между империалистами»{1551}. Эти соображения, по мнению Варги, опровергают тезис Ленина о неизбежности войн, в том числе между капитализмом и социализмом. Он считал, что достигнутое равновесие сил увеличивало риск войны последнего типа; но «потенциальный выигрыш не окупает риска крушения всей капиталистической системы»{1552}.

Именно этот аргумент Сталин и хотел опровергнуть в своей книге «Экономические проблемы социализма в СССР». «Некоторые товарищи, — писал он, — верят, что войны между капиталистическими странами перестали быть неизбежностью, но они ошибаются»{1553}. Хотя кажется, что Соединенные Штаты контролируют другие капиталистические страны, «но было бы неправильно думать, что это “благополучие” может сохраниться на веки вечные». Англия и Франция в поисках дешевого сырья и рынков будут вынуждены вырваться из объятий Соединенных Штатов и вступить с ними в конфликт. Германия и Япония также попытаются сбросить «режим» США и проложить свою дорогу к независимому развитию{1554}.

Хотя и верно в теории, что «противоречия между капитализмом и социализмом сильнее, чем противоречия между капиталистическими странами», это не означает, что новая мировая война начнется как схватка между капитализмом и социализмом. Такая же ситуация была и перед второй мировой войной, писал Сталин, и все же война началась не между капиталистическим миром и Советским Союзом, а между капиталистическими странами. Есть два основания для утверждения, что новая война не будет войной между социализмом и капитализмом. Первое состоит в том, что война с Советским Союзом ставит под угрозу не только превосходство отдельных капиталистических стран, но существование самой капиталистической системы. Второе — капиталисты отдают себе отчет в том, что политика Советского Союза — это политика мира, и знают, что он сам по себе не нападет на капиталистические страны.

Сталин провел параллель между периодами после второй мировой войны и между двумя мировыми войнами. Германия поднялась на ноги за 15–20 лет после первой мировой войны. Англия и Соединенные Штаты помогли восстановлению Германии, чтобы противопоставить ее Советскому Союзу. Но Германия вначале выступила против «англо-франко-американского блока», и когда Гитлер напал на Советский Союз, эти капиталистические страны были вынуждены войти в коалицию с Советским Союзом. «Следовательно, — заключал Сталин, — борьба капиталистических стран за рынки и желание утопить своих конкурентов оказались практически сильнее, чем противоречия между лагерем капитализма и лагерем социализма»{1555}. По словам Уильяма Уолфорта, Сталин верил, что «послевоенная мировая политика станет грандиозным, полным катаклизмов повторением довоенной мировой политики»{1556}. В июле Сталин сказал Пьетро Ненни, что Западная Германия окажется менее послушной, чем воображают американцы{1557}.

Сталин затем отбросил аргумент, заключающийся в том, что движение за мир указывает на устарелость ленинского тезиса о неизбежности войны. Движение за мир не ставит целью свержение капитализма и установление социализма, писал он. В случае успеха движение за мир остановит данную войну, сохранит данный мир, но этого будет недостаточно, чтобы навсегда исключить неизбежность войн между капиталистическими странами. Этого будет недостаточно, так как «при всех успехах движения в защиту мира империализм все же сохраняется, остается в силе — следовательно, остается в силе также неизбежность войн»{1558}. Движение за мир является полезным инструментом политики, но оно не способно преобразовать международную политику.

Некоторые западные комментаторы решили, что этот сталинский аргумент означает, что войны между капитализмом и социализмом можно избежать[354]. Но они ошибались. Сталин утверждал, как делал это в феврале 1946 г., что вторая мировая война вызвана межимпериалистическими противоречиями и что в новую мировую войну снова может быть вовлечен Советский Союз. Из выдвинутой Сталиным аргументации следовало, что Советскому Союзу необходимо быть готовым к войне. Это было также основным моментом его оценки движения за мир: поскольку оно не могло устранить войну в принципе, Советский Союз не должен ослаблять свою военную мощь. Война неизбежна, пока существует империализм. Все, что может сделать Советский Союз, — это укрепить свою мощь и уничтожить врагов внутри страны. Этот аргумент совпадает со сталинскими тезисами в следующей части его работы — о необходимости укрепления тяжелой промышленности и отказе от широкого использования возможностей рынка.

«Экономические проблемы социализма в СССР» были опубликованы за три дня до открытия XIX съезда партии в октябре 1952 г.[355] Это был первый партийный съезд за 13 лет. Маленков выступил с главным докладом, в котором он повторил утверждение, что в результате первой мировой войны Россия вышла из капиталистической системы, а вторая мировая война привела к образованию мировой социалистической системы. «Есть все основания полагать, — продолжал он, — что третья мировая война вызовет развал мировой капиталистической системы». Но главным человеком на съезде был Сталин, хотя он и выступил лишь с короткой речью. Он сидел один, справа от Президиума, слушая, как ораторы соревнуются друг с другом в лести; никого не было ни рядом с ним, ни позади него{1559}.

16 октября, через день после окончания съезда, Сталин выступил с длинной и суровой речью на пленарном заседании нового Центрального Комитета. Главным пунктом его речи (по Константину Симонову, который только что стал кандидатом в члены ЦК) было заявление, что «он стар, приближается время, когда другим придется продолжать делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать. Это и было самым главным, что он хотел не просто сказать, а внушить присутствующим, что, в свою очередь, было связано с темою собственной старости и возможного ухода из жизни»{1560}. Подчеркнув реальность угрозы отступления, неуверенности и капитуляции перед силами империализма, Сталин напомнил о ленинской твердости перед лицом трудностей. Логически развивая эту мысль, он яростно обрушился на Молотова и Микояна — двух долгожителей в Политбюро — за недостаток твердости, трусость и капитулянтство.