Дальнейшее показало, что мать Иванова жива и вещи целы.
Можно себе представить, какую печаль испытал товарищ Иванов, получив первое извещение!
Ответы следует тщательно проверять. И писать их следует культурной, грамотной рукой. Не годится, например, что военнослужащий Скворцов получил такой ответ на свой запрос о семье: «По указанному адресу дом сломан».
Ошибочные, небрежные, неточные, легкомысленные ответы говорят прежде всего о непродуманном, невнимательном отношении к человеку.
И такого рода примеры тем более досадны, что рядом с ними мы все чаще и чаще видим примеры внимания, заботы, предупредительности, которая волнует и глубоко радует.
Перед нами письма, адресованные ленинградской городской милиции. Они написаны в знак благодарности за бережное и трогательное отношение к детям.
Надо сказать, что ленинградская милиция сделала в этом отношении немалое дело. В тяжелый период 1941–1943 годов милиция подбирала на улицах ребят, кормила их, заботилась о них. Более трех тысяч детей возвращено родителям.
При милиции был организован специальный детский адресный стол, на учете которого состоят тридцать две тысячи ребят.
Со всех концов Союза идут письма в адрес этого стола. Один из бойцов пишет:
«От всей души приношу благодарность за проявление внимания… Если бы вы знали, как это помогает бить фашистов».
Нет сомнения, чуткое отношение к людям вливает в них силу, энергию, радость. И они, в свою очередь, становятся внимательны и проявляют заботу и бережное отношение к окружающим.
Комедии
Преступление и наказание
Комедия в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ГОРБУШКИН, заведующий кооперативом.
ЖЕНА Горбушкина.
БРАТ жены.
БАНАНОВ, перекупщик.
СОСЕД.
НЕИЗВЕСТНЫЙ.
КРАСНОАРМЕЕЦ.
ЛОМОВИК.
Квартира Горбушкина. Стол. Картины на стене. Висячая лампа под шелковым абажуром. ГОРБУШКИН с ЖЕНОЙ сидят за самоваром. Горбушкин просматривает газету.
1
ГОРБУШКИН (читая). Ого… Эва как… Фу-ты, фу-ты… Ишь ты, как.
ЖЕНА. Ну, чего еще?
ГОРБУШКИН (читает). Фу-ты, фу-ты… Ого, ого, ого… Ухты, ух ты, ух ты.
ЖЕНА. Да говори ты толком – чего еще?
ГОРБУШКИН (читает). Ухты… ух ты… М-да… Вот так да… Угу.
ЖЕНА. Ну, мне буквально дурно делается от твоего мычанья. Ну?
ГОРБУШКИН. Вот и ну – высшая мера наказания за расхищение народного имущества.
ЖЕНА. А ты-то при чем? Ты-то чего крякаешь?
ГОРБУШКИН. А я разве сказал, что я при чем? Дура какая. Вообще говорю: за расхищение – высшая мера.
ЖЕНА. А чего ты расхищаешь-то? Подумаешь! Раз в год какое-нибудь гнилье принесет и после этого газеты читать не может – ему высшая мера снится.
ГОРБУШКИН. Я вообще говорю. Вот, мол, говорю, вышел революционный декрет.
ЖЕНА. Декрет! Другие заведующие несут, несут, несут – ставить некуда.
ГОРБУШКИН. А я не несу – я, по-вашему, розы нюхаю? Дура какая. А это что? А это чего? А на тебе чего? (Глядит в газету.) Ух ты, ух ты, ух ты…
ЖЕНА. Немного домой принес – в этом пороку нету. Другие на сторону продают и то без криков газеты читают.
ГОРБУШКИН. А сахар? Сахар-то я на сторону продал? (Опять смотрит в газету.) Ух ты, ух ты, ух ты.
В передней звонок. Разговор.
ЖЕНА. К нам кто-то пришедши.
ГОРБУШКИН. Кто же это приперся с утра пораньше? Уж не братец ли ваш, подлец? (Прячет сыр.)
ЖЕНА. Братец попозже собирался.
ГОРБУШКИН. Ах да, это Бананов. Он мне деньги принес… за сахар… Ух ты, ух ты, ух ты.
ЖЕНА (роняет вилку). Нет, не он. Вилка упавши. Должно быть, дама сейчас явится – я в эту примету глубоко верю.
Входит КРАСНОАРМЕЕЦ. Жена Горбушкина ахает. Горбушкин, наливая чай, забывает закрыть кран самовара. Паника и замешательство.
2
КРАСНОАРМЕЕЦ. Извините, граждане. Не пужайтесь… Я от следователя послан. Гражданин Горбушкин… который тут?
Горбушкин показывает рукой на жену. Жена показывает на мужа. Замешательство.
ЖЕНА. Вот они… Они – Горбушкин.
КРАСНОАРМЕЕЦ. Тогда будьте любезны, пойдемте со мной. Только следователь велел спешно. Вот повестка.
ЖЕНА. Следователь?!
ГОРБУШКИН. Ух ты, ух ты, ух ты. (Дрожащими руками берет повестку, читает.) Бре… бре… кру… Не могу глядеть, буквы прыгают… Бре… бре… кру… П… п… п… по… делу… по делу…
ЖЕНА. По делу?!
ГОРБУШКИН. Вот я тебе говорил… я тебе говорил. А ты не верила… (Смотрит на газету.) Ух ты, ух ты… (Мечется по комнате.)
КРАСНОАРМЕЕЦ. Велели к десяти.
ГОРБУШКИН (торопливо одевается. Сует руку не в тот рукав.) Ух ты, ух ты…
ЖЕНА. Возьмите хотя немного несъеденных продуктов. Кулек-то захватите.
ГОРБУШКИН (застегивает пальто – верхнюю пуговицу на нижнюю петлю.) Я г… г… готов… Ведите меня, товарищ. (Идет к выходу.)
3
ЖЕНА (одна). Что ж это, батюшки-светы!.. (Мечется по комнате, вытаскивает сверток из-за картины, опять прячет.) Куда ж это я теперича дену?
Телефонный звонок.
Где ж это опять звонят?.. Ах да… Але… я… але… Это, братец, вы стоите у телефона? Гришу-то это самое, понимаете… Да нет, хуже… Ну да, да… Только сейчас. Не знаю. Ничего не знаю. Только скорей являйтесь. (Снова берет сверток из-за картины.) Ну куда ж это мне деть? (Убегает.)
Входит перекупщик БАНАНОВ с деньгами в руках.
4
БАНАНОВ. Эва, собака, как роскошно живет. А плачется, ворюга. Деньги ему – вынь и положь. Сам небось хапнул сахар, а мне за него плати. Обидно. (Кашляет.) И ждать заставляет по полчаса. (Присаживается на стул.) Продуктов-то, продуктов-то насыпано! Мать честная! Небось трескает без устали… А мне деньги носи. (Подходит к столу. Кушает, осторожно озираясь.) И таким иродам письма пишут. (Читает брошенную повестку.) «Срочно. Гражданину Горбушкину… Прошу вас явиться для дачи свидетельского показания по делу Щукина. Следователь Кемин». Скажите, пожалуйста, такого арапа еще в свидетели вызывают… А я ему зря ходи… Пущай тогда сам приходит. (Идет к выходу. Возвращается.) Продуктов-то! (Снова ест, снова идет к выходу и опять возвращается, намазывает хлеб маслом. Запихивает в рот.)
Входит ЖЕНА ГОРБУШКИНА со свертком в руках.
5
ЖЕНА (испуганно). Ах!.. Это кто?.. Кто это?!
БАНАНОВ (жуя бутерброд). Кхм… кхм…
ЖЕНА. Кто это? Я кричать буду.
БАНАНОВ (прожевывая). Кхм. Извиняюсь… Это самое… сейчас скажу… Комок в горле застрял…
ЖЕНА. Что вам надо?
БАНАНОВ. Извиняюсь. Комок в горле – нервная спазма схватила… Я к Григорию Иванычу – Бананов… Но поскольку Григорий Иваныч…
ЖЕНА. Ах, вы знаете… Да, да… арестован Григорий Иваныч.
БАНАНОВ. А-арес-тован… Как арестован? Ну… Я уж пойду тогда… Я думал совсем напротив. Я думал по делу… свидетель… Ох ты черт…
ЖЕНА. И что теперича делать – ума не приложу.
БАНАНОВ. Да, это у них бывает… Сначала, знаете, свидетель, а после и не свидетель… Это часто бывает… Ну, я пойду, пойду. Ох ты черт… (Поспешно уходит.)
6
ЖЕНА (ставит стул на стол. Прячет сверток за лампу.) Сюда, что ли, деть…
Входит СОСЕД.
Сосед. Кхм, кхм…
ЖЕНА. Ктой-то? Кто это?
СОСЕД. Да что вы, Анна Васильевна, пужаетесь. Соседа уж своего узнавать перестали?
ЖЕНА. Ах, это вы… извиняюсь.
СОСЕД. Куда ж это вы, я извиняюсь, на потолок полезли?
ЖЕНА. Да это я так… Поглядеть – чего там делается… Паутина.
СОСЕД. Да, от таких делов полезешь… Вижу – ведут вашего супруга. Дай, думаю, зайду – успокою даму. Обыска-то еще не было?
ЖЕНА (встревоженно). Обыска? Нет, не было.
СОСЕД. Ну, тогда будет.
ЖЕНА. Батюшки мои, неужели же будет?
СОСЕД. А как же, Щукина помните? Ну, который проворовался. Обыск и, говорят, полная конфискация имущества.
ЖЕНА. Полная конфискация?!
СОСЕД. Да вы оставьте беспокоиться. Я же специально пришел вас успокоить. Дама вы, так сказать, в цветущем возрасте… Можете еще нравиться. На вас, пожалуй, еще жениться могут. Мало ли чего бывает…
Входит БРАТ жены.
7
БРАТ (торопливо). Ну чего? Ну? По какому делу? (Соседу.) А этот еще чего?
ЖЕНА. Это сосед наш.
СОСЕД. Решил маленько успокоить даму. Вижу – повели голубчика. Ну, думаю, дама теперь чересчур встревожена… Пойду, думаю, успокою.
БРАТ (сестре). Дело-то какое, я говорю?
ЖЕНА. И сама, братец, не знаю.
БРАТ. Ну, бросьте свои дамские штучки. «Не знаю»! Ну, припомните, чего у него было.